Подтверждений того, что «немцы и шведы» относились к русским так, как описывают некоторые отечественные историки, в летописях нет. Зато в них есть записи о том, как русские сжигали деревни эстов и финнов и убивали все живое – не только людей, но и домашних животных. Уничтожали посевы и запасы зерна, обрекая грудных младенцев на голодную смерть. По счастью для Гумилева, прибалтийские народы не вели летописей, а то бы вместо страшилок про зверства немцев и шведов ему пришлось бы выдумывать оправдания зверствам русских. Более того, в отличие от немцев и шведов, которым Гумилев и его единомышленники приписывают убийство русских младенцев, наши предки убивали не только чужих младенцев, но и своих. Свидетельство этого есть, например, у Соловьева: «В 1386 году смоленский князь Святослав Иванович с сыновьями Глебом и Юрием и племянником Иваном Васильевичем собрал большое войско и пошел к Мстиславлю, который прежде принадлежал смоленским князьям и потом был у них отнят литовцами. Идучи Литовской землей, смоляне воевали ее, захватывая жителей, мучили их нещадно различными казнями, мужчин, женщин и детей: иных, заперши в избах, сжигали, младенцев на кол сажали» (Соловьев, СС, т. 2, с. 296). Это далеко не единственный случай убийства русскими детей. Про Ивана Грозного, во время правления которого массовые казни и убийства стали нормой русской жизни, можно было бы и не говорить. Но все же напомню, как, например, во время расправы над Новгородом в январе 1570 года женщин топили в Волхове, привязывая к ним младенцев (Костомаров. Русская история, с. 307). Если русские так обращались с русскими же детьми, то с детьми других народов они и подавно не церемонились. Но подобные факты отечественные историки предпочитают не замечать.

Но даже жестокий голод не сломил новгородцев и не заставил их склонить головы перед Ярославом. Вместо того, чтобы идти на поклон к Ярославу, они послали в Галич за своим любимцем Мстиславом. Этот князь принял приглашение и согласился вернуться в Новгород. А «кроткий» Ярослав, так и не добившись от новгородцев любви и покорности путем умерщвления их голодом, начал против них войну, призвав на помощь брата Юрия. В отличие от Ярослава, опытный полководец Мстислав войны не желал и предложил своему зятю решить дело миром. Единственным условием Мстислава было освобождение захваченного Ярославом новгородского пограничного Торжка и освобождение захваченных новгородских купцов. Но Ярослав высокомерно отклонил мирные предложения тестя. На что рассчитывал не имеющий военного опыта Ярослав, начиная войну против Мстислава – лучшего полководца Руси того времени, которого прозвали за победы Удалым? Видимо, Ярослав полагал, что вместе с дружинами Великого князя Владимирского Юрия он легко одолеет Мстислава и его ослабевших от голода новгородцев. Но надежды Ярослава на легкую победу не сбылись: значительная часть Владимирской земли выступила в войне на стороне Новгорода. Дело в том, что война против Новгорода совпала с междоусобной войной между сыновьями Всеволода Большое Гнездо. Причиной этой междоусобицы между братьями стало недовольство Константина (умер в 1218 году) – старшего сына Всеволода тем, как отец распределил наследство. Предыстория конфликта между сыновьями Всеволода такова: при жизни Всеволода только его старший сын Константин получил свой удел, в который вошли Ростов и еще пять городов. По традиции Всеволод должен был передать Константину Великокняжеский трон, а Ростовский удел Константина должен был, в свою очередь, перейти второму по старшинству сыну Всеволода – Юрию. Но Константин не захотел отдавать Ростов младшему брату. Разгневанный неповиновением своего старшего сына, Всеволод нарушил сложившуюся систему наследования и завещал столицу своего княжества Владимир и старшинство в роду своему второму сыну – Юрию (тому самому, что погибнет при неясных обстоятельствах в 1237 году в битве с ордынцами на реке Сить). Узнав об этом решении отца, Константин пришел в ярость. Он решил восстановить свои права на Владимирский трон силой. В войне старших братьев за отцовское наследство Ярослав выступил на стороне Юрия. Новгородцы вместе с Мстиславом Удалым, естественно, выступили на стороне Константина.

В 1216 году противники сошлись на реке Липица в окрестностях Юрьева-Польского. Мстислав в последний раз попытался уладить конфликт миром. «Благоразумный Мстислав еще надеялся отвратить кровопролитие. Послы Новогородские говорили Георгию (Юрию), что они не признают его врагом своим, будучи готовы заключить мир и с Ярославом, если он добровольно отпустит к ним всех их сограждан и возвратит Торжок с Волоком Ламским. Но Георгий ответствовал, что враги его брата суть его собственные; а Ярослав, надменный и мстительный, не хотел слушать никаких предложений» (Карамзин. СС, т. 3, с. 440). Ярослав расценил попытку мирных переговоров, предпринятую его тестем, как признак слабости и заносчиво ответил послам, что новгородцы уподобились рыбе, которая не заметила, как оказалась на суше и испугалась: «мира не хочем, мужи у мене; а далече шли, и вышли аки рыбы на сухо» (НПЛ). Карамзин описывает, как перед битвой суздальские бояре, льстя самолюбию своих князей, похвалялись, что «никогда еще враги не выходили целы из сильной земли Суздальской; что жители ее могли бы с успехом противоборствовать соединенному войску всех Россиян, и седлами закидают Новогородцев» (Карамзин, СС, т. 3, с. 441).

Перед битвой князья Ярослав и Юрий договорились о будущем разделе Руси. Ярослав должен был получить Новгород, а Галицкую землю Мстислава они собирались поделить между собой. Собрав бояр, братья отдают им неслыханный по тем временам приказ: под страхом смерти не брать пленных, а убивать даже тех, на ком будет шитая золотом одежда.

В средние века войны велись прежде всего с целью захвата пленных для продажи их в рабство или получения выкупа. Простой суздальский крестьянин, взяв в плен одетого в шитое золотом платье знатного новгородца, мог получить за него такой большой выкуп, что обеспечил бы себя на всю оставшуюся жизнь. Так что приказ убивать пленных для наших предков такая же нелепость, как для современника прикуривание от стодолларовой купюры, не говоря уже о морально-нравственной стороне этого распоряжения «милосердного и человеколюбивого» Ярослава. По современным нормам международного гуманитарного права этот приказ Ярослава был бы однозначно расценен как военное преступление. По счастью, кровожадным планам Ярослава по отношению к пленным новгородцам было не суждено сбыться. В Липицкой битве войска Юрия и Ярослава понесли сокрушительное поражение.

Ярославу – главному виновнику этой войны совсем не хотелось испытать на своей шкуре участь, которая ожидала бы его противника, в случае если бы он одержал победу. Бросив на произвол судьбы свое войско, Ярослав в панике бежал с поля боя. И бежал так быстро, что загнал четырех коней и лишь на пятом добрался до спасительных стен родного Переславля. В город он приехал в одном исподнем («одной первой сорочке»), бросив по дороге оружие, дорогие доспехи и верхнюю одежду. Брошенные Ярославом доспехи – шлем и кольчугу нашла шестьсот лет спустя (в 1808 году) в кустах недалеко от Юрьева-Польского крестьянка, собиравшая орехи. В действительности жизни Ярослава ничего не угрожало: новгородцы, по словам летописца, «по обычаю дедов» пошли в бой пешие и босиком, а поэтому при всем желании не смогли бы угнаться за удирающим в одной рубахе верхом на коне Ярославом. Прискакав в Переславль, «милостивый человеколюбец» Ярослав, не успев перевести дух, приказал схватить ни в чем не повинных новгородских и смоленских купцов, имевших неосторожность оказаться в Суздальской земле. Сто пятьдесят схваченных по приказу Ярослава новгородцев заперли в тесной избе, где они в страшных муках скончались. Смолян, коих изловили пятнадцать человек, держали в другом месте, и им удалось выжить. Когда войска победителей подошли к Переславлю, Ярослав послал гонцов к Константину, умоляя не выдавать его тестю. Затем и сам приехал к брату, «ударил ему чалом и сказал: Господин, Я в твоей воле: не выдавай меня тестю моему Мстиславу, а сам накорми меня хлебом» (Соловьев, СС, т. 1, с. 596). Осыпав богатыми дарами князей-победителей и их воевод, Ярослав вымолил себе прощение. Он вернул оставшихся в живых купцов и вынужден был возвратить Мстиславу его дочь – свою жену. После этого ему милостиво позволили остаться княжить в Переславле. Позднее Ярослав не раз обращался к Мстиславу с просьбой вернуть ему жену, но все напрасно.