От моего дома за Северными трибунами стадиона «Динамо» до Дворца спорта ЦСКА минут двадцать хорошего «рабочего» хода. Транспортом не пользуюсь. Предпочитаю ходить пешком. Надежнее. Утренняя тонизирующая прогулка перед нелегким рабочим днем давно вошла в привычку. Как вошла в привычку ежедневная 10-километровая пробежка. В шесть часов подъем – и «бегом от инфаркта».

Навстречу мне – толпа парней. Джинсы, гитары – все, как положено. Ребят сопровождают друзья. Меньше взрослых. Больше девушек. Гитары, переброшенные через плечо рюкзаки, спортивные сумки с надписью «Адидас» и «Олимпиада-80». Сами парни и девушки, да и взрослые, сопровождающие ребят, бледны после бессонной ночи.

Всматриваюсь в лица парней. В них разное. Нарочитая лихость, плохо скрываемое волнение, сосредоточенность, у иных – растерянность. В ожидании автобусов сбиваются в кучки. Так теплее. Теснее.

Бренчит охрипшая за ночь гитара. Но если прислушаться к звукам и нестройно звучащим голосам, почувствуешь, что из песни что-то успело уйти. Наверное, беззаботность. Бездумность…

Все правильно. Все естественно. Призыв есть призыв. Армия есть армия. Но эти восемнадцатилетние парни еще не отделены от того, что составляло их жизнь все эти восемнадцать лет. Слишком резок рубеж. Слишком крут поворот. Что там, за поворотом, знают понаслышке. Многое пугает. Поэтому бодро скандируют: «Только две зимы, только две весны отслужу как надо и вернусь…»

Женщина вытирает платком глаза. Вторая успокаивает ее:

– Было б из-за чего расстраиваться. Не на двадцать пять лет ведь берут.

Вздох:

– Да разве я об этом? Может, хоть там из моего шалопая что-нибудь сделают?

Да, придется расстаться не только с длинными волосами. С некоторыми привычками тоже. Это верно. А что делать, если слово «армия» лишь по досадному недоразумению женского рода, а все в нем от рода мужского. По своим задачам, по своим целям. По характеру служебных и чисто человеческих взаимоотношений. Вырванные из привычных и достаточно комфортабельных условий современной жизни, эти парни окажутся в условиях, прямо противоположных тем, к которым успели привыкнуть. Опека уступит место самостоятельности, всепрощенчество – требовательности и дисциплине, комфорт – дискомфорту. Да и характер должен будет измениться: эдакая юношеская гоношистость должна будет уступить место умению выполнять приказ, умению подчиняться, индивидуализм уступит место чувству настоящего товарищества. Будет трудно. Особенно в первое время. Все об этом знают, но все ли к этому готовы? Сейчас, может быть, как никогда раньше, необходимо быть подготовленным к службе в современной армии. И одним из основных моментов этой подготовки, уж вы поверьте мне, старому армейскому волку, была и останется физическая закалка. Тем, кто готовится к службе, все это необходимо иметь в виду. Почему я говорю об этом? Потому что восемнадцатилетним мальчишкам, на два года отрываемым от семьи, с первых же дней службы в армии действительно будут предъявлены высокие требования. Это и трудоспособность, и выносливость, и волевые параметры, и дисциплина, и чувство долга. И первые ступеньки этой подготовки начинаются еще до призыва. В спортивных секциях, в кружках и секциях ДОСААФ, в тренировках тела и духа, в выработке характера и воли. Вот подошел бы сейчас к этим ребятам и сказал бы им обо всем этом.

Конечно, сложно, конечно, трудно. И будет фляга воды на целый день, и марш-бросок в жару, и тревоги по ночам, и кроссы по пересеченной, и занятия в классах, и стрельбы, и маневры… Но не надо забывать и другое. Качества, необходимые солдату, вырабатываются и формируются также и в процессе самой службы в армии. «Армейская школа» – выражение отнюдь не фигуральное. И вовсе не однозначное, если понимать его не только с точки зрения предъявляемых требований, но и как институт формирования силы, характера и воли.

Вот о чем подумалось по дороге на работу.

Сборный пункт призывников на стадионе «Динамо»… А в этом ведь тоже одна из примет быстротечности времени. По крайней мере для меня…

…Иду в ЦСКА под впечатлением встречи с призывниками. Отрезок от моего дома и дальше мимо стадиона «Динамо» к Дворцу ЦСКА – дистанция, вобравшая в себя жизнь. Отрезок пути, туго перевязавший морским узлом две моих ипостаси: армию и спорт. Все на одной прямой. Все рядом. Конечно, элемент случайности: мог жить где-то в другом районе. Но что такое случайность, если не пересечение двух цепей, каждая из которых состоит из причин и следствий?

Случайность… В Венгрии уже после войны развернул однажды газеты. В спортивной хронике – репортаж об очередном матче на первенство страны по футболу. Читаю: «Три гола в этой игре забил В. Бобров». Он или не он? Перечитываю заметку и узнаю его не по фотографии, а по стилю игры. Так играл у нас только один человек.

Это было какое-то удивительное, трудно передаваемое состояние.

Все вспомнилось, вспыхнуло с новой силой, отбросив к тем дням, которые казались такими далекими и безвозвратно ушедшими… Бобер жив! Значит, живы и мы! И наш Сестрорецк, и наша «бочага». Значит, все продолжается. Значит, все еще будет…

Вот такой случай…

Иду дальше все под тем же впечатлением встречи с призывниками. Вспомнилась послевоенная гарнизонная служба. Вспомнились мальчишки призыва первых послевоенных лет. Да, сегодня и служба не та, и ребята не те. Все стало много сложнее, много труднее.

Но ведь и тем, первым, было нелегко…

…После войны служба моя проходила сначала под Москвой.

А потом…

Дальний Восток, Приморский военный округ. Маршал Мерецков, командовавший округом после войны, не забыл своих десантников. Это были люди, проверенные в жестоких боях.

…Выгрузка в Уссурийске. И марш до места дислокации.

Сопки. Леса. Порывистые, пронизывающие ветры. Сорокаградусные морозы. Летом пыльные бури, жара. Богом забытые места. Но места-то нашенские, советские.

И началась гарнизонная жизнь. Нелегкая. Послевоенная…

Я врач-экспериментатор по парашютным прыжкам. Должность новая. Проблемы воздушно-десантной медицины лишь в стадии первых разработок. Много неясного, как, впрочем, во всякой экспериментальной работе.

Но это ведь особого рода лаборатория. Лаборатория в полевых условиях. Подход к эксперименту, от которого зависят жизнь и здоровье человека, требует особой тщательности и точности. Причем никаких от даленных результатов. Это армия, и все проверяется тут же, на месте, в процессе воинской учебы.

Смысл этой работы? Контроль за состоянием здоровья десантников, определение переносимости парашютных прыжков, их влияние на состояние организма. Как влияют на организм прыжки с разных высот? Как переносит человек прыжки разного характера? Имеет ли значение тип самолета, с которого совершается прыжок, и различные виды парашютов? Каковы медико-биологические и психологические параметры до, во время и после прыжка? Вопросов много. И каждый из них требует четкого ответа.

Прыжки идут днем и ночью. Прыгаю вместе с ребятами. Прыгаем в любую погоду с самолетов разного типа. Прыгаем с полной боевой выкладкой. Прыгаем со вступлением в «бой» и переходом в марш-бросок. Прыгаем на воду, прыгаем с лыжами…

Функциональные пробы. Заборы крови. Измерение пульса, давления, веса. Все тщательнейшим образом обрабатывается, подвергается подробнейшему анализу.

Что показывают результаты? Влияние парашютных прыжков, особенно повышенной сложности, безусловно, сказывается на состоянии организма. Энерготраты велики.

Суммируются данные. Показатели с их подробным медицинским анализом систематически направляются в Управление воздушно-десантных войск.

Сейчас я понимаю, насколько близко все это было к спорту, насколько близко приближала меня эта работа к тому, чем вскоре придется мне заниматься. Энерготраты при повышенных нагрузках, состояние организма, находящегося в экстремальных условиях, – все это вскоре станет квинтэссенцией моей работы как спортивного врача.