— Тогда чего же вы хотите? — перебарывая смущение, бросила она.

— Пусть он сам проявит свою низость, мелькнула у нее мысль. Пусть скажет вслух, дабы весь мир видел, что он на самом деле собой представляет, чтобы он перестал изображать этакую холодную воспитанную особу, которая никогда в жизни не ошибалась! После чего я встану и уйду. Или даже сообщу о происшедшем владельцу банка. Как бишь его?.. Логан. Джером Логан. Да, я приду к мистеру Джерому Логану и расскажу, каких сотрудников он себе набрал!

— Я хочу, чтобы вы отправились домой и убедили мать продать особняк, услышала Бриджит. — Затем я хочу, чтобы вы подыскали себе достойную работу.

Но больше всего я хочу, чтобы вы перестали вести эти провокационные игры, которые могут плохо для вас закончиться. Думаете, я не понимаю, на что вы намекали, леди Холлис? Вы не первая симпатичная молодая особа, которая пытается искушать меня. И, рискну предположить, не последняя! В жизни нет легких и быстрых путей, Бриджит, — не обращая внимания, что у девушки от изумления отвалилась челюсть, продолжал он свою лекцию. — Нет, и быть не может, если вы считаете себя порядочным человеком, который придерживается существующих в обществе норм и правил. Не повторяйте ошибок своего отца. Вы слишком молоды и слишком красивы, чтобы дешево продавать себя.

Бриджит залилась багровым румянцем. Не веря своим ушам, она схватила сумочку и растерянно поднялась.

— Понятия не имею, о чем вы говорите. Если вы не собираетесь давать мне кредит, то так и скажите. А оскорблять меня нет необходимости.

— Очень хорошо. Я не собираюсь давать вам кредит.

— Прекрасно! Значит, я достану деньги иным способом!

Джером смотрел, как она, резко развернувшись, вылетела из кабинета. Он чуть было не позвал ее обратно, чуть было не сказал, что передумал. Но, конечно, теперь это невозможно. Он отчитал ее куда сильнее, чем она того заслуживала. Но, видит Бог, были мгновения, полные такого слепого опьянения, что он едва не принял ее достаточно откровенного предложения.

Раскинь мозгами, Джером, с иронией обратился он к себе. Разыграй ты свою партию, как полагается, сегодня же вечером уже получил бы дивиденды.

Куда-нибудь пригласил бы, затем она оказалась бы у тебя дома, в твоей постели, где, не исключено, вы и провели бы весь уик-энд. А ты что сделал?

Ушел в кусты.

Он выругался сквозь зубы.

Теперь единственное, что ждало его в этот уик-энд, был прием по случаю юбилея Джаспера Купера. В последнее время Джером терпеть не мог такие вечеринки, но порой ему было просто необходимо выбираться из дома, из этого проклятого дома, который он купил для Эстер и который она удостаивала своим присутствием меньше года. Он бы давно продал это чертово строение, не будь оно выгодным капиталовложением.

Это все, о чем ты думаешь, Джером? — ехидно спросил он себя. О выгодных капиталовложениях? Чтобы вернуть свои деньги? Ты же знаешь, что в жизни есть вещи гораздо важнее денег. Что твоя обожаемая жена и высказала тебе в тот день, когда ты выставил ее. В чем и заключалась ирония судьбы, ибо Эстер нескрываемо нуждалась в наличии немалых средств, чтобы вести тот образ жизни, к которому с детства привыкла. Как и принято у таких женщин, как она.

Его мысли снова вернулись к Бриджит Холлис. Теперь Джером испытывал перед ней вину. Пусть даже ее отец был подонком, но, тем не менее, он был ее отцом. Ужасна, должно быть, не только его кончина, но и то, что он умер в бесчестье, оставив после себя массу долгов.

Джером почувствовал нечто вроде жалости, когда Бриджит сказала, что не собирается перебираться в жилище поскромнее. Да, благородной леди не к лицу вести более скромную жизнь. Боже сохрани!

Ее замысел просто смешон. Имеет ли она представление, сколько забот свалится ей на голову?! Неужели искренне считает, что справится с ними, имея о жизни весьма приблизительное представление?

