— Это почему это? — усмехнулся Реаш.
— Во-первых, человек при смерти, за себя постоять не может… Во-вторых, можно подумать, ты не придурок! Ну и, в-третьих, это мой опекун… А свое я марать не дам!
— Ну и что ты сделаешь? — с кривой улыбочкой поинтересовался Реаш. — Я тебя во всем сильнее!
Я протянула руку и остановила пальцы в сантиметре от груди Реаша. Его глаза наполнились легким ужасом от понимания. Он стоял на ступеньках, и толкни я его — летел бы долго…
— Главное, не сила, а как ее приложить! Так что… не искушай меня… Пока я добрая…
Реаш некоторое время держался от меня подальше, шагая за мной, и даже не разговаривал.
А у меня в голове все крутилась эта фраза… «пока я добрая»…
В лазарете я снова застала рыдающую студентку Хушетан. Похоже, она очень любит моего опекуна, хотя он ее почему-то отверг.
Не знаю, в чем там было дело, но Саяна мне не нравилась. Во-первых, она постоянно страдала, не скрывая своих намерений, своего горя. Причем делала это прилюдно. Пару раз ни за что ни про что наорала на меня, обвиняя в меня в том, что это я виновата, что Дана отравили. Обзывала по всякому, вроде «бесчувственной девчонки, которая его не достойна»…
Была еще пара-тройка силовых нападений, которые нельзя было однозначно приписать ей… Но я была уверена, что это ее рук дело. Пытались напугать пауками, воронами и змеями, но откуда же ей знать, что это мои любимые животные? Поэтому о них я никому не сказала и отнесла по-тихому к моему дереву на башне.
Танита — слуга моего опекуна — продолжал приглядывать за мной. Хотя он, кажется, немой. Он никогда со мной не разговаривал. Но он выбросил мое постельное белье, которое чем-то щедро полили, и купил новое… А еще что-то случилось с моими туфлями и платьем. Кислота была или яд, не знаю, но уверена, что это Саяна постаралась.
Поэтому я, само собой, не обрадовалась ее кислой красной мокрой физиономии. Она с ненавистью уставилась не меня.
— Как ты смеешь приходить сюда?! Это все твоя вина! — завелась она по новой. — Хладнокровная тварь! Тебе ведь плевать на него! Вот и не приходи! Дай ему хоть умереть спокойно…
Все еще злая от перебранки с Реашетом, я не стала выслушивать ее гадкие инсинуации.
— Не собираюсь я давать ему спокойно умереть! Пусть лучше живет! Это раз! Если это я его отравила, представь свои доказательства… А если их нет, то молчи в тряпочку! Это два! А в-третьих, это ты не имеешь права находиться здесь! А я имею. Он мой опекун!
— А он мой любимый! — Саяна отвернулась от меня и уселась на свой персональный табурет у постели больного. Я его уже раз пять выбрасывала, но Саяна племянница ректора и красавица — ей многое прощается…
Против воли посмотрела на землисто-серое лицо опекуна. Всего лишь симпатичный мальчик. Что такого? Что в нем такого, что она так убивается? Реаш его ненавидит. Вон стоит, смотрит, хмурится, губы кривит… А Кронар ему вроде друг. Но реакция на него у всех бурная… Хотя я не знаю почему.
Даже его собственный опекун — отец Реаша — изо всех сил пытался его спасти. Специалистов вызывал, но ответ оказался один. Энергетический яд заговорен на смерть, изменить которую может лишь выполнение условия. Но какое условие, никто не знал… И никто не знал отравителя, который мог бы пояснить этот вопрос. Это расследование, как и то, кто на меня напал на лестнице, все еще оставались открытыми…
Кстати, у меня тоже была реакция на моего опекуна. Когда я его видела, то начинала беспричинно злиться, а от этого болела голова.
— Вернись, любимый, — шептала Саяна, обливаясь слезами и раскачиваясь на стуле. Это сколько ж в ней воды… Уже три недели ревет, а все не кончится… — Проснись, оживи… Пожалуйста…
Будь я на месте Дана — ни за что бы не очнулась. Еще бы — такая психопатка. Поливает слезами, ноет над ухом, всю грудь своими когтями искромсала…
И тут Саяна наклонилась и давай целовать неподвижного парня в коме…
Внутри меня что-то вспыхнуло. В голове потемнело, а перед глазами появилось воспоминание… Дан стоит у своей двери, а Саяна его насильно целует… А он… просто терпит…
— Чего уставилась?! — заорала она на меня. — Тебе не понять моей любви!
Внутри меня поднималась новая волна агрессии. Я вообще-то человек мирный, пацифист. Ненавижу конфликты… Но это девушка бесила меня… И это воспоминание… Я впервые что-то вспомнила… И это задело меня.
— Любовь у тебя больная, Саяна, — вставил тут Реаш презрительно. Впервые в жизни я была с ним согласна.
— Да ты его больше всех ненавидел! — заорала девушка на него. — Небось, сам его и отравил!
Я так не думала. Это не его метод. Реаш, конечно, тоже псих порядочный, но он всегда действует напролом, в лоб.
— А может, ты? — фыркнул Реаш. — Он тебя отверг, и ты его отравила… Раз тебе не достался, пусть и другим не достанется!
— Ты что?! — вскочила девушка. — Если он умрет, я больше никогда его не увижу!
— Картину нарисуй и любуйся, сколько влезет! — ухмыльнулся Реаш.
— Ничего ты не понимаешь… Рис… рядом с ним всегда было легко, весело и удобно… С ним всегда было хорошо… — когда Саяна заговорила об этом, она изменилась в лице. Стала мягче и добрее… как-то красивее даже… — А ты… ты его убила! — снова она со злобой напустилась на меня, и вся ее красота потерялась в этой ненависти. — Пусть говорят, что хотят, но я уверена, этот демон, которого все так боятся — это ты и есть!
— Даже грифон подтвердил, что Кира — человек, только ты одна не успокоишься, — усмехнулся Реаш. — У тебя проблемы с реальностью… Ты уже все попутала…
Все попутала? Проблемы с реальностью… От этих слов в моей голове что-то щелкнуло… Я увидела вспышки-воспоминания — улетающего в небо грифона, невидимую змею с открытой пастью, горящие руки… Голова разболелась еще больше… Да что сегодня со мной такое?!
Саяна и Реаш продолжали переругиваться, но я их не слушала. Смотрела в окно и терпела выматывающую головную боль. Чего же так больно? Анальгинчику бы… Тяжелая горячая голова легла мне на руки, а я и не заметила, как уснула…
«Опасность!» — от этого слова меня чуть не подбросило в воздух. Я открыла глаза. Где это я? Сразу вспомнила, что заснула на неудобном стуле прямо на подоконнике в палате Дана… Почему-то свет в комнате не горел, даже обычный ночник, который никогда не выключают…
От окна было немного светло… Какое странное ощущение… Словно спишь и не спишь одновременно… Вроде уже проснулась… Но нет, это еще один сон…
Внезапно мне стало не по себе. И тут до меня дошло: в комнате есть кто-то еще, кроме пациента и меня… И этот кто-то… жуткий и страшный… Я даже дышать перестала…
На кровати, где лежал мой опекун, что-то происходило. Я видела какие-то искорки света… и непроглядную тьму, скрадывающую фигуру… Меня накрыло новой волной ужаса, а вдруг его сейчас убивают?! Но что мне делать? Если вылезу, то и меня убьют за компанию…
Во мраке сверкнуло лезвие, все мысли вылетели у меня из головы… Перед глазами появилось неживое серое лицо моего опекуна… Я не могла так поступить, не могла его бросить на растерзание! И… время замедлилось…
«Мир вокруг изменяется, когда мы меняемся сами… Помни об этом, и ничего не бойся…»
Без размышлений я бросилась к кровати и выдернула из-под ножа тело опекуна. Нож вонзился в постель, на которой его уже не было. Тьма злобно и разочарованно взвыла, и бросилась на меня. Время опять притормозило, я отскочила к окну, прижимая к себе несчастного парня. Тьма снова промахнулась… Вспыхнули лиловые глаза, клинок в темноте… Все, мне конец, и бежать некуда! Я с ужасом смотрела на приближающуюся к нам смерть…
И в этот момент время остановилось! Ничего не двигалось… Все замерло! Все, кроме меня!
Я подхватила тело опекуна и бросилась в коридор. Парень был холодный и неудобный, но из-за болезни достаточно легкий, а мне терять было нечего… Я так испугалась, что в два счета доперла его до коридора лазарета. Но тот оказался пуст, тих и еще более темен, чем комната… Нигде не было света, ни в одной палате не светились двери… В комнате хотя бы окно немного света давало, а здесь же было абсолютно темно… Какого черта? Я даже выхода не видела!