То, о чем сейчас думает капитан, не связано с небесной твердью, это не воображение, а нечто ощутимое и видимое, имеющее форму и очертания, – это фигура мужчины на верхней площадке лестницы. Площадка не настолько далеко, чтобы капитан не увидел лица этого мужчины и не заметил бы, что он молод и красив. И взгляд любви уже приобрел остроту ревности. Очевидно, этот джентльмен близко знаком с мисс Винн. Странно, но его взгляд, который он устремлял на девушку, говорил о том, что джентльмен чем-то недоволен. Что бы это могло быть? И, огибая островок, капитан Райкрофт формулирует вопрос именно в таких выражениях, в каких сам был его объектом:

– Какого дьявола! А он кто такой?

Продолжая курить на реке свою «регалию», он продолжает:

– Кажется, они хорошо знакомы. Но это не брат! Она сказала, что у нее нет братьев. Он живет в Ллангоррене? Нет. Она сказала, что у нее нет родственников-мужчин, только старая тетка и эта смуглая девушка, которая ей то ли кузина, то ли еще какая-то дальняя родственница. Но кто тогда этот джентльмен? Может, двоюродный брат?

Размышляя над этим вопросом и не в силах ответить на него, он наконец обращается к лодочнику и говорит:

– Джек, вы заметили джентльмена на верху лестницы?

– Только голову и плечи, капитан.

– Голову и плечи? Этого достаточно. Вы случайно его не знаете?

– Не уверен. Мне кажется, это мастер Шенстон.

– А кто такой мастер Шенстон?

– Сын сэра Джорджа.

– Сэра Джорджа! А о нем вы что знаете?

– Не очень много. Это богатый джентльмен, чьи земли расположены вдоль реки на две или три мили ниже.

Информация скудная и никакого удовлетворения не приносит. Капитан Райкрофт слышал о богатом баронете, чьи владения примыкают к Ллангоррену и чей титул вместе с поместьем перейдет к единственному сыну. Именно этого сына он и видел на верху утеса из красного песчаника. По правде сказать, соперник грозный! Так думает капитан и курит, как сумасшедший.

Немного погодя он замечает:

– Вы сказали, что не знаете этих леди, которым мы помогли в их маленькой неприятности?

– Не знаю лично, капитан. Но теперь, увидев, где они живут, я знаю, кто они такие. Я слышал разговоры о той из них, что крупнее, – много разговоров.

«О той, что крупнее»! Словно о лососе! В глазах лодочника размер, очевидно, лучшая рекомендация!

Райкрофт улыбается и продолжает расспрашивать.

– А что вы о ней слышали?

– «Аккуратная » леди! Владеет всеми полевыми забавами, такими, как охота и прочее. Но могу сказать, что до этого дня я сам ее никогда не видел.

Гусарский офицер достаточно прожил в Херефордшире, чтобы знать местное значение слова «аккуратная» – достойного поведения. То, что мисс Винн любит спортивные развлечения на свежем воздухе, включая греблю на реке, капитан узнал в пути от нее самой.

Одно обстоятельство показалось ему странным – что лодочник не знаком со всеми жителями речного берега по крайней мере на десять миль вверх и вниз по течению. Он спрашивает объяснения.

– Почему, Джек, вы, живя чуть выше по течению, ничего не знаете об этих людях?

Он не знает, что хотя Уингейт родился на берегах Уая – лодочник сам сказал ему об этом, – в среднем течении реки он почти чужак, потому что родина его в графстве Брекнокшир. Но все же это не ответ на загадку, и молодой лодочник говорит так:

– Господи милостивый, сэр! Это показывает, как мало вы понимаете реку. Капитан, она изгибается и изгибается, и поэтому люди, живущие друг от друга в миле, знают друг о друге не больше, чем если бы жили в десяти милях. Это потому что мостов очень мало и они далеко друг от друга. Есть лодки перевозчиков, это правда; но жители пользуются ими не часто, особенно женщины. На реке всегда опасно, и особенно в паводок. А паводки случаются и летом и зимой.

Объяснение разумное; удовлетворенный им, Райкрофт погружается в размышления. Его отрывает от них вид дома, очень странного древнего сооружения, полубревенчатого, полукаменного, стоящего не на самом берегу, а в глубине небольшой долины. Вид этого дома не нов для капитана; он и раньше обращал на него внимание, пораженный его внешностью, такой отличной от обычного жилища.

