"Сначала, Люциан, теперь смертный, - подумала Соня. - Эта ужасная ночь когда-нибудь закончится?"

Стоя у трона, она рассматривала кровавые полосы, оставленные трупом Яноша. Спонтанное убийство непокорного дворянина обеспокоило ее. Янош был глуп, что бросил вызов отцу, но, конечно, могли бы быть и менее крутые способы наказать его. Страшные события этой ночи показали ей беспощадную сторону ее отца, которую она всегда упускала из виду раньше. Когда он стал таким жестоким, таким бесчувственным?

Или он всегда был таким, а она была слишком слепа и не замечала этого?

Она и ее отец остались в Большом зале одни. Она осталась по его просьбе, когда другие члены Совета покинули зал. Он подошел к ней сзади и нежно положил руку ей на плечо. Впервые в жизни, она вздрогнула от его прикосновения.

-     Уже рассвет, дитя мое, - мягко сказал Виктор. - Пусть эта неприятная ночь останется позади.

На этом они сошлись во мнении.

-      Хорошо, - ответила Соня.

Он повернул ее к себе лицом. Его лазурные глаза смотрели на нее с любовью.

-      Ты самый бесстрашный воин, которого я когда-либо видел. И ты заставляешь меня гордиться тобой. Но ты родились в высоком положении. Ты понятия не имеешь, как приумножать наше благосостояние.

Он дотронулся до золотого кулона на шее.

-     Есть трудные решения для нас. Я хотел бы, чтобы ты помогла мне с одним из них.

Она подумала, что он, по-своему, тянулся к ней. Несмотря на те зверства, свидетелем которых она стала сегодня, ее не покидало ощущение, что он хочет уменьшить напряжение между ними.

-      Конечно, отец.

-     Люциана не будет, - заявил Виктор. - Нам нужен другой ликан на его место.

Приятные чувства внезапно сменились плохим предчувствием, которое она постаралась тщательно скрыть.

-      Отец, что ты имеешь в виду?

"Неужели пожизненного заключения недостаточно?"

-     Коломан считает, что он будет подстрекать других ликанов, - сказал он с нарочитой небрежностью. Его глаза выискивали в ее лице признаки хоть какой-то неприятной реакции.

-      Мы должны убрать его немедленно.

Соня поняла, что ее испытывают. Потребовалась вся ее выдержка, чтобы не показать тревогу на лице.

-      Это трудно, - холодно сказала она.

-   Он был с нами так долго, - она сделала вид, что Люциан не интересует ее, чтобы выиграть время для размышлений. - Возможно, Трасос? Или Георг? Им можно доверять.

Ее удовлетворенный тон почти скрыл непреодолимое чувство паники. Ее отец действительно намерен предать смерти Люциана? Или, возможно, похоронить заживо в какой-то забытой каменной ловушке, как Уильяма? Такая перспектива наполняла ее отчаянием.

Только бы это было не так!

Ее отца, казалось бы, удовлетворил ее ответ.

-    Прекрасные предложения. Я их тщательно обдумаю.

Улыбнувшись, он наклонился и поцеловал ее в лоб, прежде чем оставить в одиночестве в запачканном кровью зале в компании с ее скрытыми страхами и чувством вины.

Колокол возвестил о рассвете.

Время поджимало ее и Люциана.

Вернувшись в свои покои, Соня перебирала варианты. В ее голове все мысли спутались; казалось, за последние несколько часов мир перевернулся с ног на голову. Он поразил ее трагической иронией, что после двух столетий бессмертия, всего за одну ночь, ее жизнь разлетелась в клочья.

"Только подумать, еще вчера Люциан и я занимались любовью в старой башне..."

Тяжелые шторы и деревянные ставни защищали покои от убийственного солнечного света снаружи. Пылающий очаг разгонял зимний холод. Зажженные канделябры бросали причудливые тени на усыпанные замысловатыми рунами стены. Плюшевый ковер поглощал ее шаги, когда она вернула свой бордовый сюртук в заморский шкаф красного дерева напротив туалетного столика. Когда она это делала, болтающийся на шее кулон ударился о деревянную дверцу шкафа. Подняв со своей груди амулет, она взглянула на него с тоской. Воспоминания о счастливых временах потоком нахлынули на нее:

Всего лишь ребенок, она лучезарно улыбается, в то время как отец нежно застегивает кулон на ее шее. Этот подарок, пожалуй, самая прекрасная вещь, что она видела; отец доверяет ей столь драгоценный предмет, и это заставляет ее чувствовать себя действительно особенной. Она клянется вечно хранить кулон. Низко нагнувшись, он нежно целует ее в щеку, и она обвивает его своими маленькими ручками, с удовольствием заключая в настолько сильные объятия, насколько может. Отвечая теплым смехом на ее объятия, он легко поднимает ее от пола. В крепких уютных объятиях отца, в его вечной любви она чувствует себя в полной безопасности...

Счастливые воспоминания исчезли, вернув ее обратно в действительность. Горло Сони сжалось, и она смахнула с глаза слезу. Все казалось так просто когда-то; почему теперь она должна выбирать между ее наследием и любовью? Между отцом и Люцианом?

