Будущее представляется малопредсказуемым потому, что течение событий нередко подвергается влиянию случая, превращая занятия прогнозированием будущего во что-то вроде игры в рулетку. Однако будущее подчас непредсказуемо еще и потому, что далеко не всегда и не полностью основывается на случайностях.

Еще Платон явственно ощущал, что мир, в котором мы живем, представляет собой совсем не то, что мы наблюдаем. Кант вторил великому греку, выводя понятия «вещей в себе», недоступных нашему обозрению.

Встречаются и такие мыслители, которые вообще отрицают наличие окончательной, «настоящей» реальности, а также те, кто вполне убедительно аргументирует, что времени не существует и оно является лишь необходимым допущением для осуществления нашего процесса мышления.

Отсутствие времени как такового лишает мир наличия привычных нам причинно-следственных связей и полностью отменяет такие, казалось бы, неразрешимые общечеловеческие вопросы, как происхождение Вселенной, существование Бога, неизбежность смерти и наличие эволюции. Ведь, удалив из этих вопросов время, мы отчасти или полностью лишаем их смысла. Недаром в письме к Максу Борну (1924 г.) Эйнштейн отмечал, что если бы ему пришлось отказаться от строгой причинности, то он предпочел бы стать «сапожником или крупье в игорном доме, нежели физиком»[1].

В той или иной мере отрицание времени было искушением для святого Августина, Аристотеля, Канта, Эйнштейна и многих других.

Столкнувшись со следствием собственных идей, доведенных Куртом Геделем[2] буквально до абсурда (однако все же до абсурда, доказуемого математически), Эйнштейн пришел к неизбежному отрицанию той самой реальности, которую призван познать физик.

Время и реальность нерасторжимо связаны между собой. Отрицание времени – это всегда отрицание реальности. Нам же необходимо как-то жить, успевать к отходу поезда, ложиться спать и вовремя просыпаться. Нам требуется время для простой последовательной жизни. Нам неведома возможность вневременного существования. Поэтому для достижения элементарного состояния благополучия человеку необходимо понятие времени, со всеми его гибельными приложениями, такими как смерть, которая наиболее известна своей дурной репутацией.

Так или иначе, даже принимая во внимание наше ограниченное восприятие реальности, можно предположить, что будущее вряд ли окончательно определенно, даже когда оно перетекает в прошлое. Именно поэтому попытки рассматривать его как нечто однозначное редко приносят успех.

Потребность в однозначности является базисной характеристикой нашего сознания. Мы не в состоянии переживать одновременно несколько параллельных реальностей, даже если бы было доказано, что они существуют. Более того, однозначность окружающего мира необходима нам для полноценного функционирования.

Вместе с тем, если представить историю человечества как единый блок, в состав которого входят прошлое, настоящее и будущее, то неопределенность будет пронизывать его насквозь, поскольку анализ любого факта будет зависеть от невозможности его установления с достаточной степенью достоверности, а также от разногласий в его интерпретации.

Метод прогнозирования будущего на основе логического продолжения существующих тенденций обычно приводит к краху, ибо тот, кто берется за подобное предсказание, может легко ошибиться в идентификации тенденций, которые следует провести пунктиром в завтрашний день. Таким образом, можно предложить закон «несовершенства метода футорологических экстраполяций»[3], который гласил бы, что, как правило, в будущем ведущими становятся тенденции, которые в настоящем и прошлом или отсутствуют, или малозаметны. В этом история человечества повторяет биологическую эволюцию, как она представляется нам в настоящий момент: наиболее успешные виды, несмотря на свои успехи, в конце концов вымирают, в то время как малозаметные вдруг вырываются вперед и становятся хозяевами земли. Восклицания в стиле «кто бы мог такое предположить!» нередко вырываются из уст как палеонтологов, так и футурологов.

Однако в случае с развитием человечества выбор тенденций в той или иной мере зависит не от слепого или непонятного нам шанса, а от суммы осмысленных решений, которые принимают те или иные представители человеческого рода.

Если цели биологической эволюции мы различаем смутно (что вовсе не означает, что нельзя попытаться их обрисовать), то цели развития человечества вполне можем определить, основываясь на известных потребностях отдельной личности, которые несложно перенести и на всю цивилизацию в целом.

Следовательно, основной вопрос в прогнозировании будущего следует сместить с рассуждения о возможных фактах будущей истории на обсуждение стратегий удовлетворения потребностей человеческого сообщества.

Человечество обладает несомненной свободой выбора путей достижения своих целей, поэтому мы можем рассматривать их не как случайно выбранные тенденции, а как путеводные огни в попытках заглянуть в будущее. Также свобода выбора обеспечивает право на широкий спектр вариаций, каким образом можно было бы достичь тех или иных целей.

Сознательно отказавшись от конкретных прогнозов, мы можем сконцентрироваться на определении вероятных целей развития человечества, путей их достижения, а также факторов, которые могут влиять на выбор и прохождение этих путей. Подобная работа может быть полезной, потому что даже не давая прогнозов, которые в большинстве случаев могут оказаться ошибочными, мы в некоторой степени сможем установить цели и пути их достижения. Прогнозы, направленные в достаточно отдаленное будущее, бесплодны, ибо с большой степенью вероятности будут забыты, а если даже и будут подтверждены, то, скорее, это докажет тот факт, что в силу статистической вероятности один из многочисленных прогнозов может оказаться верным.

Принимая к сведению выведенный нами закон несовершенства метода футорологических экстраполяции, наука прогнозирования будущего могла бы сместить основное внимание на рассуждения о целях и возможных методах их достижения, отказавшись от прямолинейных экстраполяции существующих технологических, экономических или социальных тенденций.

Современная футурология уже включает рассмотрение таких вопросов, как желаемые варианты будущего, и ее реальный вклад, пожалуй, – это сочетание методов ограниченных экстраполяции и нормативных исследований для изучения лучших стратегий.

Наиболее доступный человеку путь познания мира и самого себя начинается на уровне его собственной личности. Личность является внешним проявлением внутреннего ядра человеческого существа, состоящего из сознания (своего рода высокоорганизованной операционной системы, действующей на основе причинно-следственного анализа), подсознания (по всей видимости, хаотического скопления эмоций, образов и интуитивных побуждений) и, возможно, души (некой обобщающей сущности, связующей отдельного индивидуума с общим духовным миром одухотворенных существ, если таковой имеет место быть).

Сама по себе личность чаще всего определяется как совокупность выработанных привычек и предпочтений, психических настроений и общего тонуса, социокультурного опыта и приобретенных знаний, иными словами, личность – это набор психофизических черт и особенностей человека, его архетип, определяющий повседневное поведение и связь с обществом и мирозданием.

В более узком понимании личность наблюдается как проявление «поведенческих масок», выработанных для разных ситуаций и социальных групп взаимодействия.