– Но ведь вы не будете отрицать, что именно вами был разглашен наш стратегический секрет о большой любви Леонида Ильича к игре в домино? – подначил его я.

– Да, этого я отрицать не буду, было дело, – признался Иван Иванович. – Но несмотря, на это Кеннеди убили у нас, а не у вас.

– Да, это конечно так, – согласился я (временно) – Но зато у нас мяса нету.

– Когда-нибудь должно быть, – философично изрек Иван Иванович. Но все же Брежнева мы у – вас не украли.

– Еще бы, тогда б у вас мяса не было б.

– А кто такой Брежнев? – вмешался в разговор бестолковый и непонятливый Мурзик.

– А, – махнул на нее рукой я. – Был такой мелкий политический деятель во времена молодости Аллы Пугачевой.

– А водка тогда еще стоила 2.87 за пол-литру, – мечтательно произнес Иван Иванович. – И какая водка была!

Мурзик посмотрела на меня вопросительно, настойчиво требуя, чтобы я в корне пресек это беспардонное вранье.

– А коньяк стоил 4. 12, – не оправдав ее надежд, подытожил я.

– Да, хорошее было времечко, – мечтательно сказал Иван Иванович.

– А помните, в году 73-м спекулянтов сажали за продажу американских джинсов по спекулятивной цене аж в семьдесят рублей? – поддержал наш светский разговор я.

– А банка растворимого кофе стоила два рубля!

– Да, было дело.

Тут в дверь просунулась голова надзирателя и испуганно произнесла:

– Извините, пожалуйста, но свидание окончено. У Ивана Иваныча время второго завтрака.

Мы мило распрощались с настоящим американским шпионом и пошли смотреть на нашего доморощенного.

Надсмотрщик робко постучал в дверь противоположной камеры, оттуда раздался сердитый голос:

– Какого дьявола, я занят!

– Сердитые они, – предупредил нас надзиратель, и отворив дверь в камеру, предупреждающе крикнул:

– Хау ду ю ду, мистер Рыббин! К вам гости!

Мы вошли и увидели неприятного типа одетого полностью в «фирму», читающего последний номер «Плейбоя».

Я, чтобы не нарваться с ходу на грубость, первым открыл рот:

– Я корреспондент газеты «Нью-Йорк Прайс» Джим Доллар и хочу взять у вас интервью, мистер Рыббин! – на ломанном русском языке заорал я и выплюнул на пол камеры жвачку. – У вас есть какие-нибудь жалобы на обращение с вами?

– Конечно же есть! – обрадовано завопил «узник совести». – Мне не дают звонить больше одного раза в день в Нью-Йорк. И фильмы в тюремной видеотеке старые. И вообще, я хочу женщину. Я же все-таки еще мужчина?! – и вопросительно посмотрел на Мурзилку.

Мурзилка струхнула и начала пятиться к двери.

Я схватил ее за руку, а Рыббину пояснил:

– Кстати, она не женщина, а агент КГБ, в виде замаскированной под кошку сторожевой собаки под псевдонимом Полкан.

Мурзик обрадовано гавкнул и мяукнул одновременно, а наш американский шпион от досады крякнул.

Мне ничего не оставалось, как поддержать эту веселую компанию. Я радостно заржал и отсмеявшись вдоволь, продолжил разговор:

– Мистер Рыббин, читателей нашей газеты интересует, как вы стали американским разведчиком, и вообще нам интересно знать про вас все: что вы любите, что вам дорого, Ваши планы и т. д.

Рыббин от гордости и своей значимости надулся, как индюк.

– Люблю я «Мальборо», хочу в Америку, не хочу в Сибирь…

Его волеизлияния были прерваны вошедшим сотрудником, который обратился ко мне:

– Дмитрий Михайлович, где вы пропали? Мы Вас обыскались! Вас ждет председатель.

Тепло, но наскоро распрощавшись с обитателями третьего подвального этажа, мы на лифте поднялись в приемную председателя КГБ.

Он нас уже ждал, и при нашем появлении встав из-за стола и любезно поздоровавшись, усадил в мягкие кресла вокруг журнального столика около окна, выходящего на площадь Дзержинского.

