Впервые за все время Мод прямо взглянула на Кайла. Лицо ее залила бледность, и лишь на щеках горели красные пятна.

— У нас нет денег, а очередь на бесплатные операции так велика, что отец… может и не дождаться.

— Чего же ты хочешь от меня, Мод? — Кайл приподнял брови, скривив губы в сардонической усмешке, и она ощутила, как растет в ней знакомый жар ненависти. Даже странно представить себе, что этот жесткий рот может страстно целовать губы женщины… Она содрогнулась, ошеломленная тем, какое неожиданное направление приняли ее мысли, и горячая кровь сильнее прихлынула к ее лицу. Что за глупые шутки играет с ней воображение? Вот уж до чего ей точно нет дела, так это до любовных шашней Кайла!

— Или, может быть, я сам догадаюсь? Звук вкрадчивого голоса привел Мод в чувство, и она, тряхнув головой, в упор взглянула на Кайла.

— Ты хочешь, чтобы я заплатил за операцию? Тебе нужны деньги… иными словами плата наличными за все те годы, которые тебе пришлось терпеть меня в своем доме. И во сколько же ты. Мод, оценила нанесенный тебе ущерб… или ты еще не пришла к конкретной сумме?

Мод едва не задохнулась от гнева, изнывая от желания в отместку наброситься на Кайла с кулаками, как частенько мечтала об этом еще ребенком. И как это он всегда ухитряется так взбесить ее? Как ему удается так безошибочно находить самое уязвимое ее место?

— Так сколько же ты хочешь подучить. Мод? Кайл отвернулся, но в его голосе явственно прозвучал неприкрытый цинизм, и Мод вдруг отчетливо поняла, что ничто на свете не принудит ее клянчить и унижаться перед этим человеком.

— Нисколько, — отрезала она. — Мне от тебя ничего не нужно. Кайл. Я думала, что отец и мать тебе небезразличны. Я же знаю, они до сих пор любят тебя, до сих пор скучают по тебе, особенно отец… Когда он очнулся в больнице, то первым делом позвал тебя. Он забыл, понимаешь, — боль и горечь стиснули горло Мод, — забыл, что ты ушел от нас.

Слезы, уже давно навернувшиеся на глаза, наконец потекли по щекам, и Мод смахнула их нетерпеливым жестом. Ей было так плохо, так мучительно больно, что она уже не задумывалась, как выглядит.

— Они любят тебя. Кайл, а я люблю их, и, когда я увидела отца в реанимационной палате, я всем сердцем пожалела, что не могу ничего исправить, что я… что я… — Мод оборвала себя, испугавшись собственной откровенности, но было уже чересчур поздно.

— Продолжай, — угрюмо бросил Кайл. — О чем ты пожалела, Мод? О том, что была испорченной маленькой дрянью? О том, что своей дурацкой ревностью едва не загубила собственную жизнь?

У Мод потемнело в глазах от боли: воспоминания, с которыми она так отчаянно боролась, вновь нахлынули на нее и накрыли с головой. Вот так всегда и было, стоило ей сойтись с Кайлом. Самый воздух между ними дрожал от напряжения и злобы. Почему? Оба они теперь повзрослели. Мод знала, что в прошлом ее вины куда больше, чем вины Кайла, но ведь наверняка он уже понял, как давно поняла она: оба они в то время бешено ревновали друг к другу отца и мать.

— Кайл, ты нужен моим родителям, — сказала она тихо и продолжила уже громче, черпая силу в гордости: — И совсем не потому, что ты мог бы заплатить за операцию. Знай они, что я здесь, они пришли бы в ярость. Нет, ты нужен им, потому что они скучают по тебе, потому что им нужно на кого-то опереться. — Мод сделала глубокий вдох и добавила с запинкой, прямо встретив его мрачный взгляд: — Ты им нужен, потому что они любят тебя.

В глазах Кайла появилось непонятное выражение. Нестерпимо затянувшееся молчание нарушал лишь негромкий треск огня в камине. Мод невидяще смотрела в окно, чувствуя, что потерпела поражение, что сейчас Кайл попросту выставит ее за дверь. Снаружи все еще шел снег, и девушку снова пробрал озноб. Что это с ней? Неужели до сих пор мерзнет? Она ощутила в желудке сосущую пустоту и нахмурилась, пытаясь вспомнить, когда ела в последний раз. Каждая клеточка ее тела ныла от неимоверного напряжения, но Мод не могла ни на миг позволить себе расслабиться, иначе затряслась бы, как испуганный ребенок.

