Второй клювовидный кувшин, ручка которого не сохранилась, найден в Хлуме у Збирога (таб. IX). Это уже второсортное изделие с неумело украшенной шейкой. В окрестностях Писека найдена ручка с листообразным концом ещё от одного клювовидного кувшина. Ручки от подобных кувшинов найдены также в Чинове у Жатца и в Модржанах у Праги. Ввиду того, что сохранился найденный в кургане в Гостоуне в окрестностях Домажлиц бронзовый сосуд (ситула), ручка которого уже украшена мотивами «рыбьего пузыря», встречающимися как окаймление масок и на бронзовом фаларе, найденном в Горжовичках у г. Подборжаны (таб. VIII), представляется вероятным, что кельтская среда в части Чехии была подобной среде в области среднего течения Рейна. Она не достигла, правда, такого же уровня, но всё же была настолько известной, что даже сюда попали драгоценные предметы, привезённые с юга. Находки клювовидных кувшинов на австрийской территории указывают направление импорта на север, а глиняные подделки клювовидных кувшинов из гальштаттско–зальцбургской области говорят о том, что их влияние не было лишь временным.

Таким образом, в V веке намечаются два центра, где более всего концентрируются богатые захоронения с иностранными привозными изделиями; главный центр по среднему течению Рейна, а затем в Шампани, и окраинный чешский или скорее чешско–австрийский центр, как самый восточный рубеж кельтского мира того времени, подвергавшийся отчасти и другим культурным веяниям.

В западный центр, кроме бронзовых изделий, ввозилось множество других товаров, особенно начиная со второй четверти V века: греческая краснофигурная керамика, а затем и различные изделия из южной Италии, позднекоринфские товары и т. п. В Чехию эти изделия не попадали.

При рассмотрении общего положения возникает весьма серьёзный вопрос — что же давали или могли дать потребители к северу от Альп в обмен за эти ввозимые с юга изделия? Можно допустить, что на западе это могло быть золото, которого там, должно быть, было достаточно, так как оно являлось обычным материалом, обрабатываемым в местных художественных мастерских. По мнению большинства исследователей главным эквивалентом были люди, рабы, затем сельскохозяйственные продукты, скот и кожи. Перевозкой товаров через альпийские перевалы, по–видимому, занималось под наблюдением торговцев местное население Альп.

Изложенная обстановка, восстановленная главным образов на основании археологических находок, делает для нас совершенно понятными древнейшие упоминания о кельтах, относящиеся к V веку. Гекатей Милетский говорит о стране Кельтике по соседству с Лигурией, а греческий историк Геродот из Галикарнаса уже осведомлён о том, что истоки реки Дуная находятся в стране кельтов. Контакт высшего кельтского слоя с южной средой послужил достаточной основой для того, чтобы торговцы распространяли сведения о кельтах и их стране и в самых отдалённых областях тогдашнего мира.

В среде, где был высокий уровень жизни и постоянно повышались требования кельтской знати, во второй половине V века и первой половине IV века зарождалось собственное кельтское искусство, которое и было первым вкладом «варваров» в общеевропейскую культуру и с развитием которого с самой ранней фазы и до его завершения мы подробно познакомимся в одной из следующих глав. Кельтские художники создавали и доводили до совершенства своеобразный художественный стиль именно в то время, когда вооружённые орды кельтов хлынули в Италию и другие части Европы.

Бывший верхнедунайско–восточнофранцузский центр позднегальштаттской племенной знати, который ещё в VI веке находился в полном расцвете, около середины V века постепенно пустел. Увяла слава усадеб, уменьшилось количество богатых захоронений. Быть может внутреннее напряжение, вызванное перенаселением этих областей и огромными социальными различиями между массой народа и знатью, заставило ведущий слой найти выход из создавшегося положения, то есть отправиться с частью народа в поисках новых мест для поселений, сначала в соседние и близкие области, а затем и путём военных вторжений в более отдалённые страны. Перемещения в соседние области происходили ещё в то время, когда был широко распространён курганный способ погребения. Одна часть племён со своими вождями продвинулась к северу и северо–западу, на территорию, простирающуюся от нижнего течения Неккара до среднего течения Рейна и Мозеля, а несколько позже — в Шампань и другие части Франции. Другие группы перенесли свои поселения далее на северо–восток, на территорию Баварии, в южные, а отчасти и центральные районы Чехии, где усилили родственные им курганные роды, а, возможно, и в некоторые районы Франции в направлении на Галлейн–Дюррнберг. Определённого разрежения требовала обстановка и в Бургундии, Франш–Комте, в окрестностях Салена (Ле–Муадон, Алеза), между верхним течением Сены и Соны, где большие курганные могильники свидетельствуют о быстро растущей концентрации населения. Поэтому можно предполагать, что движение происходило и в южном направлении. Всё это, конечно, ещё не было прямым напором на средиземноморскую греческую и римскую сферу. В рейнских областях это была лишь временная оккупация территории, главным образом, левобережья, так как с севера уже усилился напор германских племён. На будущие времена территория между Рейном и Эльбой, за небольшими исключениями, была для кельтов потеряна.

Такова предположительная картина, составленная нами на основе археологических косвенных доказательств, так как изменение положения должно было иметь свои причины и последствия. В специальной литературе время от времени высказываются смелые предположения, что в то время кельты дошли до Норика и что даже Ниракс, кельтский центр, упоминаемый Гекатеем Милетским в V веке, можно отождествить с Нореей, о которой упоминают на рубеже эр, как о центре Норицкого царства где–то в Штирии. Археологических материалов для такого утверждения пока ещё недостаточно. Но весьма вероятно, что в конце V века первые кельтские отряды вторглись в северную Италию.

Южный мир долго не подозревал, что он может стать жертвой стремительных набегов вооружённых полчищ в то время ещё мало известных заальпийских кельтов. Но около 400 г. эти набеги стали печальной действительностью. Через альпийские перевалы, по которым ранее шли южные товары на север в кельтские поселения, ныне проникали вооружённые отряды кельтов, жаждущие добычи и богатства. В первую очередь они направлялись в долину По, где располагались цветущие центры североитальянской этрусской сферы, влияние которой в V веке особенно сильно ощущалось в районе Болоньи (так наз. чертовский период, Чертоза у Болоньи). По–видимому, особенно много кельтов направлялось из восточной Франции, южной Германии и части Швейцарии. Трудно предположить, что они шли целыми племенами, скорее всего двигались лишь части племён, преимущественно группы недовольных, без страха пускающихся в авантюры. Древние источники утверждают, что первыми проникли инсубры в окрестности нынешнего Милана, за ними — бойи, лингоны и сеноны в Ломбардию. Богатые центры с доступной добычей манили эти вооружённые полчища и потому позже они хлынули дальше на юг к самому Риму, в Апулию и к берегам Сицилии. В более поздних сведениях говорится об этом движении, как о военной авантюре племянников короля битуригов Амбигата, один из которых, Белловес, направился в итальянские области.

Инсубры разрушили крупный этрусский город Мельпум и заняли миланскую область. Основная же масса кельтских племён осела по реке По, кеноманы в северо–восточной части, бойи в болонской области, лингоны на юг от нижнего течения По до самых Апеннин. Сеноны проникли ещё дальше, к адриатичёскому побережью в Умбрию между Римини и устьем Эзино севернее от Анконы; там они обосновались, и в течение некоторого периода эта область носила их имя (Аgеs gallicus, галльское поле). Но это была лишь первая фаза экспансии, так как только некоторые группы оседали на завоёванной территории, остальные же направлялись дальше. Они опустошали страну, всюду сеяли страх и ужас. На реке Алии примерно в 387 г. они разгромили римские войска и напали прямо на Рим. Галлы под предводительством Бренна опустошили и сожгли город и захватили огромную добычу; устояла только одна часть города — Капитолий. Для Рима эта катастрофа имела огромные последствия. Вероятно лишь после этого галльского вторжения была осуществлена реорганизация римского войска и достроены каменные стены.