Вот однажды сидит Андрей верхом на балке и ведет шов, вдруг кто-то трогает его сзади за плечо. Андрей сдвинул маску на затылок, обернулся. А это – Михаил Петрович.

– Ты чего это предохранительным устройством брезгаешь? Перед крановщицей фасонишь? А мы-то считали тебя серьезным человеком. Путевку вот схлопотали тебе в заочный Технологический.

От светлых глаз Михаила Петровича так и несло холодом. Андрей поежился, пробормотал:

– Извините. Больше не буду, Михаил Петрович смягчился:

– Ладно. Будешь работать и учиться. Ты, бывший кузнец, должен выдюжить,

А еще через сколько-то лет Михаил Петрович впервые вызвал комсомольца Андрея Коробкова в партком, и там состоялся такой разговор:

– Помнишь Прокофьева?

– Еще бы, разве можно забыть? Такой композитор!

– Да нет! Я про мастера из кузнечного цеха. Помнишь? Он уходит на пенсию. Хочет, чтобы ты вместо него поработал. А еще он говорит, что даст тебе рекомендацию в партию.

– Мне?…

– Ну да, тебе. Ты что же, до седых волос в комсомоле сидеть собрался? Вторую рекомендацию дам я.

И вот наступил день, обыкновенный ленинградский пасмурный день. В приемной райкома было порядочно народа, и секретарша не сразу обратила внимание на Андрея.

– За кандидатской? Так чего же вы молчите? Спрятался в угол и молчит! Так можно до вечера просидеть. Как фамилия?

– Коробков.

Девушка с любопытством оглядела Андрея,

– Вас просил зайти первый секретарь.

– Меня?

– Ну да, вас. Идите сюда.

Андрей помедлил, одернул новый пиджак и переступил порог кабинета.

Из-за стола поднялся долговязый человек. В его темноволосой голове виднелась седина.

– Ну что ж, поздравляю, Андрей Николаевич. Растем.

– Растем, Михаил Петрович. И вас тоже поздравляю.

– Э-эй… Потише! Ты мне так руку раздавишь, кузнец.

– Извините, Михаил Петрович. Простите…

– Ладно уж. Получай свою кандидатскую карточку. Ты её заслужил. Садись, рассказывай, как дела на заводе.

– Особенных дел у нас нет. Работаем.

Михаил Петрович слегка поморщился. Посмотрел на Андрея в упор своими светлыми глазами, недовольно сказал:

– Опять скромничаешь. А с главным инженером небось разругался. Думаешь, не знаю, как досталась тебе перегруппировка механизмов в цехе?

– Да ведь у нас молодежь соображает. А я только… я…

– Ладно, знаю тебя, скромника. Вот возьму и порекомендую в руководители. Сам будешь командовать каким-либо предприятием.

– Я?…

– Ну да. А то кто же? Не робей. На вот папироску, закуривай.

– Михаил Петрович…

– Ну, чего тебе еще?

– Михаил Петрович… Тут на днях прихожу я утром на работу, вижу – на пороге цеха стоит пацан. Совсем еще зеленый. И завтрак под мышкой держит… Как я когда-то, помните?

– Ладно… Покурил – иди. Меня, брат, люди ждут.

А последняя встреча произошла год назад в Смольном. На этот раз Михаил Петрович рассказал про автобазу, которая у него "в печёнках засела". И ремонт машин, и перевозки, все там хромает.

– Вот мы и решили рекомендовать тебя.

– Меня?… Да вы что, Михаил Петрович! Я и автомашину-то водить не умею.

– А зачем тебе уметь? Там семьсот шоферов, пусть они и водят.

– А если не выдюжу? Ведь я не автомобилист…

– Ты – бывший кузнец. Должен выдюжить.

"Волга" остановилась в переулке у знакомых ворот с транспарантом "Берегись автомобиля". За решетчатыми воротами виднелся усыпанный яркими осенними цветами газон, за ним белел домик-контора автобазы, там с краю окно – плановый отдел. На скамейке возле проходной сидели вахтер Самсоныч и старший диспетчер. По тому как диспетчер безмятежно читал газету, Андрей понял: утренний выпуск машин прошел нормально.

Оба они – пожилые люди – встали и поздоровались с Андреем.

– На линию вышли все машины, Остались только те, что в предупредительном ремонте, – доложил диспетчер. – В общем, в парке никаких ЧП, Андрей Николаевич.

– Было ЧП, – ворчливо сказал Самсоныч. – Вчера Гришка, шофер бензовоза, сорвал шесть цветков с газона и снес Маруське Вороновой в кузовной цех. Думал, я не замечу. Я на него рапорт в завком написал.

Андрей с улыбкой отмахнулся. Пожимая руку диспетчеру, пообещал:

– Итак, Вадим Сергеевич, скоро у нас еще тридцать машин будет.

Диспетчер как-то странно, вроде бы подозрительно, посмотрел на Андрея, потом на Самсоныча. С преувеличенным изумлением спросил:

– Да что вы? Неужели?!

А вахтер пожал плечами и отвел в сторону хитрые стариковские глаза.

– Да будут, говорю вам! Я, правда, в Горьком не дождался отгрузки: в Москву пришлось ехать, там на недельку застрял. Но автозаводцы твердо обещали: отправим груз сразу же.

Диспетчер опять переглянулся с вахтером.

Оба усмехнулись.

Андрей обиделся. Он пошел прочь от проходной, обогнул угол дома и остановился пораженный: в глубине асфальтированного двора у глухого забора шеренгой стояли грузовики. На новых покрышках четко выделялся рифленый узор протекторов, блестели на солнце стекла фар и кабин, свежая заводская окраска. У машин возились слесари – укрепляли номерные жестянки, маляр отшлепывал кистью через трафарет номера на бортах.

Андрей обернулся. Диспетчер стоял сзади и трясся от беззвучного смеха, – даже слезы выступили на его глазах.

– Вчера еще прибыли. Как часы. Извините, конечно, за розыгрыш,

Но Андрей и не думал обижаться.

– Где вы взяли шоферов перегнать машины со станции, Вадим Сергеевич?

– Новиков организовал. Повесил у меня в диспетчерской объявление: мол, так и так, на Товарной станции стоят новые грузовики, задерживать платформы нельзя – платить придется. Дескать, кто желает помочь? Ну, шоферы дневной смены, когда явились сдавать путевки, ясно, откликнулись. Новиков завел старый автобус и сам отвез ребят на Товарную…

Обычно, являясь по утрам на работу, Андрей начинал день с обхода мастерских. Это стало у него законом еще с того времени, когда он, в сопровождении главного инженера и начальников колонн, порядком смятенный, впервые шел по этому двору знакомиться с новым огромным хозяйством. Вокруг – автомобили, автомобили, автомобили… полуразобранные, на деревянных козлах, на домкратах – непонятные операции, незнакомые детали и запасные части… Но вот – кузница. Здоровенный дядька загибает ушки на коренных рессорных листах; на соседней наковальне двое молодых парней обкатывают длинные кузовные болты. Пылает горн, звон и грохот наполняют помещение, но этот шум не смущает Андрея – привычная музыка. Он улыбается кузнецу, будто старому знакомому.

– Ну, как работка?

– А что работка? Помахай сам, тогда узнаешь, – насмешливо говорит кузнец.

И Андрей, к удивлению главного инженера и разинувших рот парней, снимает пиджак, берет у дядьки оправку, кивает подручному: тащи, мол, заготовку. Звенит сталь, брызжет окалина, огненный жар обдает сразу взмокшее лицо. Словно всегда стоял здесь Андрей и выбивал искры из металла.

– А ну, пусти, дай-ка я постучу с ним на пару. – Кузнец оттесняет подручного, становится к наковальне; в его хитрых глазах и в огромных ручищах – азарт. Он подгоняет, поджимает Андрея: – А ну, наддай, наддай еще, поворачивайся, чтоб не остывало!

Андрей стискивает зубы, напрягается, – все-таки давно не работал.

Потом они оба вытирают вспотевшие лица, по очереди пьют воду из кружки, и теперь уже кузнец улыбается Андрею, как старому знакомому.

– Будем знакомы. Моя фамилия – Новиков.

Главный инженер и начальники колонн уже не удивлялись, когда в следующем, механическом, цехе Андрей встал к станку и добросовестно расточил баббитовый подшипник. Так он прошел по мастерским, а впереди уже бежал веселый слушок, и рабочие встречали его, как оркестранты дирижера, который сам умеет играть на многих инструментах. А когда Андрей наконец добрался до директорского кабинета, душевного смятения как не бывало. Он уверенно сел в кресло и спокойно положил тяжелые перепачканные руки на письменный стол.