Соответственно усилия правых, инкорпорированных во власть, были направлены на то, чтобы убедить ее использовать этот уникальный шанс для «модернизации и вестернизации» страны. Наиболее логичным для этого было навязать власти свою экономическую программу, которую Путин принял из рук Кириенко еще перед выборами 1999 года.

С одной стороны, это было достаточно легко, поскольку альтернативных программ на тот момент в стране не существовало. У «Единства» четко разработанная программа отсутствовала принципиально: по свидетельству одного из соразработчиков платформы «медведей» Станислава Белковского, «тогда было принято избегать ярко выраженной программы, что технологически было правильно: поддержка чеченской войны, молодого лидера в противовес полулегитимному старому была наиболее важной составляющей исторического месседжа. Конкретика программы от него бы отвлекала».

Левые на тот момент также не имели конкурентоспособной экономической программы. Желания вернуться к модели государственного регулирования экономики власть не изъявляла. В создавшемся идеологическом вакууме единственным интеллектуальным центром, способным предложить власти программу экономических преобразований, оставался СПС. Другое дело, что на момент парламентских выборов 1999 года экономическая программа СПС также нуждалась в серьезной доработке.

Работа по сближению экономической программы СПС и позиции власти велась весной 2000 года в подконтрольном Кириенко ПФО. Там существовал филиал Центра стратегических разработок Германа Грефа, готовившего программу стратегического развития РФ до 2010 года. В точности неизвестно, какие из разработок экспертов СПС вошли в программу Грефа, но сами правые считали ее наиболее приемлемой из тех, которые могло реализовать правительство. «Разумеется, мы поддерживаем программу Грефа, поскольку в ней совершенно ясно прописано уменьшение роли вмешательства государства в экономику. Это очень важно, поскольку государство является самым неэффективным собственником. Дерегулирование со стороны государства – это важное направление грефовской программы. Также в ней много других вещей, связанных с либерализацией (например, налоговое законодательство), в ней делается ставка на внутренние источники развития, на нестатичность субъектов», – заявлял летом 2001 года представитель лагеря «старых демократов» во фракции СПС Сергей Юшенков.

Программа Грефа, как известно, не получила статус правительственной и в целом не была реализована. Тем не менее в период первого президентского срока Путина правительство последовательно проводило курс, ориентированный на рыночную экономику и исключение возможности возврата к плановому хозяйству. По мнению проректора ГУ-ВШЭ Льва Якобсона, «экономическую политику Путина в целом можно считать либеральной, хотя ее реализация часто отличалась противоречивостью. Не произошло того, что вполне было возможно в тот период: возврата к огосударствленной экономике. Сегодня мы уже отчасти забыли, что тема возврата не исчезала из повестки дня на протяжении всех девяностых годов. Именно в первый срок президентства Владимира Путина эта тема полностью исчезла. И это главное либеральное достижение первого срока Путина».

Правые играли довольно заметную роль в проведении либеральной экономической политики первого срока Путина. По свидетельству Бориса Надеждина, «многие законы, которые были приняты в первый срок Путина, были написаны просто Егором Гайдаром: Налоговый кодекс, плоская шкала подоходного налога, налоги с продаж, ЕСН». Во многом это объяснялось тем, что правые естественным образом заняли невостребованную другими политическими силами нишу. «В бюджетный комитет, – вспоминает Надеждин, – в который записались 50 человек, на заседания реально ходили человек пять. Когда обсуждались мелкие вопросы, конечно, набегали лоббисты. А когда обсуждались макровопросы, в том числе Налоговый кодекс, реально участвовало очень мало людей». Главную работу по редакции и принятию Налогового кодекса выполняли в основном два человека – Егор Гайдар и Владимир Дубов.[19]

Поскольку принятие таких стратегически важных документов, как Налоговый кодекс, не могло осуществляться без согласования с Кремлем, то, естественно, существовали устные договоренности между лидерами правых и влиятельными чиновниками из администрации президента. В частности, все вопросы, связанные с Налоговым кодексом, курировал глава АП Александр Волошин. В данном случае интересы правых и Кремля полностью совпадали – Кремлю необходимо было «продавить» сопротивление левых в парламенте, чтобы принять налоговое законодательство, которое позволило бы осуществить правые по существу экономические реформы в стране.

Фракция СПС последовательно голосовала за правительственный бюджет на 2001, 2002 и 2003 годы. В конце 2002 – начале 2003 года фракция СПС активно отстаивала в Думе внесенный правительством так называемый чубайсовский «Закон об электроэнергетике» и 21 февраля 2003 года солидарно голосовала за него в третьем чтении. Большая часть фракции СПС не участвовала в голосовании по закону «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме», существенно ограничивавшему конституционные права СМИ и выступающих в них граждан, четыре члена фракции голосовали «за». Позже фракция СПС в полном составе (за исключением беспартийного члена фракции Ковалева) голосовала за поправку к закону о референдуме, запрещавшую проводить референдум за год до федеральных выборов.

Естественно, что правые поддерживали далеко не все инициативы федеральной власти. Так, они довольно упорно сопротивлялись принятию президентского законопроекта о гражданстве. 20 февраля 2002 года большинство фракции СПС голосовало во втором чтении против законопроекта, лишающего бывших граждан СССР, включая русских, права на получение гражданства РФ по упрощенной процедуре.

19 апреля 2002 года большая часть фракции СПС голосовала в Государственной Думе в третьем чтении против закона о гражданстве, который приравнял в вопросе получения российского гражданства бывших граждан СССР – включая выходцев из России, в том числе около 20 миллионов русских, – к любым другим иностранцам.

В апреле 2003 года фракция разделилась при голосовании за принятие в третьем чтении поправок к закону «Об основах федеральной жилищной политики», предусматривающих, в частности, возможность выселения неплательщиков из квартир, причем большая часть правых голосовала против поправки. В июне 2003 года значительное большинство депутатов от СПС голосовало против президентских поправок к закону о СМИ, предусматривавших механизм наказания СМИ за нарушение избирательного закона. Осенью того же года депутаты из фракции СПС во главе с Борисом Надеждиным выступили с инициативой обращения в Конституционный суд с просьбой проверить закон «Об основных гарантиях избирательных прав» (поддержанный ими весной 2002-го) на предмет его соответствия Конституции РФ. Обращение подписали 144 депутата (сначала – 104, затем к ним присоединились еще 40), в том числе 29 депутатов фракции СПС (включая Павла Крашенинникова, голосовавшего как за этот закон в мае 2002 года, так и за соответствующие поправки к закону о СМИ в мае 2003-го). Наконец, в октябре 2003 года фракция СПС в Думе в полном составе голосовала против восстановления обязательной начальной военной подготовки в школах.

В целом законотворческая деятельность СПС в ГД третьего созыва основывалась на системе договоренностей с более крупными фракциями, в первую очередь с «Единством», и с администрацией президента. «Мы не могли сами провести наши законы – нас было всего 32 депутата, – говорит Надеждин. – Поэтому я очень много времени проводил в администрации президента на рабочих группах, убеждая бригаду управления внутренней политикой – Вячеслава Суркова, Александра Косопкина – в необходимости принятия тех или иных законов... Каждый раз был торг. Поэтому какие-то вещи мы могли продавливать в обмен на те вопросы, которые были важны им, но казались непринципиальными нам. Так мы продавили массу поправок к избирательному законодательству, например, поправку о публикации в Интернете данных избирательного участка, что резко усложнило возможность фальсификации».