– Я внимательно прочел вашу записку, – сказал председатель, – и хотел бы ознакомиться подробнее с вашим проектом.

– Основной задачей вашего комитета является сохранение государственной безопасности, – начал пространно я. – Как вы знаете, сейчас наша страна переживает отнюдь не лучшие времена и ее безопасность находится мягко говоря в опасности. Вот почему я обратился со своим проектом именно к вам, а не в Совмин, Госплан или же Министерство обороны. Я считаю, что только ваша организация сегодня может воплотить в жизнь этот глобальный проект…

– Но из вашей записки следует, что на его реализацию потребуется сто миллиардов рублей, – перебил меня председатель, – а мы к, сожалению, такими средствами не располагаем.

– Да, я это знаю, но средства можно найти, если подключить к его реализации Министерство обороны, Совет Министров и частные вклады граждан.

– Тогда это будет уже не наш проект, а всенародный и при его глобальности и таком большом количестве министерств и ведомств, он может опять, как это не раз уже было, превратиться в колосса на глиняных ногах, который не успев появиться, начнет разваливаться по частям.

– Вот для того, чтобы этого не произошло, и необходима ваша весьма дисциплинированная организация.

– Ну ладно, предположим, вы меня убедили, но я очень сомневаюсь, что нас поддержит Министерство обороны. Они очень ревниво к нам относятся и во всем видят наши коварные козни…

– Это их роднит с Пентагоном, – поддакнул я. – Но уговорить Министерство обороны я беру на себя, вам только надо проделать кое-какие манипуляции, организовать утечку информации, и они наверняка клюнут, чтобы не оказаться за бортом.

– В этом что-то есть, – задумчиво произнес председатель. – Ну что ж давайте разработаем эту операцию и как говорил Лаврентий Павлович: «Попытка, не пытка!»

Министр обороны встретил нас деловито, но хмуро, видимо наш план удался на славу и ему наговорили про нас Бог весть что.

Я же был сама любезность и почтительность.

– Мы, честно, даже и не надеялись, что такой занятый человек как вы найдет для нас пару минут своего драгоценного времени.

– Такова наша служба, – непонятно, что имея в виду, ответил он, и нетерпеливо сходу взял быка за рога: – Ну, рассказывайте, что у вас там за прожекты о переустройстве?

– Аэрокосмическая система обороны, – выпалил с восторгом в голосе я.

У министра полезли аж глаза на лоб от удивления, т. к. он ожидал от нас услышать совсем другое, а я продолжал вещать:

– Наибольшую опасность представляют низколетящие цели, которые трудно обнаружить и еще труднее сбить, а если их еще и много, то противовоздушная оборона становится проблематичной…

– Мы в курсе этих проблем, – перебил меня министр, – вы что предлагаете?

– Сбивать их к чертовой матери! Всех, подряд! – разгоряченно воскликнул я, – Для этого создается глобальная сеть привязных беспилотных аппаратов оснащенных бортовой системой регистрации низколетящих целей и комплектом ракет с тепловизионными головками наведения.

Министр задумался, и было совершенно непонятно, заинтересовало его это предложение или же он озабочен только проблемами сокращения вверенных ему вооруженных сил.

– Как вы собираетесь опознавать цели? – как бы между прочим спросил он, прекрасно зная, что если использовать существующую систему «свой – чужой», то эта идея будет не стоить выеденного яйца, так как тогда легко можно будет обнаружить и соответственно сбить ее.

– Нужно будет создать принципиально новую систему опознавания, основанную на пульсации двигателей летательных аппаратов.

Министр удивленно и с интересом посмотрел на меня и сказал:

– Очень интересная мысль! Мы ее обязательно рассмотрим.

– Это было бы неплохо, – согласился я.

– Но признайся, Дмитрий Михайлович, – хитро улыбнувшись, обратился ко мне министр, – что твоя идея, так, мелочь пузатая, по сравнению с тем предложением, с которым ты вышел в КГБ?!

– Не знаю я никакого КГБ, – совершенно искренне ответил я и вытер рукавом нос.

– Да ладно тебе, у нас разведка тоже имеется! Что вы там задумали?

– Да так маленькую модернизацию в сфере информатики.