И он призвал Вира. Момент для этого был самым подходящим, поскольку идея устроить во дворце празднование, на самом деле, принадлежала Дурле. Дурла устроил его, естественно, как способ собрать своих союзников и приверженцев, и продемонстрировать им свою возросшую силу при дворе. И поскольку идея исходила от Дурлы, марионетки Дракхов, не подозревавшего, кто на самом деле дергает за веревочки, - то можно было рассчитывать, что Дракхи в свою очередь не станут задавать вопросов и подозревать подвоха со стороны Лондо. Что плохого в том, что Вир побывает на приеме и своими глазами убедится в могуществе Дурлы.

Таким образом, Лондо сумел призвать своего старого сподвижника, своего старого друга - возможно, единственного в галактике своего настоящего друга. Направленное Виру приглашение не привлекло никакого внимания.

Настала пора сделать следующий шаг: Лондо начал напиваться с того момента, как начался праздник. Проблема состояла в том, что требовалось принять ровно столько алкоголя, чтобы довести Стража до бесчувствия - Лондо уже выяснил, что это реально - но при этом не утратить способности держаться на ногах и говорить с Виром более или менее связно. Если он выпьет слишком мало, Страж, а через него и Дракхи, могут обеспокоиться его действиями. Если он потребит слишком много, то напьется до такого бесчувственного состояния, когда не сможет быть полезным ни Виру, ни Шеридану, ни себе самому.

И Вир прибыл, в соответствии с приглашением, и Лондо увел его в сторонку, борясь с клубящимися в голове парами ликера и распространяя вокруг себя приятный аромат. И при этом ему удавалось оставаться начеку, и это оказалось очень кстати. Потому что, как только он начал вводить Вира в курс дела, попытался приоткрыть кусочек плана… он почувствовал шевеление пробуждающегося Стража. Он довел тварь до пьяного бесчувствия, но она трезвела со скоростью, встревожившей и неприятно удивившей Лондо. По-видимому, Страж начинал привыкать к алкоголю. Придется переоценить то количество ликера, которое необходимо принять, чтобы усыпить его бдительность.

Лондо преодолел возникшее препятствие самым элегантным способом. Он попытался намекнуть Виру на опасность, грозившую Шеридану, подыскав подходящий исторический прецедент. Лондо ощущал, что Страж с подозрением следит за разговором. Страж чувствовал, что здесь что-то не так, но не мог понять, что именно. И потому не стал ни причинять боль, ни посылать приказов в мозг Лондо. Страж был начеку, и потому то же самое требовалось и от Лондо.

Все это изматывало до крайности. Какая-то часть его сознания требовала, чтобы Лондо прекратил выбирать тщательно выверенные фразы, исторические аллюзии, и просто рассказал Виру, что происходит. Но другая часть продолжала помнить, что в этом случае Страж вмешается незамедлительно. Кто знает, какими еще силами может владеть это чудище, угнездившееся на его плече? Лондо уже знал, что оно способно насылать на него приступы боли, что оно отслеживало все его действия, но не было оснований полагать, что этим все его возможности и ограничиваются. Быть может, Страж в состоянии вообще вырубить его мозг одним только своим ментальным усилием. Или наслать на него приступ, или остановить его сердца, или… да что угодно.

Лондо хотел сделать хоть что-нибудь, чтобы предотвратить страшную смерть Шеридана от чешуйчатых лап Дракхов, но вовсе не желал приносить в жертву себя. Свою шкуру он ценил все же дороже, чем Шеридана.

Когда Вир отбыл обратно на Вавилон 5, Лондо начал внимательно следить за сводками новостей. Страж не имел ничего против. В конце концов, Лондо император. Ему полагается идти в ногу со временем и быть в курсе текущих событий. И когда новости запестрели заголовками о том, как Шеридан лично возглавлял широко разрекламированный поход официальных лиц по нижним уровням Вавилона 5, Лондо прямо-таки воспрянул духом. Он едва сдержался, чтобы не закричать от радости.

