– Да!

– Вас уже ждут.

Хотела губы подкрасить, но так и не успела. Нацепив на лицо лучшую улыбку, я вошла в кабинет, а уже через два часа обедневшая на сотню золотых, но с подтвержденным заказом, направилась к омнибусной станции, чтобы вернуться в Питерборо. Оставалось получить разрешение и дождаться товара, а потом открывать старую чайную лавку заново.

А дома меня ждал неприятный сюрприз. Вернее, два. Оба обнаружились на полу, притом один сюрприз ел второй сюрприз. Огромная хвостатая крыса с упоением грызла уголок письма, брошенного почтальоном в щель для корреспонденции. Плохим зрением я никогда не страдала и легко разглядела на белом квадратике из плотной бумаги золотой вензель Роберта Палмера.

– Отпустить! – рявкнула я и швырнула в крысу первым, чтобы было под рукой. Вернее, в руках – ридикюлем. Попала точно в цель, но хвостатая воровка не только добычу из зубов не выпустила, так ещё вместе с ней припустила под лестницу.

– Только не под лестницу! – вскрикнула я, хотя, справедливо говоря, не было никакой разницы, в какую сторону крыса побежит. Письмо большое, вряд ли она сумеет его запихнуть в норку! Однако крыса оказалась упорной. Она забралась в щель под лестницей задом и попыталась втащить послание. Тут-то я нагнала грабительницу! Плюхнулась на колени и в последнюю секунду выдрала бумажку из пасти.

Но нахалка пошла в наступление! Не знаю, чем уж письмо оказалось привлекательным, может, у почтальона руки были масляными от пирожка с мясом, но крыса выскочила из норы и попыталась на меня напасть. Отскочив, я схватила с ноги туфель и швырнула в обнаглевшую тварь. Правда, думала, что она на лету подхватит в пасть и сожрет, но крыса моментально пришла в чувство. Просекла, кто в доме хозяйка, которая собиралась сегодня же в аптекарской лавке купить крысиный яд, и смылась подпол.

– Вот тебе, несносное создание! – рявкнула я. – Купить десять унций крысиного яда!

Приказ улетел в пустоту, потому что перо и блокнот лежали в ридикюле, валявшемся на полу. Старые репортерские привычки изживались очень сложно.

Чувствуя себя дурой, я подвесила послание в воздухе и заставила расправиться. Хрустнула красная сургучная печать, лист выпрямился. Как и я, Роберт Палмер считал краткость сестрой таланта. В письме стояла дата первое января будущего года, и за отсрочку я бы прониклась к Маринованному Огурцу уважением, но с долгом произошла сказочная трансформация. В смысле, если бы сказка была историей ужасов, и цифры оборачивались в чудовищ. Вместо единицы в сумме полторы тысячи золотых оказалась четверка!

– Четыре с половиной тысячи?! – Я не сразу осознала, что возопила вслух. В том, что секретарь Палмера не описался сослепу или на пьяную голову, сомнений не возникло. Из-за неуплаты долг вырос в три раза!

– Чтоб тебе каждую ночь не спалось до пяти утра, а вставать нужно было в полшестого! – прокляла я подлеца и следом обругала дядьку, задрав голову к потолку: – Чем ты думал, когда связывался с этим мошенником? Ты сглупил, а я теперь расхлебываю! У меня, вообще, изжога от чая! Жить потом не хочется! Чтоб ты знал, мне кофе больше нравится!

Наплевав на принцип краткости, я накатала злобное письмо с такой быстротой, что перо едва успевало летать по листу и оставляло кляксы. В ответе потребовала обосновать каждый начисленный сверх долга пенс. Не позволю себя обмануть ни на одну монету! Тем более что скопленные деньги таяли, как первый снег в октябре! Противное послание от жадного Маринованного Огурца было заперто в ящик под прилавком.

На следующее утро первым делом я отправилась в Мэрию, в здании которой находилась торговая гильдия. День в Питерборо начинался рано. Хотя не было восьми часов, все лавки уже открылись, из булочной пахло свежей выпечкой. В кофейне «Сладкая жизнь» толпились клерки и сидели степенные старики с маленькими чашками бодрящего напитка, а по мостовым лихо грохотали кебы. К слову, в тихом городке экипажи гоняли так, словно и лошадей, и извозчиков кормили пилюлями для резвости.

Торговая гильдия располагалась на первом этаже. Рядом с дверью на стене светились знакомые весы с чашами, и я поняла, что пришла по адресу. Председателя гильдии звали Бернард Осле, и фамилия меня моментально напрягла. Войдя в приемную, где сидела молоденькая помощница, из-за пушистых волос похожая на перезрелый одуванчик, я поздоровалась и с жизнерадостной улыбкой вопросила:

– Господин Осел на месте?

Последовала страшная пауза, девица сошла с лица.

– В смысле, Осле, – исправилась я, удивляясь, как от потрясения у секретаря не снесло высветленные белой краской и торчащие шариком короткие кудряшки. – Я имела в виду, господин Осле.

– Председатель сейчас ужасно занят, – пояснила она и указала на стул у стены. – Вам, Алекса, придется подождать.

Если человек, который три года придумывал из мелочи горячие новости, сам превращался в горячую новость, его уже ничего не удивляло. Вот и я даже глазом не моргнула, когда незнакомая девица не только меня в лицо узнала, но еще и по имени назвала.

В шумной, многолюдной столице до той злополучной статьи о наследном принце до Александры Колфилд не было никому никакого дела, но в провинциальном городке до меня было дело почти всем. Прожив в Питерборо всего пару недель, я никак не могла привыкнуть к тому, что на улице приходилось здороваться почти с каждым встречным, улыбаться или отвечать на вопросы, как продвигается ремонт в дядюшкиной лавке. И придет ли тот сорт чая из белых лилий, который он завозил десять лет назад.

Ждать меня заставили без малого два часа, вся издергалась. Когда я вошла в кабинет с массивной мебелью, председатель выглядел растрепанным. Если он не прятал в архивном помещении любовницу, то точно досыпал положенные часы, поджав коленки на коротком кожаном диванчике.

– Добро пожаловать в гильдию, госпожа Колфилд! – поднялся он из-за стола. – Присаживайтесь.

Бернард Осле оказался вширь и в высоту приблизительно одинаковым, и я немедленно пожалела, что нацепила высокие каблуки. Чтобы не возвышаться над чиновником на добрые полголовы, я тут плюхнулась на диванчик. Тут меня огорошили новостью:

– По правилам Питерборо, прежде чем выдать разрешение, гильдия должна осмотреть лавку.

– Осмотреть? – не поняла я, живенько представив десять человек, заглядывающих в каждый ящик и угол моего детища.

– Конечно, Алекса, это простая формальность, – улыбнулся председатель, сложив руки на внушительном животе. – Мы же все знаем, какой грандиозный ремонт вы затеяли. Не сомневаюсь, что у вас не возникнет проблем.

Фальшь в его голосе настораживала. Моментально вспомнилась каждая недоделка, оставленная до лучших времен. И вредная крыса вспомнилась. Нахалка не только не пожелала ночью самоубиться крысиным ядом, но и утром неспешно пересекла торговый зал, словно пыталась доказать, что именно я вторглась на ее владения, а не наоборот.

– И когда же мне ждать вашей простой формальности, господин Осе… Осле? – надеясь, что тот не заметил оговорки, быстро исправилась я. – Мне бы побыстрее.

– Значит, завтра и придем, – приторно улыбнулся председатель, и его глаза исключительно алчно блеснули.

– Тогда до завтра, – приторно улыбаться я тоже умела.

Еще час потратила на то, чтобы заполнить десяток одинаковых форм, и мухой вылетела из приемной. А в людном холле Мэрии меня ждало совершенно удивительное зрелище. По широкой лестнице, застеленной красным ковром, поднимался Этан с подмастерьем Ирвином в компании. Парочку, что-то страстно лопоча, сопровождал худенький трясущийся клерк, отчего-то все время указывающий рукой направление вверх, как будто у визитеров имелась возможность пойти влево или вправо.

Может, в Мэрии крыша провалилась или бронзовый конь пробил пол, раз плотника встречали, как родного?

Тут на верхней площадке из недр коридора выкатилась толпа чиновников. Судя по тому, с какой подобострастностью они принялись здороваться с работягой, катастрофа случилась не иначе как в кабинете у самого мэра, и только Этан единственный, кто мог вернуть градоправителю крышу на место. Прямо, спаситель мира получался с мальчиком-подмастерьем на подхвате.