– Чей это дом, Джек? – спрашивает он.

– Принадлежит человеку, по имени Мердок.

– Странный дом!

– Не больше, чем его хозяин, если хотя бы половина того, что о нем рассказывают, правда.

– Ага! Значит, этот Мердок необычный тип?

– Очень необычный.

– В каком отношении?

– Не в одном – во многих.

– Уточните, Джек.

– Ну, во-первых, он редко бывает трезв.

– Приверженец алкоголя.

– Приверженец смертельного пьянства. Много раз видел его в таком состоянии.

– Неразумно со стороны мистера Мердока.

– Конечно, капитан: неразумно и нехорошо. Особенно учитывая место, где он обычно пьет.

– А что это за место?

– «Уэльская арфа». У переправы Мошенников.

– Переправа Мошенников? Странное название. Что это за место? Не очень хорошее, я бы сказал, если соответствует своему названию.

– Полностью соответствует, хотя не всегда так было. Переправа названа по имени человека. Его звали Раг (Имя этого человека – Rugg и английское слово rogue «мошенник, жулик, негодяй» совпадают в произношении. – Прим. перев.), и он владел «Уэльской арфой» и переправой. Это в двух милях выше по течению и немного в стороне. Кроме таверны, там несколько разбросанных домов, церковь и магазин, на дороге. И в этом магазине не только продают, но и принимают – и не прочь принять краденое, особенно если дорогое. Там много краденого. Это любимое место браконьеров и людей похуже; многие долгие годы провели в тюрьмах.

– Уингейт, вы меня поражаете! Я считал, что ваш Уай – нечто вроде Аркадии, где живут только невинные и простые люди.

– Таких на переправе Мошенников не встретите. Если где на земле опасные люди, так там. Те парни из Фореста, которых мы встретили, им в подметки не годятся. Они просто напились и потому так себя вели – некоторые из них. Но пьяные или нет, люди на переправе Мошенников хуже. Они даже опасней, когда трезвые.

– Что за место для церкви! А она не в состоянии их исправить?

– Должна бы, если бы была правильная церковь. Но эта их только больше развращает. Это римская церковь.

– А, католическая. Но как она их развращает?

– Заставляет их поверить, что они очистились от греха, даже самого черного. Люди готовы пуститься на любое преступление, особенно если раздобудут деньги, чтобы купить то, что они называют «отпущением грехов».

– Ну, Джек, очевидно, вы не друг и не последователь папистов.

– Ни папы, ни его священника. Ах, капитан, если бы увидели этого священника из церкви на переправе Мошенников, вы бы не удивились тому, что я их всех не люблю.

– А что в нем особенно отталкивающего?

– Не знаю, есть ли в нем что-нибудь особенное. Все эти священники кажутся мне одинаковыми: если видел одного, значит видел всех. Они похожи на горностаев или ласок, которые шмыгают от норы к норе. А тот, о котором мы говорим, он словно сразу повсюду: бродит по дорогам и тропам, прячется за кустами, как кошка, выслеживающая птиц, и появляется там, где его никто не ожидает. Вряд ли существует более злобный соглядатай, чем этот, из церкви у переправы Мошенников.

– Нет, – поправился он, – есть в наших краях человек и похуже. Правда, совсем другой. Говорят, они, однако, отлично ладят.

– А кто этот другой?

– Дик Демпси, больше известный как Коракл Дик.

– А, Коракл Дик! Похоже, он занимает большое место в ваших мыслях, Джек; и не очень вы его высоко цените. Почему, могу ли я спросить? Что это за человек?

– Худший негодяй, какой когда-либо жил на Уае от истоков на Плинлиммоне до впадения в Бристольский канал. Говорят о браконьерах и ночных охотниках. Он по ночам охотится не только за лососем. И не только рыба попадается в его сети, это я знаю.

Молодой лодочник так враждебно говорит о священнике и браконьере, что Райкрофт начинает подозревать существование какого-то другого мотива, помимо обычной предубежденности против человека, который носит священническое облачение или охотится за чужой дичью. Но не желая сейчас об этом расспрашивать, он возвращается к первоначальной теме, говоря: