Обычно на данный вопрос отвечают, что у воды нет никакого цвета, что она «чистая» или «прозрачная» и что море лишь кажется голубым из-за отражающегося в нем неба. Это заблуждение. Вода действительно голубая. Невероятно слабого оттенка, но все-таки голубая. Вы можете сами убедиться, если посмотрите в глубокую яму в снегу или сквозь толстый лед замерзшего водопада. А если взять очень большой и очень глубокий белый бассейн, заполненный водой, и посмотреть сквозь нее, вода окажется голубой.

Однако этот едва заметный оттенок не объясняет, почему порой вода принимает поразительно голубой вид, когда мы смотрим не сквозь нее, а на нее. Отраженный цвет неба определенно играет здесь важную роль. В пасмурный день, к примеру, море не выглядит таким уж особенно голубым.

Но все же не весь тот свет, который мы видим, отражается от поверхности воды; часть его поступает из-под этой поверхности. Чем грязнее вода, тем больше света она отражает.

В крупных водоемах — таких, как моря и озера, — в воде, как правило, содержатся высокие концентрации микроскопических растений и водорослей. В реках и прудах во взвешенном состоянии присутствует много грунта и других твердых тел.

Все эти частицы отражают и рассеивают свет, возвращающийся к поверхности, в результате чего создается огромное цветовое разнообразие, которое мы и видим. Этим объясняется, почему иногда под ярко-голубым небом Средиземное море кажется изумрудно-зеленым.

Бронзовым. В древнегреческом языке нет слов, обозначающих «голубой».

Ближайшие по смыслу слова — glaukos и kyanos — являются скорее выражением относительной интенсивности света и тьмы, нежели попыткой описать цвет.

Известный древнегреческий поэт Гомер в поэмах «Илиада» и «Одиссея» упоминает лишь четыре фактических цвета, приблизительно переводимых как черный, белый, зеленовато-желтый (применительно к меду, жизненным сокам и крови) и пурпурно-красный.

 Когда Гомер называет небо «бронзовым», он скорее имеет в виду его ослепительную яркость (как блеск щита), чем «бронзовый цвет». В подобном же духе поэт расценивает вино, море и овец: все они описываются одним цветом — «пурпурно-красным».

Аристотель выделял семь цветовых оттенков, и все они, по его мнению, происходили от черного и белого, но эти последние, в его понимании, являются степенями не цвета, а яркости.

Интересно, что и древний грек, живший 2500 лет назад, и современные «марсоходы» НАСА подходят к вопросу цвета почти одинаково.

В эпоху Дарвина была выдвинута теория, утверждавшая, будто сетчатка глаз древних греков была недостаточно развита, чтобы воспринимать цвета. Однако сегодня считается, что древние греки группировали объекты, исходя не из цвета, а из качеств; так что слово, которое, по идее, должно было обозначать «желтый» или «светло-зеленый», в действительности означало «жидкий», «свежий» и «живой» — и, соответственно, использовалось для описания крови, жизненного сока человека.

На самом деле все это не такое уж редкое явление, как можно бы ожидать. На островах Папуа — Новая Гвинея существует больше языков, чем где бы то ни было, однако во многих из них, кроме различия между светлым и темным, нет никаких других слов для обозначения цвета.

В классическом уэльском (валлийском) языке полностью отсутствовали слова, передающие такие цвета, как коричневый, серый, голубой и зеленый. Цветовой спектр делился совсем по-другому. Одно слово (glas) охватывало часть зеленого; другое — остаток зеленого, весь голубой, синий и часть серого; третье же имело дело с остатками серого и большей — или меньшей — частью коричневого.

Современный уэльский использует слово glas в значении английского blue, однако в русском языке какого-то одного слова, эквивалентного английскому blue, не существует. Русский язык использует два слова — голубой и синий, — которые на английский обычно переводятся как light blue и dark blue, в то время как для самих русских это два совершенно отдельных, различных цвета, а не разные оттенки одного и того же.

Во всех языках цветовая терминология развивается одинаково. Третьим, после черного и белого, обычно называют красный; четвертым и пятым идут зеленый и желтый (в том или ином порядке); шестым — голубой (синий); седьмым — коричневый. В современном уэльском, кстати, для коричневого цвета слова так и не появилось.

Даже при том, что семь десятых земной поверхности покрыто водой, во всей массе планеты вода составляет чуть менее одной пятидесятой части процента.

 Земля — тяжелая и весит 6 миллионов миллиардов миллиардов килограммов. Половина этого веса заключена в ее нижней мантии — массивном полурасплавленном слое, начинающемся на глубине 660 км от земной коры. Даже на водянистой коре Земли масса суши в сорок раз больше, чем масса всех ее океанов.

 В 2002 году журнал «Science» опубликовал результаты японского эксперимента, которые позволяют нам предположить, что в нижней мантии Земли растворено в пять раз больше воды, чем плещется на поверхности.

Используя высокое давление (200 тыс. кг/см) и температуру (1600 °С), японцы создали четыре минеральных соединения, сходных с теми, что были найдены в нижней мантии. После чего их поместили в воду и измерили, сколько впитали в себя эти минералы.

Если ученые правы, то водяную долю нашего мира придется подкорректировать в сторону увеличения — до 0,1%.

а) По часовой стрелке.

б) Против часовой стрелки.

в) Вертикально вниз.

г) Зависит от обстоятельств.

Зависит от обстоятельств. Широко распространенное убеждение, будто вода в ванне при сливе закручивается по спирали под воздействием силы Кориолиса, вызываемой вращением Земли вокруг своей оси, является ошибочным.

 Несмотря на то что сила Кориолиса действительно влияет на масштабные и длительные синоптические ситуации, такие, как ураган или океаническое течение, она чересчур слаба, чтобы хоть как-то влиять на бытовую канализацию. Направление слива зависит от формы раковины, с какой стороны она наполнялась, а также от вращения, привнесенного самим процессом мытья или когда вы выдергиваете затычку.

Разумеется, если взять идеально симметричный чан с крошечным сливным отверстием и пробкой, которую можно выдернуть, не нарушая равновесия воды, наполнить этот чан и оставить так на неделю, чтобы любое движение полностью улеглось, то, в теории, можно заметить очень слабый эффект Кориолиса, который в Северном полушарии имел бы направление против часовой стрелки, а в Южном — по часовой.

 Многие уверовали в такой миф благодаря сюжету, включенному в одну из программ Майкла Палина[14] «От полюса к полюсу». Это был фильм о шоумене из кенийского города Наньюки, который пытался демонстрировать эффект Кориолиса по разные стороны экватора. Но даже если предположить, что такой эффект действительно существует, именно в этом фильме направление циркуляции как раз вышло строго наоборот.