— Я опять повторю свой вопрос. Мод, — негромко сказал Кайл. — Чего ты хочешь от меня?

Он не вышвырнул ее прочь — Мод с трудом верилось в это. От облегчения она разом обмякла, треск огня эхом отдавался в ее ушах, и собственный голос прозвучал отдаленно и гулкое когда она хрипло ответила:

— Я хочу, чтобы ты навестил отца. Сделай вид, что узнал о приступе от кого-то другого. Пожалуйста, Кайл… это так важно для него, для них обоих. Им тебя не хватает, а я не могу поговорить с ними. Они… они боятся причинить мне боль.

Мод едва выдавила это признание, ненавидя себя за то, что вынуждена открыться перед Кайлом… но, странное дело, хотя она внутренне сжалась, готовая встретить удар, его так и не последовало.

— И ты хочешь, чтобы я предложил ему оплатить частную операцию?

— Да, — напрямую ответила Мод, — но не потому, что я считаю, будто ты им что-то должен. Все, что родители дали тебе. Кайл, они дали бескорыстно, от чистого сердца. Если же ты предпочитаешь думать, что платишь за что-то, считай, что платишь мне. За то, что я наконец признала то, что знала всегда и всегда отрицала. Что мои родители любят тебя и нуждаются в тебе, быть может больше, чем во мне.

Ну вот, теперь все сказано. Сил у Мод не осталось. Она не могла больше ждать ответа Кайла, ждать, пока он одной жестокой фразой уничтожит ее. Она повернулась и шагнула к двери, изо всех стараясь сдержать слезы.

— Мод…

Жесткие пальцы с силой впились в ее плечи, и она, вздрогнув от неожиданности, закричала.

— Да ради Бога, я же тебя не укушу! — рявкнул Кайл. — Что ты бесишься, точно дикая кошка? Я не причиню тебе боли.

— Уже причинил, — дрожащим голосом пробормотала Мод, и он разжал пальцы. Плечо мучительно ныло, и, когда Мод осторожно повела им, опасаясь, что от хватки Кайла останутся синяки, он нахмурился.

— Ты просто кожа да кости, — грубо заметил он. — Какого дьявола ты с собой сотворила? Толко не говори, что у тебя анорексия…

Укол был болезненный, тем болезненней, что бил прямо в цель. Если бы в те годы, когда Мод была еще подростком, мода на всеобщее похудание распространилась так же широко, как сейчас, она наверняка без малейших угрызений совести применила бы против родителей и этот метод шантажа. Да уж. Кайл своего не упустит.

— Я уже взрослая. Кайл, — ровным голосом напомнила она, — и давно не играю в эти глупые игры.

Кайл окинул ее раздражающе пристальным взглядом.

— Да, я и забыл. Ты ведь посещала психолога после того, как…

— После того как я по глупости притворилась самоубийцей и едва не добилась успеха? Знаешь, Кайл, теперь об этом можно говорить без обиняков. Мне это даже полезно. Я не пытаюсь прятаться от того, что совершила, и ты прав: я сама согласилась пройти курс психоанализа и очень многое узнала о себе, о своих побуждениях, да и не только о своих…

Если Кайл и понял, что она попыталась нанести ответный удар, то ничем не показал этого.

— Чересчур ты худая, — повторил он, пропуская мимо ушей реплику Мод. — Смотри, не переборщи, не то превратишься в сущую клячу. Сколько тебе сейчас — двадцать четыре, двадцать пять?

Он отлично знает, что мне двадцать три, со злостью подумала Мод, и если предпочитает, пухленьких куколок вроде той, что торчит в приемной, тогда, конечно, Мод на его вкус чересчур худа. Не задумываясь, она выпалила это вслух и была потрясена тем, сколько сокрушительного обаяния оказалось в улыбке, сверкнувшей на лице Кайла. Мод совсем позабыла, как обворожительно он улыбается, как здорово умеет быть неотразимым, когда захочет. Быть может, потому и забыла, что ее-то Кайл никогда не пытался обворожить

— Да, она прелесть, — весело согласился он и безо всякого перехода резко спросил: — Ну как. Мод, ты уже нашла себе серьезное занятие или все еще притворяешься, что делаешь карьеру?

Насмешка била без промаха, тем более что сама Мод в душе всегда подозревала, что отец специально придумал для нее должность в фирме. Неважно, что у нее оказался художественный вкус, все же ее работодателем был родной отец и ей платили жалованье, несоразмерное с доходами фирмы.