Как говорится: "Если бы президентом избрали петуха, то через неделю мы все бы закукарекали"*.

* Афоризм поэта, писателя, философа Александра Трофимова.

Ку-ка-ре-ку! - власть должна быть уверена в благонадежности тех, кто её кормит.

По убытию профессора я задумался над его предложением отправить аутиста на лечение в Альпы. А почему бы и нет? Вырвать наш миллион $ и...

Подозреваю, что есть опасность залечить Илюшу. Насильственное вторжение в его мозг может закрыть небесные закрылки. Не выполняет ли аутист социальный, скажем так, заказ неба?

Или аутист - это канатоходец, идущий по стальной проволоке сознания. Неверный шаг - и падение во мрак неизвестности.

Черт знает, что делать? Лечить или не лечить? Что лучше: быть глупым и жить в этом пресном мире, или быть "гениальным" в другом, незнакомом нам, искрящемся мире?

Или я страшусь, что Илюша потеряет свой дар "видения"? Да, аутист ничего не понимает. Но я-то понимаю, что использую друга в корыстных целях. В детстве, когда прыгали вместе с быстрых поездов, были равны по уму. А сейчас? Мы имеем то, что имеем: моя глупость породила подлость других, возжелавших обладать невидалью, приносящей доход из воздуха.

Меня оправдывает лишь то, что я был предельно примитивен, как идиот, в своей мечте заработать миллион. Но это есть слабое утешение. Нельзя тревожить атомное варево человеческих страстей. Может произойти непредвиденная реакции, за которой последует всепоглощающий взрыв.

Через несколько минут произошли события, которые подтвердили мой неутешительный вывод о том, что за все надо платить. Сначала я приметил некую тревожность в действиях охраны, потом появился танковый джип, набитый бойцовскими тушами, наконец, ко мне подошел Василий:

- У нас проблемы, - держал в руках АКМ.

Проблема состояла в том, что час назад спец.ментовская бригада "Алмаз" взяла приступом магазин стройматериалов. Пошла в открытый бой среди белого дня. А это, значит, имела на то высшее дозволение. Не подполковника ли Рушаловича? В результате боя ранен и захвачен вор в законе Антей. Вероятно, "алмазовцам" удалось развязать ему язык. Во всяком случае, пришла телефонная "малява": бригада "Алмаз" мчит на всех парах в г. Долгопрудный.

- И все из-за Илюхи? - удивился я.

- Он только капля, которая переполнила бочку с говном, - не без банального изящества выразился Василий. - Начинается войнушка за новый передел. Новая власть - новый передел.

- Повоюем, - решительно проговорил я.

- Э, нет, - усмехнулся друг. - Бери Илюху и вперед.

- Куда?

- Не знаю. И не говори лучше. Видишь, что из этого получается, указал на "спортивных" бойцов, занимающих позиции по всему дачному участку.

- Не жизнь - бред, - резюмировал я. - Победите?

- Нам бы день продержаться, да ночь простоять, - хныкнул, - а там новые части подойдут.

- Может, все-таки я?..

- Нельзя Илюхой рисковать. Сам знаешь, пуля-дура. Держи, - протянул пластиковую карточку "Америкен-экспересс". - Здесь бабки, вам хватит на первое время.

- Спасибо, - рассматривал пластик. - Вася, ты будто со мной прощаешься, - заметил. - Совсем плохие дела?

- Делишки, - отмахнул автоматом. - В другой жизни будет легче. Чувствую это.

- И я даже знаю, чем ты чувствуешь.

Мы посмеялись: стояли под соснами в послеполуденной неги. Деревья скрипели, шумя верхушками.

- Кстати, за мной удар, - вспомнил я.

- Конечно, - улыбнулся.

- Но не в пузо.

- Ты всегда учишься на своих ошибках, - засмеялся Василий. - В отличие от меня, дурака.

Кумачовый, как знамя СССР, диск вечернего солнца наводил на самые мрачные мысли. Краски, напоминающие по цвету кровь, заполняли сельский мир, к коему мы с Ильей приближались на стареньком "Москвиче", как к спасительной планете. Имя её было мне знакомо - Тырново. Здесь был дачный домик, где любила проводить время моя девушка Жанна, любительница вафельных тортиков и деревенского уединения.

Тырновские местечка именно этим отличались - дикой природой. Иногда, забредя в лесные прохладные дебри, казалось, что человеческой цивилизации нет, как таковой. Ты один в мире, ты есть "Я", ты - первооснова этой жизни.

Прибыть сюда решил сразу, когда начались разворачиваться известные события. Попрощавшись с Василием, мы с аутистом сели в старенький драндулет и покатили в этот колдовской край.

Сказать, что болела душа, значит, не сказать ничего. Самые дурные предчувствия раздирали её, как рептилии жертву. На многие вопросы не мог дать внятного ответа. Мне казалось, что виной всему есть я. Но разве попытка спасти свою жизнь и жизнь друга - это преступление? По какому праву некто хочет повлиять на наши святые судьбы. Кто ему дал право. Государство? Дьявол? ОН? Нет ответа.

Первым моим желанием было привезти в Тырново аутиста и вернуться к месту предполагаемого боя. Однако потом пришло понимание, что моя жертвенность принесет только вред - вред Илюши Шепотиннику. Я вправе распоряжаться своей жизнью, но никак не его.

Жаль, не знал, что наш приход на валютную биржу повлечет такие кровавые события. Хотя, скорее всего, дело не в нас, дело во времени времени кровавого передела.

Собачий брех встречал нашу машину, как почетный караул кремлевских курсантов многократным "ура" - президента. Фиолетовые сумерки поднимались из луговины речки Тырновки. Когда я выключил мотор, то возвращенная тишина была похожа на полет плотоядной птицы.

- Во! Приехал-таки! Попа с ручкой! - встречала радостно Жанна, открывая калитку. - Да ещё не один! Ну, ты душечка, у нас будет групповушечка!

- Прекрати, - кислился я, обращая внимание на состояние своего спутника.

- Ничего себе, красавчик, - присвистнула хозяйка тырновского поместья, присматриваясь. - Да, и ты хорош? За дело били или так?

Все-таки бес создал женщину, тут никаких сомнений не может быть. Заскрипев резцами, я сдержал себя: о Жанне не знала ни одна живая душа, и выбирать линию поведения не приходилось.

Я отшутился, что сейчас тузят всех, кто в кепи, как космополитов, продающих родину. Возвращаются добрые старые времена, которые народец очень даже приветствует: ку-ка-ре-ку! Жанна меня не поняла и, решив, что мои бредни от побоев, обратила все внимание на аутиста.