– Да, да, Ваше Величество. Наручники не понадобятся…Но каков фокусник! Каков жулик! – проходя мимо следователя Рамбо хлопнул того по плечу. – Вам бы, Фигаро, в министерство…

…Когда двери за министром и сопровождавшим его стражником закрылись, следователь тихо прошептал:

– Упаси боже, Рамбо. Упаси боже.

– А я всегда знала, что это он, – Мари Воронцова кивнула в сторону кресла, где только что сидел Рамбо. – Кому бы еще понадобилось тащить генерала к нему в комнату?

– Я тоже догадывался, миледи, – Фигаро вздохнул. – К сожалению, с догадками в суд не пойдешь… Что с ним будет? – повернулся он к королю. – Виселица?

– Не помешало бы. – Фунтик хрустнул костяшками пальцев. – Но, к сожалению, у Рамбо много влиятельных друзей с которыми мне вовсе не улыбается цапаться, а генерал не был слишком уж востребованной фигурой в Коллегии – политика, чтоб ее… Нет, он отправится в длительную командировку на Дальнюю Хлябь – валить лес во славу королевства. Лет, эдак, на пять. А я, где-то через годик, черкну записочку мастеру Белого Отряда, господину Сирину. Пусть, между делом, отправит Рамбо в Краевые Обходчики. Если через неделю этот прохвост будет жив, то он либо родственник легендарного сержанта Кувалды, либо чертовски везучий сукин сын… Однако же, Фигаро, похоже, остались мы с госпожой Воронцовой. Надеюсь, вы не пришьете нам обвинение в убийстве или что-то такое же милое?

– Нет, Ваше Величество, – Фигаро допил шампанское и захлопнул папку с бумагами. – Но мне придется быть с вами двумя предельно откровенным. Так что заранее прошу вас не отправлять меня скоропостижно на виселицу. У меня от этого начинается изжога.

Король ничего не сказал, но на его щеках проступил заметный румянец. Он махнул рукой и буркнул:

– Валяйте.

– Извольте… Но неужели вы, Ваше Величество и вы, госпожа Мари, до сих пор не поняли, почему на вас повисло проклятие Черного Менестреля?

– Нет, – Мари тряхнула головой, – я, например, ничего не понимаю. Неужели я причинила боль невинному человеку? Скажите, и я немедленно…

– Вы оба этим занимаетесь. Причем постоянно, на протяжении вот уже… Сколько лет вы тайно встречаетесь? Три года? Пять?

Мари покраснела и опустила голову, косясь на короля. Фунтик кашлянул, потупился и смущенно взял госпожу Воронцову за руку.

– Лет двадцать уже. Я тогда и королем-то еще не был… Вы этого не слышали, Клерамбо.

– Чего не слышал? – музыкант, листавший туристический проспект, даже не поднял глаз. – Меня здесь вообще нет. Однако же двадцать лет назад вы, если я не ошибаюсь, учились в Королевском университете Халифата?

– Да. А Мари приехала туда покупать лошадей для своих конюшен – она, если вы помните, ярая поклонница скачек… Ну и понеслась…

– Я не могла тогда… Я ничего не обещала Анатолю… – Мари сжала руку короля так, что костяшки ее пальцев побелели. – Покупка новых заводов за границей, контракты, я вся в разъездах… А потом…

– А потом Коллегия проголосовала, и я проснулся королем. – Фунтик пожал плечами. И не мог ответить Мари уже по чисто объективным причинам. Сами знаете: Принцип Чистоты, будь он проклят.

– Вот вам и ответ. – Следователь развел руками. – Вы оба мучаете друг друга уже двадцать лет, прячетесь по углам как гимназисты и тем самым старательно поддерживаете проклятие друг на друге. Я не лезу в государственные дела, но проклятия – это по моей части… Неужели, Ваше Величество, вы не хотите чтобы этот кошмар закончился?

Повисла напряженная тишина – король думал.

– Вас зовут Анатоль? – Клерамбо перевернул страницу и принялся разглядывать интерьеры охотничьей усадьбы «Золотые Дни». – Никогда бы не подумал.

– Вы этого тоже не слышали.

– Чего?.. О, у них даже бассейн есть!

– Мари, – король внезапно резко вскочил с кресла и повернулся к Воронцовой, – я не буду вас оскорблять, предлагая стать моей фавориткой. Но по законам Королевства жениться на вас я тоже не могу. А потому… Как насчет свадьбы в Лондоне?