В то же время, признал Джером, ее выбор специализации заключает в себе тонкую иронию. Девушки, подобные Бриджит Холлис, делают из свободного времени настоящее произведение искусства. Им не надо изучать этот предмет он присутствует в их жизни естественным образом — Так же, как умение заключать торговые сделки: тело в обмен на улучшение условий существования, хотя большинство из них рассчитывают на удачный брак, а не на какой-то жалкий кредит.

Ну ты и циник, Джером! — без особого удивления констатировал он. Не говоря уж о том, что всегда считаешь себя правым — святее Папы Римского. Но пусть даже душа Бриджит Холлис разъедена пороками, в одном ее мизинце куда больше радости жизни, чем в тебе с головы до пят.

— Заткнись, — пробурчал он, вставая. — Мне этого не надо.

Совершенно верно, издевательски подытожил безжалостный внутренний голос.

Тебе нужен всего лишь хороший секс!

— Мама, ты еще не готова! — с досадой воскликнула Бриджит, когда, войдя в комнату, увидела, что мать, облаченная в халат, сидит на краю кровати, даже не сняв бигуди, хотя уже была половина девятого — пора отправляться на юбилей Джаспера.

Леди Кариеса робко улыбнулась дочери.

— Я решила не идти, дорогая. А вот ты отправляйся. Господи, как великолепно ты выглядишь! Голубое тебе определенно подходит. И мне нравится, когда ты зачесываешь волосы наверх. Эта прическа так изящна!

Бриджит пропустила поток комплиментов мимо ушей, понимая, какую цель они преследуют: таким образом мать пыталась отвлечься от реальности, в которой она пребывала, сидя на неубранной постели и делая вид, что полна бодрости и веселья, хотя глаза ее не просыхали от слез.

Леди Кариеса беспрестанно плакала со вчерашнего дня, когда Бриджит сообщила ей, что особняк скорее всего придется продать. И, подавленная и расстроенная, леди Кариеса была не в силах сдвинуться с места. Бриджит надеялась, что сегодняшняя вечеринка как-то взбодрит мать. Она терпеть не могла видеть ее в таком состоянии, разительно отличном от прежнего перманентного благодушия, хотя то, случалось, и раздражало.

— Ни в коем случае, мама, — возразила Бриджит, зная, что порой твердость и решительность лучше всего действуют на мать. — Одна я не пойду. — Она взяла со спинки обитого золотистым бархатом кресла черное в блестках платье.

— Ты его собираешься надеть? Давай же, одевайся, а я помогу тебе с прической. Пусть даже мы опоздаем. Такие приемы не начинаются раньше девяти часов.

— Я не могу носить это платье, — промямлила леди Кариеса.

— Почему?

— Оно мне не идет.

— Ах, оно тебе не идет… — сквозь зубы повторила Бриджит.

Вчера они отвезли в «секонд хэнд», должно быть, не меньше тридцати вечерних платьев матери, а сегодня выясняется, что одно из двух оставленных ей не подходит. Честное слово, порой эту женщину даже безалаберной не назовешь!

— А как насчет другого платья?

— Оно тоже не годится, — сдавленно всхлипнув, призналась леди Кариеса. Я и не Представляла, сколько набрала лишних фунтов со времени похорон Клемента. Я… я всегда ем, когда мне плохо. Ах, какой я была хорошенькой и стройной, когда Клемент на мне женился! Тогда он любил меня, я в этом не сомневаюсь. Но когда что-то в наших отношениях надломилось, я начала есть и… и… О Господи, нет ничего удивительного, что твоего отца никогда не тянуло домой! Это моя вина, что у него были другие женщины! Во всем только я виновата.

У Бриджит буквально разрывалось сердце, когда она видела, как мать захлебывается рыданиями. Кинувшись к ней, она с силой обняла мать и притянула к себе.

— Не плачь, мамочка, пожалуйста, не плачь! Ты ни в чем не виновата. Ни в чем! Отец был не достоин тебя. Он был далеко не самым лучшим человеком. В сущности, он был очень плохим. Мы избавились от него. И у тебя есть я.

Вдвоем мы справимся, мамочка, не переживай! — горячо убеждала она, преисполнившись новой решимости. — Я еще не потеряла надежду все же получить этот кредит.

Леди Кариеса сквозь слипшиеся от слез ресницы посмотрела на дочь и недоверчиво переспросила: