— Им что там, этим янки, что совсем жить надоело?! — Карпенко выругался той самой специфической военно-морской руганью, на которую наш флот горазд еще со времен Петра Великого. — Ну-ка передай-ка нашему Андрею Николаевичу, разрыв одного зенитного снаряда в кабельтове-двух прямо перед носом! Командир БЧ-2 он или нет?!

Первая сто миллиметровка сверкнула яркой вспышкой выстрела и через пару секунд, прямо по носу парохода, распустился, ослепительный в ночи, цветок разрыва. Пароход в ответ заморгал ратьеровским фонарем и начал сбрасывать ход.

— То-то, же! — Карпенко повернулся ко мне, — давай всех твоих ребят на левый борт, катер спускать не будем, ошвартуемся борт к борту, благо погода нас балует.

Швартовка корабля к кораблю в открытом море, даже при хорошей погоде дело непростое, даже можно сказать ювелирное. Наша задача при этом, одним прыжком перемахнуть на чужой борт, что крайне сложно. В свое время я много тренировал своих парней. Мой взгляд упал на надвигающиеся мачты парохода… да, этот антиквариат имел три мачты и весь необходимый рангоут и такелаж для того что бы нести на них полное парусное вооружение. Какая ерунда лезет в голову.

Прыгать с борта на борт… авантюра, честное слово авантюра, но это только на тот случай если америкосы не будут принимать брошенные швартовы. В противном случае лучше не рисковать, ошвартуемся и перейдем с борта на борт по трапу, тихо и мирно.

Что самое удивительное, каскадерствовать нам не пришлось. Видно разорвавшийся прямо по курсу снаряд выбил из голов племянников дяди Сэма всю дурь вместе с остатками сна. Сблизились, дождались, пока янкесы сбросят кранцы, а затем ошвартовались. Подали трап и мы быстро, но без особой суеты, проследовали на борт американского парохода. Три пары я сразу направил в низы, чтобы никому не пришло в голову внезапно дать полный ход. Еще две пары направились вместе со мной в рубку, а одну пару направил искать радиорубку, которая вполне может быть на грузопассажирском пакетботе, остальные морпехи рассыпались по палубе, имея задачей не допустить праздного хождения по ней.

В рубке выяснилось, что сей доисторический раритет, древний как дерьмо динозавра даже для этих времен, гордо называется «Принцесса Солнца». Спущен на воду в 1882 году в Англии, на всем известной верфи на реке Клайд. Восемнадцать лет отходил на атлантических линиях под другим именем, но четыре года назад сменил владельца, название и порт приписки с Нью-Йорка, на Сан-Франциско. Все это мне изложил уже очухавшийся от шока вахтенный офицер. В самой середине объяснений в рубку ввалился капитан. Мистер Сэм Роберт Ирвин Голдсмит, были заспаны, кое-как одеты и ужасно раздражены…. Они хотели объяснений…. Ну, я ему, на ломанном английском, и выдал «объяснения»….

— Мистер, вы дерьмо! И ваш вахтенный офицер дерьмо! Каким местом он думал, когда пытался скрыться от военного корабля? Он же поставил под угрозу жизнь и здоровье ваших пассажиров…. Не жалко себя, так пожалейте хотя бы их! Чего ради нужна была вся эта авантюра с бегством? — Так, у капитана забегали по сторонам его маленькие глазенки на жирной рыжей морде, а бакенбарды кажется, даже взмокли от пота. Так, ну-ка, вахтенный притащил списки пассажиров… писано, как и положено в эти времена от руки, хорошим каллиграфическим почерком опытного писаря. Четыреста двадцать один пассажир первого класса, сто девяносто восемь второго…. третьего вообще нет…. Опаньки, думаю я, в таком случае может быть вместо пассажиров третьего класса груз? — Грузовой манифест давай! — Говорю я вахтенному, а тот стоит и только глазами хлопает…. По морде я его, конечно бить не стал, а просто кликнул с палубы еще две пары из резерва, и послал их в трюма, посмотреть чего они там прячут. Наверняка компактное, срочное и очень дорогое, раз отправили не трампом, а быстроходным грузопассажирским рейсом.

— Тащ старший лейтенант, вот… — сержант Цыпа, которого я послал проверить трюм, притащил какой-то ящик. Открываю…. Сюрприз! Блин, да это же полевой телефон, может даже самый первый из серийных. Ну не помню я, когда их начали выпускать, но уже на русско-японской их кажется уже применяли.

— Ну, Цыпа, и много там этого добра?

— Штабеля до потолка, тащ старший лейтенант. А еще мотки провода и ящики побольше… А в грузовых трюмах ящики вообще большие, метра три в длину и полтора в высоту и ширину. Штук десять будет.

— Ну, мистер — повернулся я к капитану, — как ты это объяснишь? Давай-ка сюда грузовой манифест. Быстро! Или ты хочешь, что бы мои парни перетряхнули всю твою галошу?!

— Тащ старший лейтенант, — вмешался в разговор мой сержант, — а может мы сами посмотрим, в его каюте, там наверняка есть сейф. Пластит на замок и все, тип-топ.

Цыпа как всегда проявляет ненужную инициативу, — Отставить, игры в медвежатников, на то у нас начальство есть, — я поправил гарнитуру рации, и вызвал «Трибуц» — На связи Слон, обнаружил груз армейских полевых телефонов, и еще какую-то хрень в ящиках. Что там — непонятно. С грузовым манифестом капитан не мычит, не телится.

— Слушай старлей, — ответил Карпенко, — ты там лишнюю инициативу не проявляй, сейчас подойдет мой старший, он с этим капитаном разберется, в белых перчатках.

— Ну, мистер Голдсмит, писец тебе, — говорю я капитану, — придет кавторанг Дроздов и петь тебе до конца жизни тонким голосом. — Во блин, зеваю, спать охота, сил нет, после такого нервного дня еще и ночная смена. А на палубе какой-то шум и гам… вылезли наверх растревоженные мистеры и их миссис. Правда, наверное, из-за сурового вида моих ребят, права пока никто не качает. А шум поднялся из-за одного довольно моложавого мужчинки. Понять не могу, кто он такой, и чего хочет от моих ребят.

— Сержант. — Оборачиваюсь к Цыпе, — охраняй капитана, к приходу Дроздова, он должен быть жив, здоров и невредим! Ясно? А я пойду, разберусь с тем типом, что пристает к ребятам.

Подхожу ближе к источнику шума, мужик-то, кажется, корреспондент, по крайней мере блокнот с карандашом налицо. Что поделаешь, мобильные фотоаппараты и диктофоны еще не изобрели. Жаль, язык я знаю лишь с пятого на десятое.

— Старший лейтенант Рагуленко, ваши документы, — представляюсь, блин, получилось как у мента. Американец протягивает паспорт, фотографии в паспорте конечно нет, прогресс не дошел, читаю Джон Гриффит Чейни… уж не предок ли он тому упитанному поросенку, что был вице-президентом при Бушике-младшем. А так эта фамилия мне ничего не говорит. Послал запрос на «Трибуц», их замполит большой любитель истории, если этот корреспондент, где-то засветился, то на компе замподушам есть на него данные. А тем временем этот самый Джон Чейни быстро — быстро чиркает что то в блокноте. На войну значит ехал, что характерно к японцам, освещать их борьбу против русских варваров. Ну, мы вам еще покажем русских варваров…. Вызов с «Трибуца», на связи опять Карпенко, — Ну что ты за человек, старлей? Ты хоть знаешь, кто тебе попался? Джон Гриффит Чейни это настоящая фамилия Джека Лондона. Ты, деревня, знаешь кто такой Джек Лондон?

— О, Yes! — видно корреспондент тоже что-то услышал из слов Карпенко, — Jack London, Yes!

— В общем, старлей, узнай, чего он хочет? — Карпенко хмыкнул, — Только его нам и не хватало!

— Интервью хочет, товарищ капитан первого ранга.

— Ну, товарищ Слон, вот и дай ему интервью! — Карпенко закашлялся, — Хотя нет, отставить! Ты дашь, потом концов не найдем!

— Товарищ капитан первого ранга, он вашего интервью хочет….

— Вот это номер, развели тут журнализдов. Деваться от них некуда, ты сюда, а они за тобой. — примерно минуту капитан первого ранга молчал, — Хочет, перехочет, это еще надо посмотреть какой он Джек Лондон. Ответь ему стандартным «No comment» и отправь пинком в каюту, сны досматривать, не до него сейчас. Да, вот еще что, придай, моему, старшему одно отделение, и оставь там на него все дела. Остальные пусть отдыхают, и ты тоже. Но, короче, молодец! Рукопожатие перед строем!

Так, отключил я связь, млять, японский городовой, что-то еще не так… какой то….