Она посмотрела вокруг, на роскошную спальню, возможно в последний раз. Родная обстановка тронула ее сердце, разрывая его пополам. Заветные реликвии, многие - унаследованные от ее матери, украшали полки и комоды. Ее латы с гордостью смотрели на нее со стеллажа. Воздух благоухал ее любимым ладаном. Замок Корвинуса был единственным домом, который она знала, но здесь не было никакого будущего для нее и Люциана. И никакой надежды для Люциана вообще, если она не предпримет решительные меры до наступления ночи.

"Танис, - подумала она. - Я должна найти Таниса".

Отбросив свои сомнения в сторону, она сделала последнее, о чем подумала. Кулон выскользнул из рук, падая обратно на грудь, когда она закрыла дверцы шкафа. Ей больше не понадобится красивая одежда. Кольчужное платье, это все, что ей сейчас нужно.

И острый кинжал.

***

Архивы замка были полным владением Таниса. Столетиями ценные древние рукописи и манускрипты, многие - с самого основания клана, покоились на многочисленных железных кованых полках вдоль стен. И мало кто в эти погруженные во мрак времена, кроме Таниса, обращался к пыльным хроникам. Как и должно было быть, это было более чем в его интересах. Потому что некоторые секреты, захороненные в архивах, лучше не трогать.

Во всяком случае, пока что.

Писец сидел за своим столом, старательно занося в хронику на развернутом листе пергамента важные события, произошедшие этой ночью, Рядом стояла чернильница, а вокруг в беспорядке валялись гусиные перья, обрывки бумаги, тома в кожаных переплетах и другие личные вещи. Мерцающая восковая свеча сгорела почти до основания, растопленный воск скопился внизу подсвечника, словно скользкий гриб. Рядом лежал нож для заточки перьев. Пустой кубок нуждался в наполнении.

Приостановившись, чтобы макнуть перо в чернильницу, Танис зевнул и потер глаза. Это была длинная ночь, и он жаждал отойти ко сну в своих покоях, но он вынужден был записывать все происходящее за день, пока события хранились в памяти. Дьявол кроется в мелочах, как говорится, и он очень не хотел, чтобы какие-либо моменты были потеряны для истории.

"Итак, - размышлял он. - Как описать преждевременную кончину Яноша?"

Вдохновение вернулось, и он приложил перо к бумаге еще раз:

"Дерзкий смертный, самонадеянная гордыня и жадность которого заставили забыть о священном долге перед своим сеньором, получил заслуженную награду, когда лорд Виктор, во всем своем великолепии, поразил его перед застывшим Советом. Мозги слуги разлетелись, столкнувшись с неумолимыми стенами Большого Зала, когда могучий Старейшина вершил скорый и страшный суд над недостойным вельможей..."

Увлеченный своими литературными стараниями, летописец не услышал позади себя тихих шагов, пока сильная рука не схватила его за шиворот и не отбросила к стойкам со свитками. Пыльные полки громко загремели. Что -то холодное и острое уперлось ему ниже подбородка, он с тревогой глянул вниз и увидел длинный стальной кинжал, прижатый к его горлу. Соня свирепо смотрела на него, ее лицо было всего в нескольких дюймах от его. Холодные коричневые глаза грозили ему мгновенной смертью. Одетый в броню локоть уперся ему в грудь.

-    Что ты сказал моему отцу? - требовательно спросила она.

Танис вдруг пожалел, что дразнил Люциана ранее. Его мозг лихорадочно искал подходящий ответ. Может, стоило сознаться в том, что он все знал, или же сделать непонимающий вид? Сложно было ясно думать с кинжалом у горла.

Он не ответил быстро, как того желала Соня, и кончик лезвия проткнул его кожу. Струйка крови быстро побежала по его шее, смешиваясь с холодным потом, выступившим на бледной плоти.

-    Так что ты сказал ему?

-    Ничего, - настаивал он.

Ее убийственный взгляд убедил его, что врать ей было бы плохой идеей. Она отвела лезвие лишь на толщину волоса.

-    Почему?

-      Что почему?

-     Почему ты ничего ему не сказал? - Спросила она осторожно, не желая говорить больше, чем необходимо. - Я слышала, у тебя есть секреты.

Танис задумался, почему она до сих пор его не убила. Может быть, ей что - то нужно от него, возможно, сведения о том, осталась ли ее позорная любовь в секрете? Привычная язвительность в его голосе исчезла, когда он решил сделать попытку выйти из этого шаткого положения.

-      У каждого есть секреты, миледи, - отметил он, одарив ее дрожащей улыбкой. - Я знаю большинство из них.

-      А обо мне?

-      Кое-что, - признался он.

Соня кивнула, словно он просто подтвердил ее опасения.

-      И почему ты хранишь этот секрет?

Он запнулся, не зная, какой ответ лучше. Признаться, что он еще не понял, как лучше использовать свои знания?

Что, если она решит заставить замолчать его раз и навсегда?

Это действительно опасно...

Она, казалось, нашла его колебания занимательными. Уголки ее ярко - красных губ приподнялись, изобразив бессердечную ухмылку.

-      Или это тоже секрет?

Кинжал впился в его плоть снова. Танис сглотнул и почувствовал, как край лезвия царапнул его кадык. Он помнил, как пытался остановить ее перед воротами, смущенно глядя на длину меча Сони. Как и тогда, он чувствовал, что она не блефует.