У, все время пока, Валериан Григорьевич, обращался к моим бойцам с речью, я отслеживал их реакцию. И был приятно поражен, хорошие ребята мне достались, очень хорошие. Может шебутные чуть, так морпеху без этого нельзя. Так, ведь сейчас, должно определить наиболее слабых, как вон тот рядовой с руками как у гориллы, рукопашник хороший, а вот боец так себе, от потрясения «поплыл» немного. Глаза чуть затуманились, и взгляд какой-то неосознанный. Киваю одному из своих, стоящему прямо за его спиной. Леха все понял, и сделал жест, что, если что, то подстрахует беднягу. А то оружие под рукой у всех, мало ли до беды.

— Так, бойцы, мы все живы и здоровы, корабли полностью исправны, имеются запасы продовольствия и топлива. Так что, для нас, не все так плохо. Есть правда одна загвоздка, если кто помнит историю, то сейчас идет война и японцы, при активной помощи англов и саксов, активно убивают русских солдат и моряков. Они нагло, без объявления войны напали на Порт Артур и потопили в Чемульпо «Варяг». Отсюда следует, что? Мы русские и наши корабли несут русский флаг, то есть первый же японский крейсер откроет огонь по нашим кораблям. Но главное даже не в этом, мы тут все люди военные и все давали присягу, освободить от которой нас может только смерть. Например, я лично, присягал России, а не Горбачеву, Ельцину, Путину или Медведеву. А Россия сейчас в опасности. Пройдет совсем немного времени, и там, под Порт-Артуром японцы навалятся на наших прадедов и прапрадедов по пять на одного. При поддержке, между прочим, всего прогрессивного человечества… кое человечество имел я во все дырки сразу. — Парни сдержанно засмеялись. — Конечно окончательное решение, что делать, кроме меня, будут принимать представитель президента Одинцов и командиры БПК «Адмирал Трибуц» и эсминца «Быстрый». Но по любому допустить в такой обстановке хаос мы не можем, это смерть всем. Я просто не могу себе представить, что наши корабли спустят Андреевский флаг и сдадутся врагу, или уйдут в нейтральный порт и там разоружатся. А если не сдаваться и не разоружатся, остается только одно — сражаться, сражаться за Родину. Поэтому приказываю, личное оружие должно быть с собой всегда, даже в гальюн с ним. Все попытки, истерии, подстрекательских разговоров, откровенного саботажа и так далее, пресекать немедленно. — Говорю, а сам контролирую взглядом солдат и офицеров, кап три, который и. о. командира, смотрит удивленно, видимо с такой точки зрения он на проблему не смотрел. А бойцы спокойны, только чуть шумок прошел по рядам, вот, как их в учебке, сержанты выучили реагировать…. Лейтенант Жуков, тот хоть и бледный, но тоже в норме, наш человек, с ним еще потом поговорить надо будет. — Так! — говорю, — Сейчас отдыхающей смене отбой, остальные несут службу по распорядку. Завтра с утра поговорим обо всем подробнее, с новым планом учебы и тренировок и постановкой боевой задачи.

На рассвете меня поднял с постели зуммер ПУ, возблагодарив всех богов за то, что Дарья улеглась у стенки, я аккуратно высвободился из ее объятий.

— На связи Карпенко, — хмыкнула трубка, — у меня новость, воздушная разведка обнаружила клиента…. Ужасный гибрид, паровой парусник на восток от нас, то ли клипер, то ли шхуна, водоизмещение от восемьсот до тысячи тонн, идет нам почти прямо в лоб, только лишь чуть забирая к северу…. Ну что, товарищ начальник, будем брать?

— Флаг какой? Государственную принадлежность установили? — я усиленно зеваю, пытаясь окончательно проснуться.

— Как ни странно — русский триколор, что может означать только принадлежность к Доброфлоту. — Карпенко взял короткую паузу, — Вроде им всем был приказ оставаться в тех портах, где их застигла война, а этот-то куда торопится?

— И быстро он торопится? — меня в голове начала складываться некая картинка.

— Семь узлов, — хохотнул Карпенко, — правда машина не работает, ветер попутный, хотя и не сильный. Гонки на черепашьих упряжках.

— Есть одна мысль, Сергей Сергеевич, берем его, он наш…, тем более, если действительно наш, русский.

— С восемью узлами он нам будет как чемодан без ручки, и тащить неудобно и бросить жалко.

— Ты его возьми, а уж потом мы разберемся, что с ним делать. Всегда есть три варианта: утопить, отпустить, взять с собой. Сколько до него?

— Он почти на горизонте, дистанция около двадцати, с небольшим, миль, если продвинуться на три — четыре мили к северу, и часа через два с половиной, три, вылезем прямо поперек его курса — Карпенко помолчал, — Слушай, Пал Палыч, перебирайся ко мне на «Трибуц». Каюты мы вам с Дарьей найдем, просто, чует моя ж…, в свете грядущих событий, нам будет лучше поближе друг к другу держаться. Да и серьезный штаб уже пора организовать и конкретный план действий разработать. А то тыкаемся, как слепые щенки. А на «Вилкове» оставим майора, ученую бражку под контролем держать. Он достаточно авторитетен, чтобы мы за тыл могли быть спокойны.

— Значит так, Сергей Сергеевич, ваш план одобряю. Данные штурмана с этой шхуны окончательно расставят все точки над i, и подтвердят или опровергнут расчеты наших штурманов. А потом уже и про мой переезд можно будет поговорить.

— Господин поручик, гляньте-ка, корабли в дрейфе лежат, кажись военные? — капитан шхуны передал бинокль поручику пограничной стражи, — Ой, господин поручик, попали мы как кур в ощип.

— Хватит причитать, Афанасий Никитич, как баба чес слово! — процедил сквозь зубы поручик, вглядываясь в три серо-голубых силуэта, — Корабли, то военные, но вот чьи? Далеко, флага пока не разглядеть, стоя, знаете ли, у нас прямо по курсу, надо бы отвернуть от греха, может и не заметили. И корабли странные какие-то…. Глянь-ка, Афанасий Никитич, видал такие, когда-нибудь?

— Право на борт на пятнадцать румбов, правда ваша, отвернем от греха подальше! — скомандовал капитан, потом взял у поручика бинокль, — А корабли такие, нет, господин поручик, такие впервой вижу. Силуэты у головного, и того который за ним, острые, клипперные, такие корабли, господин поручик, токмо ради быстроты строят. Видать, ходкие, ежели заметят нас, то не уйдем. Да и эти два головных, по размерам, не иначе как крейсер будут, а это не менее двадцати узлов хода…. - его слова были прерваны сверкнувшей над баком крейсера яркой вспышкой выстрела, секунд через восемь прямо по курсу шхуны вспух белый клубок разрыва.

— Приказ лечь в дрейф, теперь точно амбец! — капитан отдал бинокль поручику, — Полюбуйтесь!

— ???? — поручик нервно сглотнул, и поднял бинокль к глазам…. — Да и не все они военные, один-то явно гражданский купец будет, только большой. Может, они его перехватили, а теперь досматривают? — Его размышления прервал крик сигнальщика. — Сигнал с головного корабля, господин капитан, ратьером, приказывают спустить паруса, лечь в дрейф, и приготовиться к приему досмотровой партии.

— Может все-таки попробуем уйти, господин поручик? — капитан шхуны беспокойно переминался на месте, — Что то тут не то, чует мое сердце, японцы это.

Поручик продолжал вглядываться в силуэты кораблей, его взгляд остановился на кормовой надстройке крейсера, — Да нет, Афанасий Никитич, наши это, вот у головного крейсера на кормовой надстройке андреевcкий флаг, не пойму, толи нарисован, толи сам он растянут….

— Наши?! — удивился капитан, — Откуда здесь наши? Тут до Японии тыщи полторы миль, до Владика все две с полтиной, а до Артура и вообще почти три с половиной…. Нашим сюда просто дальности хода не хватит. Только «Рюрикам» из Владика, и то, только туда и обратно. Хотя если вон тот здоровенный купец, это угольщик, тогда вполне возможно. Только вот не припомню я в нашем флоте кораблей с таким силуэтом. Да и что им тут делать?