Но энтузиазм его быстро рассеялся. Лондо едва ли не физически ощущал, как грозовое облако сгущается вокруг Стража, и именно в тот момент, когда он смотрел репортаж, как Шеридан, явно целый и невредимый, возвращается с похода на нижние уровни, - именно тогда он ощутил правильность своей догадки о том, что да, это, в самом деле, было испытание. Испытание, которое он провалил, потому что только знал все детали плана Дракхов. Лондо и сам не понял, каким образом он это ощутил. Возможно, телепатическая связь становилась постепенно двусторонней. Так или иначе, но теперь он не просто догадывался, а знал наверняка, и все что ему оставалось - это дожидаться, когда на него обрушится возмездие.

- Разве это того стоило?

Лондо сидел в личной библиотеке, которая по традиции была епархией императора. Для нее было построено огромное хранилище. Император считался чем-то вроде живого олицетворения центаврианской истории, и предполагалось, что он хранит в своей памяти все славные деяния своих предков, и многие из величественных достижений Республики. Поскольку эта обязанность считалась такой почетной и священной, то считалось делом первостепенной важности обеспечить императора изолированным и хорошо охраняемым помещением, в котором он мог бы удовлетворять свои потребности познать разумом то, что скрыто в глубине его сердец. И в самом деле, во всем дворце не нашлось бы более надежного убежища, не доступного никому, кроме императора. Здесь хранилось множество книг и разнообразных реликвий славного прошлого.

Поэтому, когда из сумрака вдруг раздался голос Шив’калы, вопрошавший: «Разве это того стоило?» - то от неожиданности Лондо даже подпрыгнул, едва не перевернув читальный столик. Он поднялся на ноги, пытаясь сохранить хоть какое-то достоинство после столь неловкой реакции. Свет в библиотеке был очень тусклым; Лондо вовсе не видел Дракха.

- Вы здесь? - спросил он, предположив на мгновенье, что, быть может, голос Шив’калы звучал лишь в его мозгу, а сам Дракх находится где-то совсем в другом месте.

- Да. Я здесь, - вновь услышав этот голос, Лондо мог теперь с уверенностью сказать, что Шив’кала действительно физически присутствовал в этом зале. Но где именно, понять было невозможно. - И ты здесь. Какое удачное совпадение.

- «Удачное», мне кажется, не совсем подходящее слово, - сухо ответил Лондо. - Что вы хотите?

- «Хочу», мне кажется, не совсем подходящее слово, - парировал Шив’кала. - Я вовсе не «хочу» делать то, что я должен. Что МЫ должны.

- Я не понимаю, о чем вы говорите.

- Неужели?

По телу Лондо начало разливаться какое-то непонятное ощущение, и на всякий случай он собрал себя в кулак. Он начинал чувствовать… боль. Хотя, пожалуй, ничего похожего раньше он еще не испытывал. Дракхи уже наказывали его приступами боли, но Лондо предчувствовал, что сейчас будет нечто совсем иное. Вместо того, чтобы ударить его внезапно и жестоко, на этот раз боль начинала нарастать медленно, с очень низкого уровня, буквально на грани чувствительности. Это дало Лондо повод подумать, что, быть может, он сумел привыкнуть к психическим и физическим страданиям, которые Дракхи причиняют ему. А быть может, сейчас они и вовсе ни при чем?

- Это из-за вас? - резко спросил Лондо, дотронувшись рукой до виска.

- Это из-за тебя, Лондо, - ответил Шив’кала. В голосе его звучало столь знакомое издевательское смирение. - Из-за тебя… И только из-за тебя.

- Я не понимаю… - болевые ощущения становились все интенсивнее. Они уже превысили все прежние случаи и продолжали быстро нарастать. Лондо обнаружил, что ему трудно дышать, а его сердца остановились бы, если бы кто-то или что-то не заставляли их биться дальше.

- О, ты все понимаешь, - случилось то, чего не было еще ни разу: голос Дракха изменился. Из него исчез всякий намек на симпатию или печаль, остались лишь жесткость и жестокость. - Ты выставил меня дураком, Лондо.

- Я? Да я… - и внезапно Лондо зашатался. Он споткнулся об стул, на котором сидел до появления Шив’калы, и рухнул на пол, потому что ему стало плохо. Не просто плохо - то, что он испытывал сейчас, было во много раз хуже всего, что вынес от рук Дракхов прежде. Это было хуже, чем все, что он когда-либо испытал в своей жизни. Лондо запоздало осознал, что агония начиналась столь медленно лишь для того, чтобы усыпить его бдительность, чтобы заставить его подумать, будто все может еще и обойтись. Он ошибался.