– Я знаю, как я выгляжу, – ресницы богини взмыли вверх. Ее сердце колотилось о ребра, и она не смогла остановить себя, чтобы не положить ладони на его грудь. Его собственное сердце билось также неистово, ошеломленно поняла она. Был ли он… мог ли он чувствовать к ней тоже самое, что и она к нему? Облака окутали его, создавая сонную дымку. – И прекрасна – это не то слово, которым меня можно описать.

Атлас поднял голову и окинул ее взглядом. Нежность смягчила черты его лица, и она подумала, что никогда ещё он не был так привлекателен.

– В таком случае ты не видишь себя так, как я тебя вижу.

Какой он видел ее? Учитывая то, как он ненавидел ее – но ненавидит ли он ее до сих пор? Разве он мог ненавидеть, если только что доставил ее в рай? – она решила бы, что он воображает ее с рогами, клыками и хвостом.

Она прочистила горло, слишком опасаясь спросить.

– Зачем ты делаешь это для меня?

Гораздо более простой вопрос, ответ на который, вероятно, не разрушит малые остатки того, что некогда было ее женской гордостью.

– У меня свои причины, – только и сказал он. – Итак, как бы ни хотелось мне вот так стоять с тобой, у нас очень мало времени. Хочешь провести его здесь, или предпочтешь вкусить приготовленные мною блюда и принять ванну? По себе знаю, что именно этого больше всего не хватает пленникам.

– Ед… еда. Ванна.

Происходило ли все это на самом деле? Или она просто грезит опять? Ничто иное не могло пояснить такие перемены в нем, в ее положении.

Он поцеловал кончик ее носа.

– Тогда ты получишь и еду и ванну. Пойдем. Поскольку я не могу перенести тебя из этого мира, а здесь нет дворцов, постоялых дворов или лавок, я устроил маленький лагерь в миле к северу отсюда, вне видимости тюрьмы.

Она определенно грезит. Или это такая шутка, как она сразу и предположила. Но богиня без возражений позволила Титану вести себя сквозь облака.

Ко времени, когда они достигли устроенного им лагеря, Атлас был возбужден до предела. Всю дорогу Ника была прижата к его боку, ее женственный аромат наполнял его обоняние, ее тепло опаляло его тело.

Заметив поставленный им шатер, она задохнулась от восторга. Взгляд широко распахнутых карих глаз метнулся к нему с удивлением, перед тем как она помчалась вперед, не останавливаясь, пока не скрылась за пологом. Изнутри донесся новый вздох.

Улыбаясь, Атлас последовал за ней. Ему нравилась эта мягкая сторона ее натуры. Ника стояла в центре, осматриваясь по сторонам, явно желая охватить все одновременно. Он устелил пол мехами и даже доставил сюда маленький круглый столик, на котором сейчас красовались ее любимые блюда. Фарфоровая ванна уже была наполнена, от воды, на поверхности которой плавали розовые лепестки, шёл пар.

Чтобы никто не посмел сказать, что Атлас, бог Силы Титанов, не знает, как очаровать женщину.

Ника приложила руки к сердцу, взгляд ее был прикован к блюду с клубникой и кусочками сыра.

– Откуда ты знал, что я это люблю?

Потому что он всегда чувствовал малейшие ее побуждения. Он наблюдал из своей камеры, как она ела это со своими друзьями, и злился, что это не он находился рядом, наслаждаясь ее чувством юмора. Однако в этом он не собирался признаваться.

– Догадался, – наконец-то сказал он.

Она опустила взгляд на ковер и топнула своей босой, грязной ногой.

– Я не понимаю, почему ты делаешь это, Атлас.

– Не ты одна, – ответил он севшим голосом.

– Но…

– Просто получай удовольствие, Ника. Это все, что я могу дать тебе.

Она взмахнула ресницами и пристально посмотрела на него.

– Но с чего бы тебе вообще хотеть давать мне что-либо?

– Хватит анализировать причины моих действий. Это не обман и не наказание, даю слово. И еда не отравлена, если ты этого боишься.

Он преодолел разделяющее их расстояние, положил руки ей на плечи и подтолкнул ее к столу.

Сев за стол, они ели в молчании. Восторг, читавшийся в ее лице, восторг, усиливавшийся с каждым новым кусочком, заставлял Атласа ликовать. Она глоток за глотком смаковала вино, постанывая с каждой новой каплей.

Привести ее сюда стоило риска попасть под гнев Крона, подумал он.

Хотя Крон просто приказал ему оставить ее в Тартаре. Что он и выполнял. Облака вокруг тюрьмы являлись частью этого измерения. Потому технически он не нарушил никаких правил. Однако Крон, будучи верен себе, посмотрит на это иначе.

Все же Атлас не сожалел ни о чем. Он никогда не видел этой радостной, жаждущей стороны характера Олимпийской богини, и нашел, что она нравится ему так же сильно, как и все остальное в ней. Слишком сильно, сильнее, чем стоило бы.

Проглотив все до последней крошки, она обратила внимание на ванну.

– Это для меня?

Лучась крайним нетерпением, она все же не двинулась к ней.

– Да. Но я не могу оставить тебя. Ты же знаешь это, правда?

Она прикусила нижнюю губу и кивнула.

– То есть или я искупаюсь под твоим присмотром, или не искупаюсь вообще.

– Именно.

Он ожидал, что она будет спорить с ним. Проклятье, она могла бы и вовсе отказаться. Чего он не ожидал, так это того, что она поднимется на ноги и не колеблясь снимет свое платье. Он шумно выдохнул при виде ее наготы. Он уже и так считал ее особенной, прекрасной… но теперь, теперь… святые боги. Она была лучшим из божественных творений.

Кожа, такая золотистая и гладкая, обтягивала изящные мускулы и сочные изгибы. Ее мягкая грудь, идеального размера, чтобы наполнить его ладони, соски такие же красивые и розовые, как ему помнилось. Его рот наполнился слюной.

Богиня прошла к ванной и ступила внутрь. Ее попка, спинка… его имя. Он оказался на ногах прежде, чем понял что делает. Он хотел целовать это клеймо, за что она наверняка отругает его. Он не будет извиняться за то, что заклеймил ее. Черта с два. Оно нравится ему, это клеймо.

Ника медленно обернулась, и, удерживая его взгляд своим, опустилась в воду. Прятать желание, овладевшее им, не было смысла – оно поглощало его, снедало, и заставляло его чувствовать себя таким же обнаженным, как и Ника. Однако ее лицо оставалось замкнутым.

Она стала не спеша намыливать принесенным им мылом все свое тело. И ничуть не казалась смущенной, пока над ней взвивалась мыльная пена, скользя по ослепительно прекрасной груди и прячась под лепестками роз. Ника вымыла также волосы, и вскоре мокрые локоны обрамляли ее лицо, ложась на плечи.

С каждым ее движением он приближался к ней на дюйм. Просто не мог ничего с собой поделать. Наконец-то она завершила омовение и встала. Новое зрелище для его глаз. Все изгибы плоти, которую он желал более всего на свете, теперь были влажными. Он хотел слизать каждую каплю.

– О чем ты думаешь? – спросила она. Голос ее был так же лишен эмоций, как и лицо.

– Ты нужна мне, – сумел выдавить из себя он.

Наконец-то. Ответная реакция. Облегчение и желание, столь неистовое желание охватило ее, и она подарила ему улыбку сирены.

– Тогда ты получишь меня.

Она совершенно неожиданно передразнила его слова. Но, как он ранее ей говорил, не было смысла анализировать выбор сердца. Ни для одного из них. Не сейчас. Он за секунду преодолел разделяющее их расстояние. Через еще секунду его руки обвили ее и выхватили из ванны. Их губы встретились в диком танце, языки, сплетаясь, искали друг друга. Поцелуй длился и длился, топя его в ее сущности.

Он не желал останавливаться даже на мгновение, но ему надо было избавиться от одежды. Если вскоре он не испытает прикосновение кожи к коже, то сгорит в огне желания. Тяжело дыша, он сорвал рубашку, ботинки, а затем штаны.

Притянул ее вновь в свои объятия. Наконец-то. Благословение небес. Кожа к коже. Оба зарычали от опьяняющего их чувства. Ее соски царапали его грудь, его клеймо, в то время как они прижимались бедрами. Затем она склонилась, проводя языком по буквам своего имени – о боги, он никогда так не был счастлив от того, что они у него есть.