– Но Принцип Чистоты… – задохнулась Мари, взмахнув руками, – законы, правила, кодекс Квадри… М-м-м-м… Анатоль, не при людях же!

– А что? – спросил Фунтик, отрываясь от ее губ. – Король я или хвост собачий?.. Клерамбо, будете играть на свадьбе.

– Но я…

– Я знаю, знаю. Поставлю позади рояля заградотряд с пулеметом. Я в курсе, какой к вам нужен подход… А, и кольца…

– Уезжаем-с?

Артур, блаженно растянувшийся в воздухе перед камином, сквозь прищуренные глаза наблюдал за следователем, пытавшимся втиснуть в объемистый чемодан пиджачную пару.

– Угу… Черт, да как же тетушка Марта это туда засунула?! Там еще лежала курица и бутылка лимонада, а сейчас я даже крышку закрыть не могу… А погода, кстати, налаживается.

– Да, – согласился призрак, переводя взгляд на окно, сквозь которое падали на ковер бледные лучи утреннего солнца. – И потеплело заметно. Двадцатое марта; скоро уже совсем весна.

– Черт бы побрал такие отпуска… Приеду домой, отосплюсь как следует и сразу на рыбалку. Дней на десять. Шалашик, костер, печеная картошка, уха…

– Водка.

– А как же! Возьму с собой Гастона, научу его делать ловушки на раков, будем ночью пьяные бегать в деревню за самогоном, заблудимся, свалимся в овраг – все как у культурных людей. И никаких проклятий… Вы лучше скажите мне, почему сразу нельзя было собрать этот ваш приборчик и отправить меня выслеживать Менестреля?

– Потому что это очень опасно. – Артур строго посмотрел на следователя, поджав губы. – Вы могли сами попасть под его влияние, могли быть просто атакованы драугиром… мы-то думали, что это драугир, помните? В конце концов, ваша психика могла серьезно пострадать. Но мне, почему-то, показалось, что отрубленная голова, все же, причинит вашему здоровью куда больший ущерб.

– Могли бы и сами заняться Менестрелем, – огрызнулся Фигаро. – Кто тут Мерлин Великий, вы или я?

– Мог бы, – с улыбкой кивнул Артур. – Разумеется. Но вам что, действительно, хотелось, чтобы я развеял его дух без следа?

Следователь немного помолчал, глубоко вздохнул и отрицательно покачал головой.

– Нет. Не хотелось бы.

В дверь постучали, и призрак растворился в воздухе (скорее всего, просто стал невидимым). Фигаро крикнул:

– Не заперто!

В комнату вошел Малефруа. На новоиспеченном хозяине туристического агентства «Петра и Павла» был клетчатый костюм, такая же клетчатая кепка и высокие ботфорты со шпорами. Подмышкой он держал тяжелую прогулочную трость, а в руке – небольшой дорожный несессер.

– Вы собрались, Фигаро? Я уже все запер.

– Пять минут. – Следователь навалился на чемодан всем своим весом, и проклятая крышка, жалобно клацнув, наконец, захлопнулась. – Карета уже здесь?

– Пока нет, но ребята с железнодорожной станции всегда прибывают вовремя… – Малефруа помолчал, а потом неожиданно спросил:

– Фигаро, а как вы думаете… Мою память… Ну, те куски, что стерли… Их можно восстановить?

– Думаю, можно, – следователь снял с вешалки котелок и водрузил на голову. – К вам применяли щадящие процедуры, так что ваша память, скорее всего, просто заблокирована, а не стерта бесследно. Вот только нужно ли это вам?

– Да. – Малефруа решительно кивнул. – Вы были правы: для меня привычно помнить все, что было, пусть даже этот эпизод … не самый приятный… Так кто сможет мною заняться?

– Уверен, в Академии Других наук вам с радостью окажут помощь. Я черкну записочку на кафедру господина Аториуса, и вас смогут принять в ближайший месяц.

– Большое вам спасибо. За все, Фигаро.

– Да не за что, – следователь махнул рукой. – Работа есть работа.

– Вы, кстати, приедете к нам на второй сезон? Осенью здесь безумно красиво. И мое предложение, кстати, остается в силе: никаких денег со следователя Фигаро до скончания века.

– Я подумаю над этим, Клод, – следователь усмехнулся. – Но работа следователя такая штука… У меня плавающий график. Я бы сказал – очень сильно плавающий.