— Зато я знаю, — проговорила Канья твердым и холодным голосом.

Я покосилась на Габриэля, он продолжал есть суп.

— Я хотела тебе рассказать, когда мы покинули праздник, но не успела.

— О чем ты? — перебила я ее.

— Мы сбежим в твой мир. — Дрогнувшим голосом проговорила она и испуганными глазами посмотрела на меня.

Я оцепенела, не понимая, что она говорит.

— Канья, без первородного мага мы не можем… — начала я.

— Я знаю, Анна. Я знаю, как попасть в твой мир, — перебила она.

Я не верила своим ушам. Сердце начало учащенно стучать. В голове тысячи вопросов, просящихся наружу.

— Как? — пробормотала я.

Мне не верилось, что я действительно слышу это.

— Моя прабабка настоящая ведьма, она дочь самой великой Богини, она знает, где храм, и сможет отправить нас туда.

— Так Богиня не в мире света? Это точно?

Канья положительно махнула головой.

— Девяносто семь лет назад была точно здесь, — пробормотала она. — Если бы она хотела уйти, то не ушла бы, не оставив указаний и не связавшись со своими служительницами.

— Но где ее храм? За мертвыми землями?

То, что Канья была почти уверена, что первородный маг, великая Богиня, здесь, в этом мире, было самой настоящей возможностью спастись и вернуться.

— Но Канья, мы можем погибнуть в мертвых землях.

— Нам не придется идти через них, — она широко улыбнулась, и взяв мою руку, потрясла ею и продолжила: — Что ты знаешь о ведьмах?

— Ну только то, что говорил Эрвин… — начала я, но не успела больше ничего сказать.

— Понятно, можешь не продолжать. Ведьмы — дочери великой Богини, их силы не просто равны силам настоящих магов, они во многом превосходят их. И одно из таких умений, которым не обладают настоящие маги-мужчины — это способность перемещать в пространстве не только себя, но и людей. Моя прабабушка сможет перенести нас к храму, так как знает, где он находится.

Не зря я зацепилась тогда за слова Айера, правильно говорят, нет дыма без огня.

— Канья, где твоя бабушка сейчас?

— Ее дом в лесу, у подножия Драконьих гор. Нам придется сбежать до суда.

— Тебе никто не говорил, когда мы отправимся в Смагард?

— Нет.

Мы одновременно покосились на Габриэля. Тот почти доел суп. Сев как ни в чем не бывало, я тоже принялась за еду, а Канья провела рукой, снимая чары.

— Габриэль, — обратилась к нему Канья, — что говорит Эрвин? Чего нам ждать?

Голос ее был жалостливым.

— Сегодня состоится совет. Уже прибыли почти все его члены. Ждем Рейнорда и нового представителя от магов Огненных гор.

Канья напряглась, и тут до меня дошло, почему. Лишь бы от магов Огненных гор не прислали сына Гонкана. Он раскроет совету, что Канья — сбежавшая невеста, его невеста, это может только усугубить наше положение.

— Канья, а ты не хочешь сообщить родным о том, что с тобой произошло? — спросила я, глядя на нее внимательным взглядом. Ищущая ее родня будет совсем не кстати, и случайно может открыть детали, которые могут лишь все усугубить.

— Нет, — поспешно ответила она, — не надо, дядя и так будет на совете.

Пустынный маг Айер, он ей помог сбежать, а значит, сообщать ее родным не станет. А теперь и другим это в голову не придет. Родня Каньи навряд ли может помочь нам. А вот ее дядя, который еще и член совета, сделав это один раз, наверняка поможет вновь, если будет такая возможность.

— А что потом, Габриэль? Меня отправят на суд в Смагард? Когда? — поинтересовалась я.

Габриэль помрачнел и нахмурил брови. Ему не понравился мой вопрос.

— Вероятность того, что суда удастся избежать, очень мала, — Габриэль помрачнел еще больше и добавил, пронзая меня сердитым взглядом, — но даже если суд состоится, если вы говорили правду, то тебе, Анна, нечего бояться.

Очевидно, что он нам не верил. И понимал, что мне есть, чего опасаться. А значит, он сердился на меня, потому что беспокоился. Сердце защемило от этих мыслей.

Не знаю, почему, но то, что он беспокоился, переживал за мою судьбу, расстроило меня. Мне хотелось его успокоить, но я не могла. Между нами были лишь плотские отношения. Нам было хорошо вместе. Но я изначально понимала, что это ненадолго. А значит, мои чувства должны остаться при мне. И его тоже, если таковые он и испытывает, со временем это пройдет. Всегда проходит.

