Утренний визит мистера Масгрейва тоже в поряке вещей. Хотя он всего лишь приходский священник, но отвечает за весь приход, поскольку викарий не только состарился, но и вообще отсутствует. Он так давно не появлялся в приходе, что превратился почти в миф. По этой причине его помощник имеет тысячи предлогов, чтобы появляться в Ллангоррене. Существует школа, церковный хор, сельский клуб, не говоря уже о всех соседских новостях, которые делают этого посетителя всегда желанным для мисс Линтон; так, несомненно, было бы и сегодня, если бы не злополучный лорд Льюстринг. Требуется все влияние мастера (Мастером называют старшего сына титулованного лица, наследника титула. – Прим. перев.) Шенстона, чтобы снять чары и обеспечить посетителям дружеский прием.

– Мисс Линтон, – первым начинает разговор Джордж Шенстон, – я заглянул, только чтобы спросить, не хотят ли молодые леди прогуляться верхом. День прекрасный, и я подумал, что они не станут возражать.

– Конечно, – отвечает старая дева, протягивая руку, но под предлогом легкого недомогания не вставая. – Да, несомненно, они не станут возражать.

Мастера Шенстона этот ответ удовлетворяет; но священник, который не ездит верхом и у которого нет лошади, остается недоволен. А когда Шенстон слышит продолжение, он тоже испытывает разочарование. Оба прислушиваются, надеясь услышать быстрые шаги и шорох платьев. А слышат только слова, не только разочаровывающие, но и удивляющие.

– Да, я уверена, – продолжает мисс Линтон хладнокровно, – что они рады были бы прогуляться с вами верхом…

– Но в чем тогда дело? – нетерпеливо прерывает ее Шенстон.

– Это невозможно: они уже уплыли кататься в лодке.

– Не может быть! – разочарованно восклицают оба джентльмена, а Шенстон машинально спрашивает:

– По реке?

– Конечно, – удивленно отвечает леди. – Но, Джордж, где еще они могут кататься в лодке? Ведь вы не думаете, что лодка в рыбьем садке?

– О, нет, – запинаясь, отвечает тот. – Прошу прощения. Как глупо с моей стороны задавать такой вопрос. Я только думал, почему мисс Гвен… я немного удивился… но … может, вам покажется неуместным другой мой вопрос?

– Почему? Какой вопрос?

– Я только… а она… мисс Гвен, я хочу сказать… ничего не говорила о прогулке верхом сегодня?

– Ни слова. Я по крайней мере не слышала.

– А давно ли они… могу я узнать, мисс Линтон?

– О, несколько часов назад! Очень рано, сразу после завтрака. Сама я тогда еще не спустилась: я вам уже сказала, что плохо себя чувствую сегодня утром. Но горничная Гвен рассказала мне, что они уже ушли, и я думаю, что они пошли прямо на реку.

– Как вы думаете, они скоро вернутся? – оживленно спрашивает Шенстон.

– Надеюсь, – довольно равнодушно отвечает престарелая красавица Челтхема, потому что лорд Льюстринг никак не покидает ее мыслей. – Но знать это невозможно. Мисс Винн привыкла уходить и приходить, не спрашиваясь у меня.

Сказано это несколько резко – может, мисс Линтон вспомнила о том, что приближается конец ее законного опекунства, и тогда она станет гораздо менее значительным персонажем в Ллангоррене.

– Но ведь они не могут отсутствовать весь день, – робко предполагает священник. Мисс Линтон ничего не отвечает, и тогда мастер Шенстон формулирует то же самое в форме вопроса.

– Они могут отсутствовать весь день, мисс Линтон?

– Думаю, нет. Вероятно, скоро проголодаются и вернутся домой. А который сейчас час? Я читала очень интересную книгу и совершенно забылась. Не может быть! – восклицает она, глядя на украшенный бронзой циферблат на каминной доске. – Без десяти час! Как летит время! Не поверила бы, что уже так поздно – почти время ланча! Вы ведь останетесь, джентльмены? А что касается девушек, то если не вернутся вовремя, останутся без ланча. Пунктуальность – закон этого дома, так у меня всегда было. Не буду ждать их ни одной минуты.

– Но, мисс Линтон, они могли уже вернуться с реки и сейчас где-нибудь на территории. Может, пойти посмотреть к причалу?

Это предлагает мастер Шенстон.

