Мы определяли химический состав и загрязнение воды в колодцах вокруг Солигорска. Почти везде качество воды было плохое. Рекомендовать такую воду для снабжения города недопустимо.

Найти подземную воду нетрудно. А вот обнаружить хороший по качеству, надежный и обильный водоносный горизонт — сложно даже в Полесье. Ведь этот край не беден водой. Ее очень много и под землей и на земле. Повсюду попадаются ручьи, речки, озера, болота. Вода не успевает стекать, просачиваться в землю. Бери ее, пожалуйста…

Так мне показалось сначала. Когда начались поиски месторождения подземных вод, оказалось все иначе. Пробурили одну скважину, другую. Вода начинается почти от поверхности, водоупорных слоев мало, а во время откачки из скважин течет тонкая струйка.

Однажды к нашей буровой подъехала машина. Из кабины вышел человек с полевой сумкой и подошел ко мне.

Крикнул:

— Бурим помаленьку?

Нам приходилось говорить громко: слишком сильно тарахтел мотор на буровой установке.

Этот человек оказался геологом. Поинтересовался, для каких целей мы бурим.

— Воду ищем, — ответил я. — Для города. А вы?

— И нас вода интересует.

— Для чего?

— Для осушения!

Вот как случилось. В одном и том же месте работают два геологических отряда. Одни стараются найти побольше воды. А другие ищут способ избавиться от излишка воды. Выходит, в Белорусском Полесье и мало воды, и много.

Много подземной воды в Полесье именно потому, что извлечь ее из горных пород тяжело.

Вспомним, где находится подземная вода. Если породы рыхлые — то в порах между частичками грунта. Частички могут быть крупные — гравии, галька, крупный песок. Или мелкие — пыль, глина (глинистые частички такие мелкие, что их не во всякий микроскоп разглядишь).

Теперь вопрос: где больше имеется пор — среди крупных зерен или мелких? Ученые подсчитали, сделали опыты. Оказалось, чем мельче частички, тем больше между ними воздуха (или воды). В глинистых породах объем пустот бывает примерно такой же, как и объем частиц, а то и больше. В галечниках, крупных песках поры большие, зато общий объем их меньше, чем твердых частиц.

У воды есть свойство: прилипать тонким слоем к предметам. Камень бывает влажный, но вода с него не стекает. Она остается в виде пленки. Пленочная вода сама по себе не капает.

Вода в мелких порах именно такова. Ее трудно извлечь. Она рассеяна в порах.

Так бывает и с другими полезными ископаемыми: вроде бы и много ценных веществ и горной породе, да находятся они в рассеянном состоянии. Мы человека называем рассеянным, если он не умеет сосредоточиться, сконцентрировать внимание. А рассоянное вещество в горных породах — не собрано, рассредоточено, не концентрировано. Его полезным ископаемым не назовешь. Слишком трудно его добывать.

Почему в Полесье осадки ледникового периода плохо отдают воду? Потому что здесь преобладают мелкие пески с тонкими порами. Накопились такие пески — с прослойками ила, глины, торфяников — потому, что откладывались медленно текущей водой. А почему медленно текли реки и было много озер? Потому что Полесье — это пизменпое место. Геологи могут сказать точнее: здесь земная кора прогнулась. Так и называют: Припятский прогиб. Сейчас здесь самая крупная река — Припять. Воды свои опа несет степенно, медлеппо, и на дне ее накапливаются преимущественно иловатые осадки. Прогиб — место застойное.

Существует Припятский прогиб долго — многие миллионы лет. В ледниковый период он затапливался водами ледников, крупных рек. Вот и накопилась здесь солидная толща песков — мелких, иловатых. Водой они наполнены, а отдают ее неохотно.

Искали мы подходящий водоносный горизонт год, другой — без особых успехов. Воды в земле немало, по то добывать ее сложно, то качество ее не отвечает санитарным нормам, то объемы ограничены.

Рядом с долинок реки Случь, впадающей в Припять, ястретплн глубокую подземную ложоитту. Ледниковые отложенпя здесь встречались до глуоиньт сто двадцать метров. Среди них имелись слои крупных песков. Отсюда вполне можно было брать много воды.

Я был рад. Наконец-то попалась подземная ложбина с крупными песками. Однако мой начальник, главный геолог, сказал:

— Эту ложбину выпахал ледник. Выдавил отсюда отторженцы и сгрудил их по краям впадины. Здесь хорошего водоносного горизонта не должно быть.

— По-моему, — возразил я, — это древняя речная долина. Она была еще до ледникового времени.

— Возможно, была, — сказал начальник. — По затем ледник здесь основательно поработал. Он перемешал все слои, перемял, разорвал и нагромоздил в беспорядке. А если так, то надежного водоносного горизонта нет и быть не может. Только затратим время и средства на лишние поиски. Скважины надо бурить глубокие, больше ста метров.

А результат сомнительный. Разумнее искать воду в другом районе, где нет отторженцов.

Я не смог его убедить. Оп был старше меня по возрасту и по должности. И опыта у него было больше. И знаний — тоже.

Искать месторождение подземных вод мы стали в других местах. Обследовали обширную территорию. Пробурили сотни скважип — и мелких и глубоких. Затратили на поиски три года. Успеха не было.

Работая в Полесье, я год от году учился лучше читать рельеф. Узнавал гряды конечных морен, поля донных морен, протяженные насыпи озов. У нас накопилось много сведений о ледниковых и межледниковых отложениях.

Спорово-пыльцевые анализы были очень интересными.

Оказалось, что имеются осадки трех межледниковий. Есть и торфяники, образовавшиеся после ледников.

Судя по всему, в межледниковые эпохи Полесье было примерно таким, как теперь: низменным, заболоченным, с озерами и медленными реками. Хорошего водоносного горизонта в таких осадках по найдешь. Следовало ориентироваться на глубокие подземные ложбины. Мы этого но сделали. Поиски наши оказались бесполезными.

Впрочем, не совсем так. Польза от них все-таки была.

Мы лучше узнали район. Мы ошиблись, зато избавили других от ошибки.

Наши работы продолжали сотрудники другой экспедиции. Они решили не обследовать больше окрестности Солигорска. Перешли севернее — туда, где заканчивается Припятский прогиб и неглубоко от поверхности земли залегают скальные массивы древнего возраста, разбитые трещинами. В трещинах было много подземной воды.

Когда я познакомился с материалами их разведки, то узнал интересные сведения. Оказывается, севернее наших мест очень мал слой ледниковых отложепий. Неглубоко от поверхности залегают зеленые глаукопитовые пески и писчий мел.

Вот откуда ледник срезал и перетаскивал на юг отторженцы!

Не выдавливал он глубокую ложбину, а спокойно тек по земной поверхности. Ему встретились холмики мела и глаукопитового песка. Он их срезал и передвинул на тридцать километров. Вот почему у нас писчий мел лежит на вершинах холмов.

Великие ледники очень усложнили работу нашей Солигорской экспедиции.

С точки зрения геологических теорий все было очень интересно. Изучали разные отложепия ледников, следы былых тундр и широколиственных лесов, бывших рек и озер. Отторжеицы — чудо природы! Удивительный район для геолога.

Но как вспомнишь наши практические исследования — впечатление совсем другое. Великие ледники перемяли и переместили массы горных пород, нагромоздили холмы.

С межледниковыми осадками разобраться было очень трудно: молодые долины врезались в более древние. Оказались близкими соседями слои плотные, возрастом в сотни тысячелетий, и рыхлые, молодые, которым было немногим более десяти тысяч лет.

Обо всем этом мало было только догадаться. Это требовалось доказать.

Однажды мы работали на пологом песчаном холме. Здесь начиналось строительство четвертого рудника. Сверху до глубины тридцать-сорок метров попадались почти сплошь пески.

На первый взгляд, очень простые геологические условия.