Они наполовину обнялись, наполовину пожали руки. Это было затруднительное воссоединение, но Флинн сыпал шутками с мастерством продавца.

– Ты знаком? Со всем народом. Со всемнародом!

– Привет, Флинн.

Марти чувствовал себя как бедный родственник перед этой неутомимой машиной радости с ее колкостями и красками. Улыбка Флинна теперь устойчиво сидела на месте и он вел Марти по бару, представляя ему круг своей аудитории (Марти уловил только половину имен и никого не запомнил в лицо), затем все получили по двойному бренди, в честь возвращения домой Марти.

– Не знал, что ты выйдешь так скоро, – сказал Флинн, тестируя свою жертву. – Тебе точно скостили за хорошее поведение.

Остальные участники гулянки не делали попыток вмешаться в дела мастера, вернувшись к беседам между собой, оставив Марти на милость Флинна. Он совсем не изменился. Хотя стиль одежды, безусловно, был совсем другой – он был одет, как всегда, по последнему требованию моды. Его волосы потеряли былую густоту, но в остальном он был по-прежнему все тот же пышущий остроумием мошенник, выкладывающий на обозрение Марти яркую коллекцию всевозможных небылиц: его успехи в музыкальном бизнесе, его контакты в Лос-Анджелесе, его планы открыть звукозаписывающую студию. «Частенько думал о тебе, – сказал он. – Волновался, как ты там. Подумывал зайти, но вряд ли ты был бы мне благодарен». Он был прав. «К тому же я – то здесь, то там, ну ты знаешь. Так расскажи-ка мне, сукин ты сын, чем ты тут занимался?»

– Я приходил повидать Шармейн.

– О, – казалось, Флинн почти забыл, кто это. – Как она?

– Так себе. Зато у тебя,судя по всему, все прекрасно.

– Ну у меня тоже были напряги, а у кого их нет? Теперь-то я в порядке, хотя, ну ты понимаешь.

Он понизил голос до едва слышимого.

– Сейчас большие деньги там, где наркотики. Не травка, а вещи покруче. В основном я ворочаю кокаином, ну иногда героином. Мне не очень-то нравится возиться со всем этим... но у меня очень большие запросы.

Он изобразил на своем лице «что поделаешь – таков мир», повернулся к бару, чтобы заказать еще выпивки, и продолжал непрерывную цепочку из разноцветных замечаний, надуваясь от важности. После первоначального небольшого сопротивления Марти обнаружил, что начинает поддаваться ему. Его поток выдумок был столь же непредсказуем, что и раньше. Очень редко он останавливался, чтобы задать вопрос своей аудитории, что радовало Марти. У него было слишком мало чего рассказать. Так было всегда. Флинн – шумный грубоватый парень, легкомысленный и обаятельный, Марти – тихий, всегда полный сомнений. Как второе "я". Только от ощущения того, что он снова рядом с Флинном, Марти почувствовал облегчение.

Вечер проходил очень быстро. Люди подходили к Флинну, выпивали с ним и уходили прочь, слегка развлеченные придворным шутом. Марти успел познакомиться с некоторыми субъектами из потока пьяниц, несколько раз назревали неприятные столкновения, но все проходило намного проще, чем он ожидал, сглаженное дурачествами и остротами Флинна. В десять пятнадцать он дезертировал на четверть часа: «Только схожу, проверну одно маленькое дельце» – и вернулся с пачкой денег во внутреннем кармане, которые принялся немедленно тратить.

– Что тебе сейчас нужно, – сказал он Марти, когда они оба были уже достаточно навеселе, – тебе сейчас нужна хорошая женщина. Нет, – захихикал он, – нет, нет, нет. Тебе сейчас нужна плохаяженщина.

Марти кивнул, его голова уже слабо держалась на шее.

– Это можно совместить, – сказал он.

– Пойдем, найдем нам даму, а? Как ты думаешь?

– Подходит.

– Я имею в виду, что тебе нужна компания, парень, да и мне тоже. И я кое-что поделываю и в этой области, понимаешь? У меня есть несколько дам на примете. Все будет о'кей.

Марти был слишком пьян, чтобы возражать. К тому же, мысль о женщине – купленной или соблазненной – была самой лучшей, из тех которые он слышал за долгое время. Флинн вышел позвонить и ухмыляясь вернулся обратно.

