— Я хороший бизнесмен, Клэр, и поверь мне, я бы не отправляла тебя в Италию, если бы не была уверена, что ты справишься. Оставайся самой собой, но с графом будь особо обходительна. Ты знаешь, Фитцджеральд прав: богачи действительно другие. Особенно из старинных знатных семей.

Она взмахнула рукой с шикарным маникюром и широким браслетом из серебра и золота в сторону потрясающей каштановой панельной обшивки своего кабинета, за окном которого открывался вид на мост Золотые ворота.

— Мы все здесь новички. А вот Людовичи могут проследить свои корни в течение тысячелетия. Они жили в Венеции, когда та представляла собой несколько лачуг на сваях, забитых на грязном мелководье в лагуне. Они мыслят не годами, а столетиями.

Тиш еще раз затянулась сигаретой, потом тщательно затушила ее в единственной разрешенной в "Стерлинг Гэллериз" пепельнице.

— Предки графа Андреа Людовичи уже тогда правили Венецией. Мои же воровали из Шотландии английский скот через границу, и у них не было ничего.

Она провела рукой по волосам, отчего те встали дыбом, и все равно выглядела шикарно.

— Ты поедешь в Венецию, Клэр, и убедишь графа подписать с нами контракт.

Ну вот я и здесь, удивленно подумала Клэр, когда яхта в светящейся мгле изменила курс. Двигатель сбавил обороты. Паника притаилась внутри нее. Момент истины приближался с каждой минутой.

На протяжении тысячи лет… Она снова попыталась осознать значимость этого промежутка времени. Точно знать, кто были твои предки за прошедшее тысячелетие, казалось невозможным.

Это определенно было не для нее. Она знала, что прадед ее отца приплыл в Америку из Шотландии шестнадцатилетним парнем и организовал семейное ранчо в Айдахо. По материной линии в роду Клэр были ирландцы и итальянцы.

Вот, пожалуй, и все, что можно было рассказать об истории ее семьи. Мать Клэр умерла слишком молодой, чтобы поведать больше, а отца и деда прежде всего интересовало будущее. Быть может, именно поэтому она так любила прошлое, которое казалось Клэр реальным и неизменным.

Она почувствовала, как яхта разворачивается вправо по длинной дуге. С помощью маленькой карты, расстеленной на коленях, Клэр пыталась угадать, близко ли до места назначения. Если бы только туман рассеялся да небо расчистилось! По одну сторону, она знала, находился Джудекка — изогнутый остров с разрушающимися палаццо и заброшенными площадями, с элегантным отелем "Чиприани", стоявшим, словно драгоценный камень, на самом его конце. По другую сторону было множество островков, соединенных горбатыми мостами, которые и образовывали собственно Венецию.

Она увидела свое отражение в полированных медных предметах. Лампы внутреннего освещения перемигивались с ее сережками из топаза и изумруда и превращали ее вьющиеся светлые волосы в чеканное золото. Когда-то, на первом свидании, бывший муж сказал, что она похожа на женщину с картины эпохи Возрождения. В памяти всплыл низкий голос Вэла:

— Венера Боттичелли, восстающая из моря. Только в одежде. К несчастью.

Клэр вспомнила, как рассмеялась, глядя в его голубые глаза, и что случилось дальше. Она провела пальцами по волосам. Этого у Вэла не отнять, подумала она с горечью. Он наверняка знал путь к сердцу студентки, специализирующейся в области искусств. Но не знал, как удержать его.

Это его проигрыш, говорила она себе, но боль оставалась.

Яхта дала задний ход, замедляя движение.

— Смотрите, синьорина, — раздался голос рулевого по внутренней связи. — Венеция!

Она развернула кресло, чтобы лучше видеть из бокового иллюминатора. Погода менялась. Нежный дождь, который моросил с тех пор, как она ступила на борт яхты, внезапно прекратился. Это было чистое волшебство. Серые воды превратились в серебристые, солнце прорвалось из-за туч. Мгла исчезла, словно по приказу фокусника. Вид — еще недавно одноцветный чернильный рисунок — стал великолепной акварелью; лагуна представляла собою переменчивую смесь цветов морской волны и темной бирюзы, как глаза Клэр.

Она была поражена. Золотые лучи расходились по небу, создавая фон, такой же как на картине эпохи Возрождения, изображающей Мадонну с младенцем. Не хватало только нескольких ангелов, спускающихся на землю в трепещущих одеяниях и с гирляндами цветов в волосах.

Она испытала легкий шок удовольствия. Вот он: Ла Серениссима, самый прекрасный и таинственный город в мире.

Место, где она родилась почти двадцать шесть лет тому назад.

Это было похоже на мираж, сон — византийские купола, фантастические башни, палаццо цвета мороженого, мерцающие в неярком свете, отбрасывающем блики на воде.

Неудивительно, что так много художников и писателей сделали это место своим домом, думала она.

Клэр иногда снилась Венеция — или она думала, что снилась. В ее планы входило побывать в penzione, где ее родители снимали квартиру. Отец работал в Венеции, когда она родилась. Ей было интересно, узнает ли она что-нибудь, чего не видела на тысячах картин, фотографий и календарей. Существует ли где-нибудь маленький кусочек Венеции, который станет именно ее.

Яхта подплыла к тоlо, традиционному месту высадки посетителей Венеции до того, как были построены дамба и железнодорожная станция, соединяющие город с материком. Черные гондолы, наполненные экскурсантами, несколько катеров и лощеные vaporetti — остроумно окрещенные водные такси Венеции — лавировали у входа в Большой канал (Главная водная артерия Венеции).

Воздух был пронизан серебристым мерцанием, которым славился город, отчего все казалось чуточку нереальным. Косые лучи солнца выхватывали лес поднимающихся из воды швартовных свай, огромные колонны со статуями наверху, охранявшими molo, бледно-розово-белый фасад Дворца дожей (Дож — глава республики в средневековой Венеции и Генуе), византийские купола церкви Базилика Сан-Марко.

Клэр замерла. Она словно увидела другой мир.

— Я здесь, — прошептала она. Круг замкнулся. — Наконец.

Затаив дыхание, она напрасно искала в себе чувство, на появление которого надеялась, — чувства, которое подсказало бы ей, что она дома. Снова в том месте, где началась ее жизнь. Но ее ждало разочарование.

Венеция была прекрасной, экзотичной, соблазнительной. И чуждой для нее, как луна.

Вода приобрела очаровательный молочно-зеленый оттенок, когда они вошли в Большой канал. Она еще не успела опомниться, а они уже останавливались у швартовных свай причала отеля "Эуропа э Регина", где она заказала номер. Клэр стояла, обратив лицо к солнцу, пока рулевой выгружал ее сумки.

— В первый раз в Венеции, синьорина? — спросил он на смеси итальянского и английского.

— Я родилась здесь, — ответила Клэр. — Мой отец был одним из технических консультантов, которых вызвали сюда, чтобы помочь предотвратить затопление.

— А! — мужчина покачал головой. — Aqua alta.

Венеция серьезно пострадала в шестидесятых и семидесятых годах от поднимающихся приливов, и весь мир пришел на помощь в попытке уберечь бесценные сокровища. Его темные глаза улыбнулись.

— Тогда Венеция у вас в крови, синьорина. Советую повидаться с Ноной Фраскатти… у нее магазин на Мерсери. После района модных бутиков, понимаете, в старом квартале, где она продает старинные украшения и ларцы. Если вы ей понравитесь, она может предсказать вам судьбу. Скажите ей, что вас направил Пьетро.

— Так и сделаю. Grazie.

Она дала ему щедрые чаевые и пошла в отель. После того как в элегантном вестибюле зарегистрировалась и отдала свой паспорт, Клэр оказалась наконец в сказочном номере с мебелью, отделанной парчой, высокими зеркалами из венецианского стекла и чудесными канделябрами.

Должно быть, Тиш сошла с ума! Либо она абсолютно уверена, что я могу убедить графа позволить нам продавать на аукционе всю его коллекцию.

Хотелось бы Клэр, чтобы и она чувствовала себя так же уверенно. Она не сомневалась в своих знаниях и квалификации. Ей не хватало способности убеждать. Когда она исследовала полотно или изучала мебель, она была спокойна, но всегда волновалась, работая с людьми, как это называла Тиш.