— Эрвин, не мечись, как зверь загнанный, — проворчал Габриэль. — Это делу не поможет.

Верховный хранитель ордена Света нервно расхаживал по своему кабинету, а Габриэль развалился на кушетке, обитой мягкой зеленой кожей. На первый взгляд помещение было небольшим и скромно обставленным. Большой деревянный стол из массива сосны и стул с резной спинкой. Небольшой шкаф с магическими вещицами и, собственно, все. Такое убранство подходило старику, Альхону. Но мало кто знал, что имелась лестница, скрытая от глаз с помощью магии, ведущая на второй этаж, где были покои Эрвина, обустроенные куда более изыскано, чем требовалось.

— Это катастрофа, Габриэль! — прорычал Эрвин, нервно стягивая с себя привычный белый балахон, который в данный момент будто душил его.

Верховный хранитель остался в травянисто-зеленом кафтане из мягкого сукна, украшенного черной вышивкой. Сейчас было сложно разгадать в этом молодом мужчине главу магического ордена, правящего их миром. Молодой, вспыльчивый, порывистый — таким Эрвин никогда не позволял себе быть на людях.

Повернувшись к массивному деревянному столу, он с силой стукнул кулаками по нему.

— Не психуй, — мрачно проговорил Габриэль, хотя сам нервно постукивал пальцами по кушетке.

Он впервые видел Эрвина в таком состоянии. Невозмутимость мага пошатнулась, и Габриэль понимал, почему. Все действительно было плохо.

— Ты уверен, что они что-то не договаривают? — уточнил Эрвин.

— Да. Я осмотрел тела. У одного из трупов кровь из горла почти не вытекла, она должна была хлестать потоком, но этого не было, а это значит, что надрез сделан после наступления смерти.

— О, великие духи, за что мне это испытание! — воскликнул Эрвин и уселся за свой стол, рухнув на стул так, что чуть не развалил его.

Взявшись руками за голову, он смотрел в одну точку.

— Убит член совета, представитель магов Огненных гор, при попытке убийства дочери вождя кочевников, Пустынного мага, дядя которой тоже член совета. Мало того, главной целью его покушения была женщина из другого мира, от меча которой он и пал. Тут политический конфликт намечается, Эрвин, — подвел итог Габриэль.

— А, не сыпь мне соль на рану! — проворчал Эрвин. — Совет через полчаса, а у меня ни одной идеи, как спасти Анну и, судя по всему, Канью от суда.

— У меня подозрения, что тут не обошлось, без обращения Каньи к…

— Не говори этого вслух, Габриэль, — проревел Эрвин. — Я даже думать об этом не могу.

— Впервые я настолько уверен, что наши законы не совершенны, — мрачно заметил Габриэль.

— Боюсь, я вынужден согласиться.

— Если бы все было, как они говорят… — обреченно пробормотал Габриэль. — Но когда они выпьют зелье истины — правда раскроется…

Сейчас Габриэль и Эрвин словно поменялись местами. Первый сейчас сохранял холодное спокойствие, невозмутимость, которая обычно была свойственна верховному хранителю ордена Света. А второй метался по кабинету, не сдерживая эмоции, как привык делать Габриэль.

Эрвин поменялся в лице, оно приняло вдруг счастливый вид и затем вновь стало спокойным и невозмутимым.

— Габриэль, я кажется придумал! Отправитесь в Смагард сразу после совета, чем раньше это начнется, тем быстрее закончится, — воскликнул Эрвин, радуясь удачной мысли.

Нас закрыли в одном из помещений в башне. Маленькая комната без окон, только два стола из светлого дерева и такие же скамьи. От нескольких свечей на подносе света было мало. Хуже будет только в тюремной камере в Смагарде. Я уже представляла себе темницу с сырыми стенами, покрытыми плесенью, где в соломе копошатся крысы и кто знает, какие еще твари. А единственным источником света будет маленькое глубокое окошко с решеткой, с толстыми непробиваемыми железными прутьями. Габриэль говорил, что их суд жесток, и камера предварительного заключения представлялась мне именно такой, пропитанной насквозь запахом сырости и пробирающим холодом. Темная и пугающая, ломающая даже самых сильных. От этих мыслей было не по себе. Я не хотела сломаться. Только не так.