– Нет проблем, – сказал он. – Нет никаких проблем. Еще по рюмке и на выход.

Как баран, Марти последовал за своим провожатым. Они еще выпили, вышли из «Затмения» и доковыляли до машины Флинна – потрепанная «Вольво» – которая стояла за углом. Они проехали минут пять до дома, стоявшего поодаль от дороги. Дверь открыла миловидная негритянка.

– Урсула, это мой друг Марти. Марти, скажи привет Урсуле.

– Привет, Урсула.

– Где стаканы, крошка? Папочка купил бутылочку.

Они выпили еще немного вместе и затем отправились наверх; и тут только Марти понял, что Флинн не собирался уходить. Значит, они намерены обделать дельце втроем, как в старые добрые времена. Его первоначальная тревога рассеялась, когда девушка начала перед ними раздеваться. Алкоголь притупил его сдержанность, и он сел на кровать, подбадривая ее, пока она раздевалась, едва обращая внимание на то, что Флинна его страстное желание, возможно, развлекало намного больше, чем сама девушка. Ну и пусть смотрит, подумал Марти, это его гулянка.

В маленькой, плохо освещенной спальне тело Урсулы казалось вырезанным из черного масла. Между ее полными грудями лежал, поблескивая, маленький золотой крест. Ее кожа также поблескивала; каждая пора была отмечена маленькой острой капелькой пота. Флинн тоже принялся раздеваться, и Марти последовал его примеру, оступаясь, стягивая джинсы, стараясь не упустить из вида девушку, которая села на кровать, положив руки себе на промежность.

Последующее было быстрым вспоминанием ремесла секса. Как пловец, вошедший в воду после долгих лет отсутствия, он вскоре вспомнил все движения. В последующие два часа он набрал полную пригоршню воспоминаний, которые он сможет забрать с собой: Флинн, которого он видит из-за блаженного лица Урсулы, стоящий на коленях в ногах кровати и посасывающий пальцы ног Урсулы; Урсула, воркующая как черный голубь над его возбужденным членом, перед тем, как жадно заглотить его до корня; Флинн, облизывающий свои руки и ухмыляющийся, облизывающий и ухмыляющийся. И, в конце концов, их обоих, делящих Урсулу.

После всего они задремали вместе. Посреди ночи Марти пошевелился, чтобы увидеть Флинна, который, одевшись, ушел. Очевидно, домой; где бы этот дом ни был в эти дни и ночи.

Он проснулся перед рассветом и в течение нескольких секунд не мог сориентироваться, пока не услышал рядом мерное дыхание Урсулы. Он попрощался с ней, пока она дремала.

В поместье он вернулся к восьми тридцати. Вскоре на него навалятся усталость и похмелье, но он хорошо знал физиологические часы своего тела. Есть еще несколько блаженных часов, прежде чем наступит расплата.

На кухне Перл хлопотала над завтраком. Они обменялись приветствиями, он сел и выпил подряд три чашки черного кофе. Во рту было противно, он чувствовал запах духов Урсулы, которые казались амброзией прошедшей ночью, а утром оказались приторными. Запах распространялся на его руки и волосы.

– Хорошо провел ночь? – спросила Перл. Он молча кивнул. – Тебе бы следовало плотно позавтракать, поскольку я не смогу приготовить сегодня хороший ленч.

– Что так?

– Буду слишком занята сегодняшним званым обедом.

– Что за обед?

– Билл тебе расскажет. Он ждет тебя в библиотеке.

Той выглядел усталым, но не таким больным, как тогда, когда они встречались в последний раз. Может быть, он лечился у врача или брал отпуск.

– Вы хотели поговорить со мной?

– Да, Марти, да. Понравилась тебе ночь в городе?

– Очень. Благодарю вас за эту возможность.

– Это не моя заслуга, это все Джо. Ты очень понравился, Марти. Лилиан говорит мне, что даже собаки беседовали с тобой.

Той подошел к столу, открыл коробку с сигаретами и выбрал себе одну. Раньше Марти никогда не видел его курящим.

– Ты сегодня не увидишься с мистером Уайтхедом, вечером здесь будет небольшое сборище...

– Да, Перл мне сказала.

– Ничего особенного. Мистер Уайтхед постоянно с кем-то обедает. Но суть в том, что он хотел бы, чтобы это было частное собрание, так что ты не понадобишься.