Хетаг, говорят, проник в Нарскую котловину через Куртатинский перевал, так как другой путь по Алагирско-Касарскому ущелью был менее доступен и по природным и по искусственным преградам. На это указывает и то, что осетины Куртатинского ущелья особенно свято чтут память Хетага. В Нарской котловине указывают и теперь в сел. Слас на постройки, возведенные Хетагом. Указывают и место, где Хетаг убил оленя, — это подножье той скалы, на которой теперь громоздится сел. Нар. Здесь указывают также на воздвигнутую Хетагом постройку, где он поселился. В преданиях нет никакого намека на то, чтобы Хетаг отличался военными доблестями или участвовал в походах и сражениях. Напротив, он славился своим незлобием. Однажды, взамен трех невольников, проданных им в Тифлисе, Хетаг получил, кроме платы, следующий совет: «Когда ты рассердишься, то левой рукой удерживай правую». Это наставление спасло жизнь его сыну, который настолько вырос за его продолжительное отсутствие, что Хетаг по возвращении домой ночью, застав его спящим на одной постели с матерью, хотел заколоть его, но, вспомнив совет, положил оружие в изголовии спящих, вышел и всю ночь провел на берегу реки. Утром все разъяснилось к общему счастью.
Участие нарских осетин в рядах грузинских войск по найму или волонтерами относится ко временам правнука Хетага — Гоци, который, будучи небольшого роста, сразил в единоборстве персидского великана и получил от грузинского царя с соответствующей надписью и грамотой серебряную чашу. Чаша цела и до сих пор переходит по наследству от отца к старшему сыну. Из грамот грузинских царей, уцелевших в фамилии Хетагуровых, самая ранняя — пожалованная царем карталинским Арчилом (1730–1736) «в знак нашей милости нарскому дворянину Хетагуру-Зидахану (Зида) и потомкам дома вашего» и т. д. Сын Арчила Александр пожаловал грамоту «нарскому дворянину» Аса Амиранову в том, что «отцы и деды Ваши служили отцам и дедам нашим с таким тщанием, что дом наш по сие время находится вне всякой опасности, посему» и т. д. Царь Карталинский Тейму-раз пожаловал «жителям Нар, дворянам Георгию и Амрану Зидахановым, сию грамоту за то, что вы служили нам верою и правдою» и т. д. Александр, внук царя Вахтанга, пожаловал грамоту «нарскому князю Махамату Зидаханову в том, что отец и деды ваши служили отцам и дедам нашим самопожертвованием, отчего дом наш был всегда невредим» и т. д.
Приведенные грамоты грузинских царей, как жалованные последними еще до присоединения Грузии к России, дают неоспоримое право фамилии Хетагуровых, начиная от Зида, пользоваться дворянским званием, а с Махамата — титулом князя. Однако, ввиду запутанности дела о сословных правах туземцев Терской и Кубанской областей, нарцы Хетагуровы на свое семидесятилетнее (с 1829 г.) ходатайство о признании их дворянами все еще ожидают ответа, как и все другие претендующие на дворянство туземцы.
В Нарской котловине существуют следующие сословия:
1. Стыр, или тыхджын мыггаг — большая, или сильная фамилия.
2. Фарсаг (от фарс — бок, сторона) — находящийся сбоку, живущий около, действующий заодно.
3. Кавдасард — рожденный в яслях.
4. Алхад, саулаг, цагъайраг — купленный, черный мужчина, сахарец.
Стыр мыггаг. Члены такой фамилии, будучи более обеспечены материально, одевались чище и богаче, располагали лучшим вооружением, пользовались в народе почетом. К ним обращались за советом, их приглашали судить и примирять враждующих. Поручительство их было надежно, покровительство прочно, ссориться с ними было опасно. Лучшие нивы, леса, луга и пастбища принадлежали им. Поселения их были неприступны, башни «литые» — из тесаного камня на известковом цементе. В набегах за перевалами главную и руководящую силу составляли они, и при дележе добычи львиная доля доставалась им. Кровь их ценилась выше иной. Ирад (калым) их девушек достигал высшего предела.
Фарcаг. Фамилии, носившие это звание, были малочисленнее и беднее первых, хотя общее число фарсагов составляло громадное большинство населения как Нарской котловины, так и всей Осетии. Поселения их не имели боевого расположения, земельная собственность их как по количеству, так и по качеству далеко уступала владениям сильных. Податей они, как и сильные, никому не платили и были фактически совершенно независимы. Находясь под покровительством сильных, они в тревожное время «особа» пользовались их поддержкой. Фарсаги в свою очередь оказывали услуги сильным во время их работ, в особенности при постройках башен, при столкновениях с другими сильными и в походах за перевалы.
Чем больше было у сильного рода покровительствуемых фарсаг'ов и чем установившиеся между ними отношения были теснее и сердечнее, тем все они были лучше обеспечены от произвола и насилия других сильных фамилий, а также от посягательств на их независимость и имущество их из-за перевалов…
Кавдасард. Отец его зачастую был лучшим представителем сильной фамилии, но матерью его была всегда номылус — «жена по имени». Брались такие жены из тех же кавдасард или из очень бедных фарсаг. Число жен хотя и не было ограничено обычаем, но редко кто имел больше одной. По положению своему в семье номылус очень близко походила на наложницу, но не была с ней вполне тождественна в смысле большей свободы личности. При всякой возможности сделаться чьей-либо законной женой ее всегда отпускали и при этом, обыкновенно наделяя ее приданым, зачастую еще помогали и родным ее получше справить свадьбу.
Положение детей от номылус, помимо их оскорбительной клички — кавдасард, было вообще тяжелое. Они росли, выбиваясь из сил в непосильной работе. Девушка обыкновенно выходила замуж за такого же по происхождению молодого осетина, как сама, или становилась «женой по имени» какого-нибудь старика из сильной фамилии. Редко ей выпадало счастье выйти за приглянувшегося ей молодого фарсаг, хотя бы и крайне бедного, но зато без обидной клички «кавдасард». Мальчик оставался в доме своего отца, рос, работал, мужал, и если после совершеннолетия находил для себя лучшим отделиться и жить самостоятельно, то это ему разрешалось беспрепятственно. Часть, которую по обычаю должны были ему выделить из общего имущества семьи, была так незначительна, что он обыкновенно предпочитал оставаться в доме отца или до выделения ему большего пая, или даже до конца жизни.
В общественной жизни он не имел никакого значения. При всем том он пользовался полнейшей свободой.
Алхад, саулаг или цагъайраг был еще больше обижен судьбой. Приобретенный где-нибудь на стороне, купленный или похищенный ребенком или даже взрослым, взятый в плен во время набега в какое-нибудь отдаленное ущелье, всегда иной национальности, этот несчастный алхад делался жертвой полнейшего произвола своих хозяев, это был безусловный раб, которого можно продать, купить, убить и помиловать. Обычные названия «саулаг», «алхад» или «цагъайраг» и «уацайраг» показывают на несомненно негритянское происхождение этих невольников. Есть, впрочем, в Осетии местности, где купленных называли «гурдзиаг» — грузин. Впрочем, во всей Осетии таких бесправных рабов можно было насчитать не более двух-трех десятков.