Через две недели после приезда в гостиницу «Иткол» шофер Николай Иванович отвез супругов на станцию Минеральные Воды. Они заняли купе в вагоне СВ поезда Кисловодск — Москва и поехали домой. Звягинцев перед посадкой в вагон поблагодарил Николая Ивановича за услуги, вручил ему 50 рублей и попросил не распространяться на работе, чем тот занимался в командировке. Ведь шоферу так же, как и его высокому начальнику, было выписано командировочное удостоверение.

Теперь, после этих двух недель, Вика по-настоящему почувствовала себя женой Звягинцева, ее скованность в отношениях с мужем окончательно прошла, и она поняла, как говорила ей мать, что Валентин Васильевич ее «муж настоящий и единственный». Сергей, как говорится, отошел в туманную даль воспоминаний, и порой она сожалела, что сразу не вышла замуж за Звягинцева.

Поезд шел между Харьковом и Белгородом. Было начало апреля, но за окнами вагона тяжело оседали на землю крупные хлопья снега. Они налипали на стекло. Вика подошла к окну, постояла немного и сказала:

— А все равно — весна!

Усилиями Звягинцева Вика устроилась на общегородские курсы учебно-производственного комбината Управления бытового и коммунального обслуживания Мосгорисполкома. Она проучилась пять месяцев и получила свидетельство, где было сказано, что ей присвоена квалификация косметички-массажистки.

И опять-таки волшебник Валентин Васильевич определил жену в один из популярных салонов, «Чудесница», где был кабинет косметики.

Вику встретила бригадир косметичек, пышная золотозубая брюнетка, Алевтина Егоровна. У нее было правило устраивать новеньким (а появлялись они редко, здесь за место держались) небольшие экзамены.

Алевтина Егоровна села в кресло и предложила Вике:

— Ну-ка, девочка, поработай с моей шеей.

— А что именно, Алевтина Егоровна?

Бригадир провела ладонью по тыльной части.

— Массаж задней поверхности?

— Да, да.

Вика встала за кресло и, полусогнутыми ладонями обняв шею сзади, провела ими вниз, до плеч, и соединила у углов лопаток. Делала она это мягкими поглаживающими движениями, затем разминала шею круговыми движениями пальцев снизу вверх; потом, сложив пальцы в кулаки, вращала ими по плечам в направлении шеи. И так далее, пока не совершила весь массажный комплекс.

— Ну что ж, довольно, — сказала бригадир. — Чуть, правда, пережимала, но дело у тебя пойдет.

Валентин Васильевич зашел в салон, поинтересовался успехами Вики, сказав при этом, что может быть широко полезен Алевтине Егоровне, и просил ее покровительствовать жене — поставить молодую косметичку на ноги.

— Да уж мы сделаем, сделаем. Будет она в порядке. Самое главное — руки у нее хорошие. Наш она человек.

Алевтина Егоровна оказалась права: Вика быстро освоилась с келейной атмосферой салона, с кругом в основном постоянных его посетительниц, в который время от времени вклинивались и случайные. У них бригадир тонко выспрашивала, кто, что они, и, делая выводы об их практической полезности, приглашала их в кресло к той или иной косметичке: нужных — к квалифицированной мастерице, негодящихся — к начинающей, для ее практики, притом с таким расчетом, чтобы косметичка работала вполсилы, — таких клиенток приручать не стоило: балласт.

Вике в первые месяцы попадался именно такой балласт. На них без опасения, что этим клиентам может что-то не понравиться, она отрабатывала приемы косметических процедур: массажа, наложения масок, макияжа…

Бригадир с пристрастием наблюдала за Викой, она была ей симпатична — располагали ее способности, возможности мужа, внешность. Алевтина Егоровна видела, что Вика может легко войти в доверие к клиенту, к ней стремятся попасть еще раз.

И Алевтина Егоровна решила, что пора Вике дать кого-нибудь из постоянных клиенток.

Как-то прикатила ответственная дама из министерства.

— Пожалуйста, пожалуйста, Анна Юрьевна, вы, как всегда, точно к назначенному времени.

— Да, Алевтина Егоровна, у меня ни минуты лишней. Моя Лена, надеюсь, свободна?

— Садитесь, милочка, к нашей новенькой — будете довольны. Я ручаюсь. Худа вам не пожелаю. Не первый год знакомы.

— Сяду, потому что времени нет.

И, с неохотой ступая по мягкому серо-зеленому паласу, направилась в сопровождении заведующей в кабину к Вике.

Бригадир отозвала Вику, шепнула:

— Твоя судьба — в твоих руках. Зовут ее Анна Юрьевна.

Когда дама села в кресло, Вика спросила:

— Что желаете, Анна Юрьевна?

— Массаж, девушка.

— Меня зовут Вика.

— Очень приятно.

— Вам полный массаж?

— Да.

— Пожалуйста, снимите кофточку.

«Ну хорошо, — подумала Вика, — я тебе покажу массаж, сама ко мне будешь проситься. Отобью у Ленки».

Вика почувствовала в себе вдохновенную уверенность, в пальцах появилось легкое покалывание. «Получится, обязательно получится», — сказала она себе.

Вика убрала волосы клиентки под белую косынку, шею и грудь покрыла белым же пеньюаром, нажала педаль под креслом, оно приняло почти горизонтальное положение.

— Анна Юрьевна, теперь вы расслабьтесь, пожалуйста. Чувствуйте себя так, будто вы отходите ко сну.

В салоне играла тихая музыка, она вызывала в памяти спокойные краски летнего заката где-нибудь в среднерусской полосе, умиротворяла; воздух в салоне был чистый, теплый — неслышно работали кондиционеры.

Вика протерла лицо клиентки лосьоном, наложила горячий компресс, затем нанесла смягчающий крем. И заскользили, залетали Викины руки. Ее движения были точны, ритмичны, в то же время ласково-успокаивающи. Она видела, что ее дама постепенно впадает в полудремотное состояние. Это Вике и требовалось.

…Когда массаж закончился и Анна Юрьевна встала из кресла, отдохнувшая, посвежевшая, в кабину вошла бригадир. Она с нетерпением ждала окончания сеанса.

— Послушайте, Алевтина Егоровна, — сказала клиентка, — Вика — чудесница и полностью оправдывает название вашего салона.

— Я же сказала вам: останетесь довольны.

— Теперь уж не знаю, к кому мне в следующий раз садиться — к Лене или Вике:

В кармашек Викиного халатика клиентка сунула трехрублевую бумажку.

— До свидания.

— До свидания, рады будем вас видеть, Анна Юрьевна.

Когда дама удалилась, бригадир сказала Вике:

— Поздравляю тебя. Хорошо, молодец. Она — женщина капризная.

— А вы знаете, Алевтина Егоровна, мама всегда говорила, что у меня руки целебные. Болит у нее голова, я приложу ладонь к больному месту, через некоторое время все проходит.

— Вот и ладно — это нам годится.

С этого дня Вика, что называется, окончательно, двумя ногами стала на этом месте — теплом и денежном.

— Живи сама и давай жить другим, — говорила Алевтина Егоровна. И слово у нее не расходилось с делом. Она, по ее выражению, сама «имела», и косметички уносили домой четвертной, а то и больше, и конечно же план выполнялся и перевыполнялся.

Вика отбила у своей коллеги Лены Анну Юрьевну — даму из министерства — и некоторых клиенток у других косметичек. Тут было все по-честному — просто Вика работала лучше. А когда она освоила макияж — декоративную косметику, то стала одной из лучших косметичек.

Владея макияжем, мастерица подчеркивала красоту лица клиентки либо скрывала его недостатки, учитывала цвет кожи, волос, глаз, строение лица, возраст, время суток, нужное для женщин, место, где они должны были появиться, — на свидании, в театре, на банкете или на работе…

Сделать все это со вкусом тонко мог только человек с заброшенным в него природой зерном, из которого в определенном климате вырастало художническое «я».

У Вики было зерно, был климат. Зерно дало ростки. За год Вика, теперь уже не Зотова, а Звягинцева, что называется, укоренилась и разветвилась в салоне.

Вика приносила каждый день домой в среднем около 25 рублей чаевых, с учетом того, что она делилась с бригадиром.

Валентин Васильевич говорил ей: