Ловкое сильное тело царевича неясным пятном мелькало среди построек, и Чандака, его лучший друг, невольно залюбовался им. В действительности, Сиддхартха мог стать самым великим царём, о котором можно было мечтать: он силён, очень силён, но никогда не похваляется своей силой; он храбр, но не выставляет свою храбрость напоказ. Он мудр и очень много знает, но не кичится этим. Ну а такого красивого царя не сыщешь по всей Индии! И самое главное – Сиддхартха необыкновенно добр. У него золотое сердце. Уж на что добродетелен Шуддходана, все говорят это, но Чандака знал, что далеко отцу до своего сына. Царевич был готов отдать последнее, лишь бы тому, кто находился с ним, было хорошо. Его глубоко трогала любая боль, любая неприятность. Иной раз Чандака смеялся над своим другом и господином: разве можно, в самом деле, принимать мелкие неприятности так близко к сердцу? И что он сказал, этот мягкосердечный юноша? Что он ответил своему другу, своему верному слуге Чандаке? До самого гроба Чандака не забудет его слова. Он наклонился к земле, поднял оттуда маленькое пёрышко, подбросил его вверх и поймал на ладонь. Затем, с улыбкой глядя в глаза Чандаке, взял его руку в свою и опустил туда пёрышко. Чандака смутился: часто он просто не понимал Сиддхартху. Но тот лишь улыбнулся.

– Лёгкое, правда? Мы почти не чувствуем его.

Чандака пожал плечами. Он привык, что его друг часто говорит загадками. Он молча ждал объяснения.

– Но представь, что это пёрышко попадёт не на руку, а в глаз…

Чандака застыл, пытаясь понять. Да, да! Кажется, он начал понимать Сиддхартху. Да, может быть, это он огрубел, может быть, это все вокруг стали такими толстокожими, что не замечают боли там, где замечает её другой… Может быть, весь Сиддхартха – как глаз: он видит и чувствует там, где другие не увидят и не почувствуют ничего.

Ничего не сказал Чандака в ответ, но весь вечер думал над словами Сиддхартхи.

Тихий шорох прервал его размышления. Сиддхартха припал к земле, присев на колени. Кандхака, верный его конь, тотчас же застыл рядом. Нет, ничего. Сиддхартха облегчённо улыбнулся. Они снова стали пробираться к воротам. Там предстояло самое трудное: нужно было чем-то отвлечь стражу, а потом попробовать отворить тяжёлые запоры, ибо уже в течение нескольких лет Шуддходана приказывал запирать ворота на ночь, да и днём во дворец пропускали уже не всех… Сиддхартха знал, что это делается из-за него. Особенно отец боялся визита странников. Это было очевидно, ибо раньше дворец в Капилавасту полнился различными странствующими монахами, нищими тружениками и отшельники. Все знали, что во дворце Шуддходаны всегда можно получить щедрое подаяние, и поток святых людей не иссякал. Но за последние годы Сиддхартха не видел ни одного странника… Одно время он даже засомневался: а не перевелись ли они в Капилавасту? Однако причина была в другом: стража получила строгое предписание не пускать во дворец странников, дабы не нарушать покой царевича…

Вот они у самой дворцовой стены. Молодые сильные парни, коими были в эту пору Сиддхартха и его друг, могли легко перебраться через неё. Но как быть с лошадью? Чандака возьмёт себе коня в городе, но царевич никак не хотел расстаться со своим Кандхакой, служившим ему верой и правдой долгие годы. Решили, что царевич останется ждать в тени, пока Чандака не разведает, можно ли открыть ворота. Чандака кошкой скользнул в тень. Сиддхартха остался один.

И вновь его сердце наполнилось тоской. Он вспомнил лицо спящего сына, так безмятежно улыбающегося во сне… Он вспомнил губы Ясодхиры, её нежные объятия… Он вспомнил печальные глаза отца. Завтра у них будет горе… Как они переживут это? И это горе принесёт им он, он, который никогда, ни за что на свете не допустил бы, чтобы хоть одна слезинка упала с ресниц любимых им людей… Такова ирония богов… Но ведь как можно остаться, как можно дальше жечь эту жизнь, когда конец заранее известен? Он уже видит старость своего отца, но ему придётся увидеть и старость его любимых жён, их увядание, свою старость… Ему придётся перенести ещё много смертей, каждая их которых будет рвать его сердце калёной стрелой… Он просто не может покорно ждать этого. Это не в его силах. Он должен найти средство победить страдание, или же погибнуть молодым, в расцвете сил, не познав позорной немощи старости. Он должен уйти, уйти, пока не поздно. Пока есть решимость и силы. Пока ещё разум не оставил его…

Чандака вернулся быстрее, чем он рассчитывал.

– Идём! – возбуждённо шептал он, – Ворота открыты! Стража забыла закрыть ворота!

Царевич глубоко вздохнул. Вот он – знак. Значит, надо идти. Сами боги указывают ему путь. И он должен слушаться их.

Следуя Восьмеричному пути, буддист обретает Просветление. Но нелёгок Восьмеричный путь. Сам Будда старался не концентрировать внимание практикующих на его трудностях, указывая более на прелести этого пути, на ту великую цель, к которой он ведёт. Приспосабливая буддийское учение к реалиям повседневной жизни, где только возможно, он, однако, указывал, что достижение Нирваны для мирянина сопряжено с огромными трудностями, что путь монаха более эффективен. Однако и для человека, покинувшего мир ради достижения Просветления, процесс религиозного служения вовсе не усеян розами. Однако те достижения, которые он обретает на этом пути, должны, по мнению Будды, значительно перевешивать те трудности, с которыми он сталкивается на своём жизненном пути.

«Представьте, что домохозяин, или его сын, или кто-либо, переродившийся в благородной семье, слышит Дхамму; и, услышав Дхамму, он обретает веру в Татхагату. И, наполненный этой верой, он думает: "Стеснительна жизнь домохозяина, как грязная дорога; а бездомная жизнь – как чистый воздух. Нелегко, живя дома, практиковать праведную жизнь, всецело правильную, всецело чистую, как полированная раковина. Что, если я сбрею волосы и бороду, надену желтые накидки, и, оставив дом, буду странствовать бездомным?" И через некоторое время, отказавшись от малого достатка или отказавшись от большого достатка, отказавшись от малого круга родственников или отказавшись от большого круга родственников, он сбривает волосы и бороду, надевает желтые накидки, и, оставив дом, странствует бездомным.

Оставив, таким образом, мир, он следует монашеским правилам. Он избегает убийства живых существ и воздерживается от этого. Без палки и без меча, добросовестный, великодушный, сострадательный, он желает благополучия всем живым существам. Он избегает воровства и воздерживается брать то, что ему не дано. Он берёт только то, что дано, ожидая, пока оно будет дано; и живёт с честным и чистым сердцем. Он избегает распутства, живя целомудренно, в уединении, сторонясь всеобщего обычая совокупления. Он избегает лжи и воздерживается от неё. Он говорит истину, предан истине, надёжный, заслуживающий доверия, не вводящий людей в заблуждение. Он избегает сплетен и воздерживается от них. То, что услышал здесь, он не повторяет там, чтобы не стать причиной распрей там; то, что услышал там, он не повторяет здесь, чтобы не стать причиной распрей здесь. Таким образом, он объединяет то, что разъединено, а то, что объединено, он поддерживает; согласие радует его, он восхищён и радуется в согласии; и согласие он распространяет своими словами. Он избегает грубой речи и воздерживается от неё. Его слова умиротворяют, приятны для слуха, они наполнены любовью и направлены к сердцу, они вежливы, дружелюбны и приятны для многих. Он избегает пустословия и воздерживается от него. Он говорит своевременно, в соответствии с фактами, говорит то, что полезно, в соответствии с Дхаммой и Винаей; его речь подобна сокровищу, произносится тогда, когда это необходимо, сопровождается аргументами, выдержана и наполнена смыслом.

Он принимает пищу только один раз в день, воздерживается от пищи вечером, не ест во внеурочное время. Он воздерживается от танцев, песен и посещения представлений; воздерживается от принятия цветов, благовоний, притираний, а также украшений и нарядов. Он воздерживается от высоких и мягких кроватей. Он воздерживается от принятия золота и серебра. Он воздерживается от принятия сырого зерна, сырого мяса, женщин и девушек, рабов и рабынь, или коз, овец, птиц, свиней, слонов, коров или лошадей, или земли и имущества. Он воздерживается от выполнения обязанностей посыльного или курьера. Он воздерживается от покупки и продажи вещей. Он воздерживается от использования поддельных металлов, мер и весов. Он воздерживается от извилистых путей взяточничества, обмана и мошенничества. Он воздерживается от калечения, казнения, пленения, нападения, грабежа и насилия.