– Если хотите, пожалуйста. Буду вам признательна. Нехорошо со стороны Гвен доставлять нам столько хлопот. Она знает время ланча и должна к нему вернуться. Большое спасибо, мастер Шенстон.

Он направляется к выходу, а она вслед ему говорит:

– Вы тоже не задерживайтесь, если хотите перекусить. Мы с мистером Масгрейвом не станем вас ждать. Верно, мистер Масгрейв?

Шенстон не слушает ни этот вопрос, ни ответ. Для него в тот момент ничто обед с самим Апицием (Известный римский чревоугодник времен императора Тиберия. Промотав часть состояния, покончил самоубийством из страха, что не сможет больше угождать своему чреву. – Прим. перев.); для священника тоже; он бы с радостью пошел с Шенстоном. Не из соперничества или ревности к сыну баронета: они вращаются на разных орбитах и не опасаются столкновения. Просто ему не хочется оставаться наедине с мисс Линтон, он ее побаивается. Она, наверно, ждет от него порции ежедневных сплетен о соседях.

Но он ошибается. Именно в этот день никакие новости не нужны. Из вежливости она отложила роман, и теперь требуется все ее сила воли, чтобы не смотреть на него. Ужасно хочется узнать, что же произошло с дочерью фермера!

Пока мистер Масгрейв утомляет престарелую деву рассказом о новых алых плащах для девочек из церковного хора и о других делах прихода, Джордж Шенстон стоит на верхней ступеньке лестницы, ведущей к лодочному причалу, и настроение у него даже хуже, чем у мисс Линтон. Потому что, глядя вниз, он не видит Гвендолин – ни лодку, ни леди, и насколько ему видно, на реке никого нет. Ни звука, какой он надеялся услышать: ни плеска весел, ни еще более приятного мягкого звука женских голосов. Только монотонно кричит кукушка, сидящая на ветке поблизости, а чуть подальше пересмешник –смеется, словно издевается над ним! Смеется над его нетерпением – и над его горем! И Шенстон вслух говорит себе:

– Странно, что она оказалась на реке! Ведь она пообещала мне сегодня прогулку верхом. Очень странно! Гвен изменилась – с ней в последние три-четыре дня происходит что-то странное. Что бы это значило? Клянусь Юпитером, я ничего не понимаю!

Но это непонимание не мешает появлению на его лице темной тени. Там она и остается.

И не проходит незамеченной. Сквозь листву кустарников Джозеф видит выражение боли и истолковывает его по-своему – впрочем, недалеко от истины.

Старый слуга говорит про себя, вернее, думает:

– Мастер Джордж без ума от мисс Гвен. Все вокруг говорят об этом; считают, что и она от него; но они ее не знают. Я знаю лучше. И он совсем не уверен в себе, иначе у него на лице не было бы такого странного выражения. Конечно, это признак ревности. Не думаю, чтобы он боялся какого-нибудь соперника с реки. Ах! Да это и не нужно с такой красавицей! Он так влюблен, что ревнует к солнцу, целующему ее щеки, и к ветерку, касающемуся волос!

Джозеф уэльсец, у него предки барды, и мыслит он поэтически. Он продолжает:

– Он не знает, что тянет ее на реку, а я знаю. Да…да, моя юная леди. Ты считаешь себя очень умной, оставив старого Джо на берегу, приказав ему спрятаться и подкупая его! Думаешь, я не заметил, какие взгляды ты бросала на этого ловца лососей? Взгляды украдкой, но горячие, как огонь. И думаешь, я не видел, как мистер Белая Шляпа проплыл сегодня ниже по течению раньше вас? О, нет, я ничего этого не заметил! Зачем это мне? Для Джо это ничего не значит, ха-ха!

Сдерживая смех, он снова смотрит на нетерпеливо ожидающего Шенстона и продолжает свои размышления, хотя и в новом направлении.

– Бедный молодой джентльмен! Конечно, мне его жаль. Он хороший человек и всем нравится. Ей тоже, но не так, как ему хочется. Ну, такое всегда бывает: никогда не видел, чтобы все проходило гладко. Я бы помог ему, если бы мог, но это не в моих силах. Говорят, помощь в таких случаях приходит только оттуда, где заключаются браки, – с самого неба. Ха, да он повеселел! Что его так подбодрило? Лодка возвращается? Мне отсюда не видно, но я не слышу весел!