– Ага. К утру как раз и доберемся.

Надо признаться, мы немного растерялись. И даже почувствовали свою вину – ведь это мы поставили Арчила в безвыходное положение.

– Но ведь у него был карабин, Дим! Он бы их всех перестрелял.

Да, карабин... Он как раз его чистил, когда мы шалили с дверью.

Я подошел к столу. Конечно, никакого карабина, это было ясно. Только стопочка исписанных листов, придавленная от ветра круглым, как мяч, камнем. Верхний лист почему-то имел всего несколько слов.

Я вытянул его и прочитал вслух: «Которые глупые дети, они сидят дома. Колодец – не лазить, шашка не трогать, в море – не плавать. Кушать хорошо. А. Мамаладзе».

Мы подошли к бочке, которая служила обеденным столом. Там, прикрытые полотенцем, находились аппетитные блюда.

– Ничего не понимаю, – сказал я.

– Я – тоже, – признался Алешка.

И тут произошло такое, что мы вообще потеряли последние понятия.

В сакле возник какой-то совершенно посторонний звук. Непривычный здесь, но по жизни знакомый.

– Мобильник! – первым догадался Алешка. – Володя Арчилу оставил!

Мы, как крыски на звук волшебной дудочки, пошли на этот звук.

Точно! На полке, между двух кувшинов, верещал мобильник.

Алешка схватил его и отозвался:

– Оболенский слушает!

– Проверка связи! – послышался знакомый голос. Я бы даже сказал – родной.

– Папа! – завизжал Алешка. – Привет! Ты где? А у нас тут Арчил куда-то делся.

– Куда надо он делся! – ответил папа. – Сидеть дома, носы не высовывать...

– Знаем, знаем! В колодец не лазить, шашкой не махать! Привет маме.

– Это попозже. Конец связи! Отбой!

– Как самое интересное, – проворчал Алешка, – так дома сидеть, в колодец не лазить... А кто все разнюхал? Алексей Оболенский. Это несправедливо.

– Я тебя в подземелье не пущу.

– Ты на шаре летал, а я нет!

Вот логика.

– Дим, это совсем не опасно. Я там приглядел такое местечко. Тебя никто не видит, а ты видишь все.

Я опять долго колебался. С одной стороны – понимал, что нам соваться в подземелье, когда там будет проводиться операция по захвату банды подлеца Злобина, ни в коем случае нельзя. Это не игрушки. А с другой стороны – нет никакой гарантии, что Алешка каким-нибудь хитрым способом опять меня не обойдет и не полезет туда один. Как он уже это однажды сделал. А пускать его одного тем более нельзя. Так хоть я буду рядом.

Мне показалось, что Алешка внимательно читает все мои мысли по выражению моего лица, потому что он вдруг спросил:

– Шашку возьмем?

– Мешать будет, – автоматически ответил я. – И Арчил будет ругаться.

Мы долго не могли разыскать веревочную лестницу. Арчил предусмотрительно ее спрятал. Мы перерыли всю саклю. Обшарили теплицы. Даже на всякий случай бунгало обыскали. И уж совсем отчаявшись, заглянули в лодки. И точно – в трофейном ялике нашли ее. Хитер Арчил! Но и мы не очень глупые.

Делать до вечера было больше нечего. Мы плотно поели: все, что Арчил нам приготовил, умяли. Пару раз искупались. А вечер все не наступал.

Время тянулось и тянулось. Наверное, потому еще, что мы волновались. Если не сказать – побаивались. Во всяком случае – я, про Лешку ничего толком сказать не могу. Он деятельно готовился, вставлял в фонарик новые батарейки, наполнил фляжку водой.

– Мобильник возьмем? – спросил я.

– Ты что?! А вдруг папа решит нас проверить? И затрезвонит этот мобильник на все подземелье в самый неподходящий момент!

Наконец-то настал вечер. Алешка оценивающе взглянул на луну, как на надежного соратника, и взглядом одобрил ее полноту и яркое сияние.

– Пошли пораньше, – сказал он. – А то еще пропустим самое интересное.

Самое интересное было то, что мы уже, переборов волнение и страх, собирались в подземелье, как в кино.

Тишина была полная. Даже цикады почему-то смолкли. И море застыло у берега, не плескалось. И ветер в ветках деревьев не шумел.

Захватив лестницу, мы пошли к колодцу. Заглянули в его черноту, посветили фонариком. Колодец был пуст и сух до самого дна.

Я прикрепил лестницу и начал спускаться. Алешка светил мне в затылок. Став на дно колодца, я шепнул:

– Давай! – но все равно получилось гулко.

Алешка сунул фонарик за пазуху и вскоре стоял рядом со мной. Мы по-очереди на четвереньках пролезли в дыру. Встали, осмотрелись. При свете фонаря все выглядело как-то уж мрачно.

– Туда, Дим, – Алешка показал лучом фонарика в боковой проход и уверенно повел меня за собой.

Ступени. Влажные. Скользкие. Всего несколько часов назад они были покрыты морской водой.

Ой, как мрачно! И холодно!

Идем длинным тоннелем. Идем тихо-тихо. Сами себя не слышим.

– Здесь, – шепнул Алешка и опять сверкнул фонариком в боковой проход. – Это, Дим, отросток такой. Мы там с тобой засядем, а они мимо побегут. И мы все увидим.

Мы прошли еще немного этим отростком.

– Хватит, – прошептал Алешка. – А то плохо видно будет.

Мы присели за каким-то выступом. Выключили фонарик. Такой темноты – до пятен в глазах, и такой тишины – до звона в ушах, я еще никогда не испытывал. Правда, немного сопел над ухом Алешка и где-то далеко равномерно капало.

Алешка вдруг заворочался. Толкнул меня в бок. И невозможно фальшиво удивился:

– Ой! Дим! Что-то тут обнаружилось. Случайно. По-моему, это автомат.

Случайно... Автомат... Ну все предусмотрел!

Алешка включил фонарик, пошарил где-то за спиной.

– И правда, Дим! Вот здорово!

– Ты, значит, его заранее здесь припрятал? Где взял?

– Да все там же. Он лишний оказался. Кто их считал, да, Дим?

Мы еще довольно долго просидели в темноте, в тишине, в волнениях. И вдруг до нас донеслось, будто очень издалека и будто голосом робота:

– Ваши силы блокированы! Предлагаю немедленно сложить оружие! Сдавшись добровольно, вы облегчите свою дальнейшую участь! Минута на принятие решения!

Минуты не понадобилось. Через несколько секунд раздался вдали и стал приближаться топот многих ног, крики. Замелькали в главном проходе отблески фонариков. Загремели оглушительно выстрелы.

И вся эта жуть неумолимо приближалась. Я думаю, что даже Лешка пожалел о том, что мы сюда забрались.

Крики, топот все близились.

И вдруг!

– Сюда, братва! Здесь другой выход есть!

И вся толпа бандитов послушно свернула в наш проход. Сейчас они нас сметут, как штормовая морская волна, и даже не заметят.

Я и не помню, как в моих руках оказался автомат. И как я шарахнул короткой очередью, неприцельно, навстречу несущемуся стаду обезумевших от страха бандитов. Очередь прозвучала оглушительно. Вспышки выстрелов ослепили и нас.

– И здесь засада! – закричал кто-то из бандитов. – К ущелью, братва!

Стадо послушно смялось, сбилось в тесную кучу и вновь потопало главным проходом. К выходу в ущелье.

Я перевел дыхание.

– Ну что, Дим, – ехидно сказал Алешка. – Зря я автомат спер?

– Замри! – посоветовал, вернее, приказал я вместо того, чтобы его похвалить.

Потому что наступившая тишина вновь наполнилась звуками. Тихими, едва слышными, настороженными. Это шли по следу бандитов спецназовцы. «Загонщики», как потом назвал их Алешка.

Мы замерли. Не хватало, чтобы теперь они нас взяли под стволы. Еще сгоряча и по шее надают. А Володин командир лишит нас путевок в Диснейленд. А уж что сделает и скажет папа...

Словом, еще одна опасность. Не знаю, какая страшней.

Замелькали в проходе огоньки фонарей, прошли один за другим вооруженные люди в бронежилетах и касках. И снова все стихло.

– Успеем? – спросил Алешка.

– Что успеем? Поспать?

– Удрать.

– Давай подождем. Пройдут обратно, тогда и мы рванем.

Что там, на краю ущелья, происходило, нам было неведомо. Но, как мы поняли, все обошлось. Довольно мирно. Мы не услышали выстрелов, не рвались гранаты, не хрипел командир операции в мегафон.