Экон Батик оказался старичком со сморщенной физиономией и раскосыми глазами, в которых искрилась целая россыпь янтарных крапинок. К круглому черепу плотно прижимались уши со сросшимися мочками, уголки тонкогубого рта кривились с таким выражением, словно их владелец попробовал на зуб саму Вселенную и пришел к выводу, что она ему определенно не по вкусу. Старик был одет в расшитую узорами черно-желтую мантию с широкими, свисавшими чуть не до пола рукавами. Круглую шапочку тех же цветов украшал единственный драгоценный камень, который словно притягивал к себе свет и, преломив и отразив его в своих гранях, разбрызгивал вокруг множество рубиновых лучиков. Тонкими крючковатыми пальцами с острыми ногтями старик небрежно ворошил кучку кристаллов, лежавшую перед ним на массивном деревянном столе с инкрустацией. От его легких прикосновений кристаллы с тихим шуршанием перекатывались по разостланному под ними листу бумаги.

— Это с Эстейла?

— Да, — отозвался Дюмарест. — С Эстейла.

— Суровый мир, — задумчиво промолвил ювелир. — Мрачное, голое место, которому нечем гордиться, кроме своих рудников — единственного источника благосостояния всей планеты. Одна-единственная, но щедрая жила, в которой находят кристаллы хоризмита. — Он снова пошевелил камешки, поглядывая на них отсутствующим взором. — Насколько я понимаю, добывающая компания крайне ревниво относится к своей монополии.

— Так оно и есть.

— И тем не менее эта горсть кристаллов принадлежит вам.

Последняя фраза больше походила на вопрос, чем на утверждение, однако Дюмарест не собирался что-либо объяснять. Откинувшись на спинку кресла, он еще раз обвел взглядом обшитые панелями стены, расписные потолки и дорогие ковры на полу. Искусно скрытые светильники проливали мягкий поток желтоватого убаюкивающего света, словно несущего в себе ощущения тепла и покоя. Трудно было представить, что эта комната расположена внутри каменной крепости, но еще труднее было не давать себе расслабляться и не забывать о том, что крепость надежно охраняется не только снаружи. Где-то поблизости наверняка прятались зоркие наблюдатели и, разумеется, всевозможные электронные устройства, предназначенные для защиты, а если понадобится, то и для уничтожения врагов хозяина. Занимаясь подобного рода бизнесом, Экон Батик вряд ли дожил бы до столь почтенного возраста, если бы пренебрегал элементарными предосторожностями.

— А почему вы принесли их ко мне? — осведомился ювелир.

— У вас надежная репутация, — ответил Дюмарест. — Вы покупаете то, что вам предлагают. Но разумеется, если кристаллы вас не заинтересовали, я не стану отнимать ваше драгоценное время.

— Разве я это говорил? — Длинные ногти снова коснулись камешков. — Просто я весьма любопытен по природе. Интересно, как это обыкновенный человек смог обвести вокруг пальца охрану и обмануть таможню на Эстейле? Конечно, тот, кто работает в забое, способен утаить несколько кристаллов… но чтобы покинуть вместе с ними планету?

— Это настоящие камни.

— Я вам верю, однако мои глаза уже не те, что в молодости, поэтому не помешает удостовериться.

Ювелир включил лампу, залившую поверхность стола невидимыми ультрафиолетовыми лучами. Кристаллы вспыхнули всеми цветами радуги, осветив морщинистые щеки ювелира, его крапчатые глаза и замерцав на темном дереве панелей. Довольно долго старик не мог оторваться от этого великолепного зрелища, затем выключил лампу.

— Да, это хоризмиты, — промолвил он. — Вне всяких сомнений.

— Так вы покупаете их? — спросил Дюмарест.

Неизвестно по каким причинам, но Экон Батик не спешил с ответом. Откинувшись назад, он задумчиво рассматривал своего посетителя. Кремень-человек, решил ювелир, высокий, худощавый, в неброской одежде. Брюки заправлены в высокие ботинки, из-под правого голенища выглядывает рукоятка ножа. Рукава куртки застегнуты на запястьях, высокий ворот почти скрывает шею. Вся одежда неброского серого цвета и, судя по внешнему виду, с ней не слишком церемонились — пластик во многих местах потерт и исцарапан. Взгляд ювелира перебрался на лицо гостя, внимательно изучая глубоко посаженные глаза, волевой подбородок, решительную линию рта, которая легко могла перейти в жесткий оскал. Словом, лицо вполне достойное человека, рано научившегося выживать без покровительства своей Гильдии или клана.

Путешественник. Бродяга, скитающийся от мира к миру в поисках неизвестно чего или просто не способный угомониться. Странник, повидавший с сотню миров, ни один из которых он не смог бы назвать родным.

— Эстейл — никудышный мирок, — спокойно произнес ювелир, — и соваться туда никому не стоит. Слишком невелик там шанс заработать деньжат на обратную дорогу. Вы согласны?

Миров, из которых практически нельзя выбраться, хватало. В основном это были планеты с обнищавшей культурой, почти полностью разрушенной промышленностью; у случайно попавшего туда путника не оставалось ни малейшего шанса вырваться из ловушки. Дюмаресту довелось повидать более чем достаточно подобных мест. Он неохотно кивнул.

— На Эстейле вы или работаете в шахте, или не работаете, — продолжал ювелир. — Но если вы подписали контракт, то улететь с планеты крайне затруднительно. Заработки низкие, цены высокие, поэтому трудяги постоянно не вылезают из долгов. И все же сильный человек способен одержать верх над системой. Экономя на каждой мелочи, отказывая себе во всех удовольствиях и не упуская ни единой возможности приумножить свои сбережения, он дождется своего часа. Отработав положенный по контракту срок, такой человек без всяких подозрений покинет планету. — Батик выдержал паузу и мягко добавил: — И кому придет в голову, что у вылетающего низшим классом пассажира в желудке спрятано целое состояние?

А то, что гость ювелира путешествовал низшим классом, не вызывало сомнений. Исхудавшее тело, запавшие глаза, неестественно тонкие кисти рук. Все это результат транспортировки в специальных контейнерах, предназначенных для перевозки животных. Живой груз в подобных контейнерах накачан транквилизаторами, заморожен и, можно считать, на девяносто процентов мертв. Риск отдать концы при такой перевозке составляет пятнадцать процентов — и все ради экономии средств на дорогу.

— Так вы берете кристаллы?

— Даю за них тысячу стергалов, — бесстрастным тоном ответил Экон Батик и тут же перевел сумму на более понятный язык: — Это стоимость двух перелетов высшим классом.

Дюмарест нахмурился:

— Но камни стоят дороже.

— Значительно дороже, — согласился ювелир. — Однако комиссионный налог придется платить мне, а не вам — вы же продаете, а не покупаете. Таким образом, я выручу за хоризмиты немногим более того, что плачу вам. К тому же, поскольку вы были гостем у меня дома, вам нечего больше опасаться. Итак, тысяча стергалов. Согласны?

На кивок Дюмареста ювелир ответил улыбкой — вернее, слегка скривил губы, что более походило за гримасу, чем на выражение удовольствия. И все же в его голосе послышалось удовлетворение, когда он произнес:

— Деньги вам вручат при выходе. А теперь, чтобы скрепить сделку — по бокалу вина? Вы не против?

Дюмарест догадался, что такова традиция, своего рода ритуал, в котором он, по соображениям вежливости, должен принять участие. Возможно, что за вином удастся что-нибудь разузнать.

Темное вино оказалось густым, ароматным и приторно-сладким. Оно приятно согревало горло и желудок. Сделав осторожный глоток, Дюмарест как бы невзначай обронил:

— Вы прожили долгую жизнь и многое знаете. Скажите, не слышали ли вы когда-либо о планете по имени Земля?

— Земля? — задумчиво глядя в свой бокал, переспросил Экон Батик. — Несколько странное название для планеты… Нет, не слышал. Вы ищете это место?

— Это тот самый мир, который я намереваюсь отыскать.

— Да сопутствует вам удача. Как долго вы задержитесь на Аурелле?