— Да, есть еще кое-какие дела.

— Но вы еще не совсем поправились. — Макгар поднялась, чтобы захлопнуть дверь, но так и осталась стоять перед Эрлом. Было видно, как тяжело вздымается и опадает грудь под ее платьем. — Ваша рана еще не совсем зажила. К тому же вам необходимо хорошее питание и отдых.

— Ну, это я найду и в городе.

— Я как раз собирался туда завтра, — засуетился Элрай. — Могу захватить вас с собой.

— Но… — Макгар с трудом старалась выглядеть спокойной. — Вы поступаете весьма неразумно — это мое мнение как врача. Могут возникнуть осложнения после перенесенного ранения. Думаю, дней через пять вы могли бы отправиться в город, но поездка сейчас — неоправданный риск.

— В городе тоже есть доктора, — вмешался Элрай. — К тому же у рафта мягкий ход. Мы полетим медленно, с максимальным комфортом. — И добавил: — Хватит причитать, Макгар. Эрл взрослый человек и способен сам отвечать за свои поступки.

— Это так, — упавшим голосом отозвалась женщина. — Надеюсь, что это так.

Она опустила взгляд на стол с остатками ужина, затем, подняв глаза на Дюмареста, встретилась с его спокойным взглядом.

— Вы ведь еще не поужинали, — упрекнула его Макгар. — Мы вас ждали, но вас не было так долго… — Она слабо махнула рукой. — Может, все-таки поужинаете перед сном?

— Конечно, — ответил Эрл, — я поужинаю.

Отовсюду доносились слабые, едва различимые звуки: скрип бревен, шорох листьев, потрескивание оседающих половиц и ступенек лестницы. Через окно струился слишком яркий звездный свет, и казалось, что сам воздух насыщен какой-то тревогой. Дюмарест беспокойно ворочался в постели. Он уже принял решение уехать, осталось только дождаться утра, однако какое-то смутное, не дававшее заснуть беспокойство томило его.

Он поднялся, подошел к окну и, выглянув, всмотрелся в пустынный пейзаж — серебристую ленту реки, траву, казавшуюся в темноте почти черной. Подгоняемые легким ветерком, по небу лениво плыли облака. Осторожно подойдя к двери, он остановился и прислушался. До него донеслось отдаленное, неразборчивое бормотание. Быстро одевшись, Эрл вышел из комнаты и спустился по лестнице. По мере приближения к входной двери голоса слышались все отчетливее, а когда он отворил дверь, то стали еще громче. В нескольких хижинах горел свет, гул голосов продолжал нарастать, теперь в нем угадывалось пение. Слов было не разобрать. Псалом, догадался Дюмарест, мольба о чем-то, а может, благодарственная песнь, трудно сказать. Дверь одной из хижин распахнулась, и мелодия устремилась к небесам, но внезапно оборвалась на высокой ноте. Из дверного проема лился поток света, и в нем, обернувшись к собравшимся в хижине, стояла Макгар. Изнутри вырвался тонкий, пронзительный крик новорожденного младенца.

— Малыш будет здоровым, — говорила женщина. — Он вырастет высоким, сильным, быстрым, как ветер. Он станет вам утешением и отрадой.

В хижине снова запели псалом, а Макгар, закрыв за собой дверь, направилась через двор. Внезапно, заметив Дюмареста, она резко остановилась и, прижав руку к груди, сдавленно вскрикнула. На ней был только легкий халат, кое-как застегнутый спереди и открывавший взору обнаженную грудь. Видно, все произошло слишком быстро, решил Дюмарест, и Макгар подняли прямо с постели.

— Эрл, это вы?

— Я услышал пение и вышел посмотреть, в чем дело.

— Роды, — пояснила Макгар. — И трудные роды, поэтому послали за мной. В общем, ничего особенного, но люди они простые и не умеют справляться со всякого рода неожиданностями. Предпочитают просить помощи то у богов, то у духов или даже у ветра и звезд. Из-за частых кровосмесительных браков у них произошли необратимые изменения в психике, и начисто отсутствует какая-либо инициатива. Зато они честные, исполнительные работники.

— Где вы их взяли?

— Они всегда были здесь. Жили в лесах, вели полудикое, примитивное существование. Одни их суеверия чего стоят! Мне кажется, что они потомки первопоселенцев, хотя… — Взглянув Эрлу в лицо, Макгар неожиданно осеклась. — Что-то не так?

— Вы назвали их потомками первопоселенцев…

— Я имела в виду тех, кто действительно первым появился здесь. Аурелл заселялся много раз, на нем хватает остатков всякого рода деградирующих культур. Сейчас на планете стабильная цивилизация, но бывали времена, когда каждый стоял сам за себя, а там — хоть потоп. Вы ведь видели Саргон? Ну да, видели… И не удивились, почему там такие изогнутые улицы? Это потому, что они строились ворами и грабителями, которые хотели иметь возможность в любой момент ускользнуть от выстрела. Когда-то они облагали поборами любой, даже самый незначительный груз, покидающий или прибывающий в космопорт. Позже были построены новые космодромы, созданы иные культуры, но они так и не слились в единое целое, как это произошло с другими мирами. Сейчас Саргон считается городом-государством, а Релад — сельскохозяйственным округом. Дальше к западу находятся Фроум и Икинолд. А еще дальше — морская культура Джелбтела. — Макгар раздраженно махнула рукой. — Но сейчас не время для исторических экскурсов. Да и сомневаюсь, чтобы вам это было интересно.

— Вот тут вы не правы, — откликнулся Эрл. — Мне очень интересно послушать про первопоселенцев.

— Мы их называем хегельтами. Это люди, хотя и безнадежно погрязшие в разных суевериях. К тому же, как я уже говорила, они замкнулись на кровных браках и скоро доведут себя до полного вымирания. Приток свежей крови мог бы спасти их, внеся живительную струю. Но эта идея почему-то не привлекает хегельтов. Ни одна их женщина не сойдется с мужчиной чужого племени, и ни один мужчина даже не взглянет в сторону женщины не своего рода. Думаю, еще несколько поколений, и они или полностью дегенерируют, или попросту вымрут. Ну а пока они вполне довольны своим существованием. Вам не надоело?

— Нет.

— Тогда, может, немного прогуляемся? Мне теперь все равно не заснуть. Пойдемте?

Макгар взяла Дюмареста под руку и повела к реке, к тому месту, где берег полого спускался прямо к журчащему потоку. Там она сначала села, потом откинулась на спину, согнув одно колено и обнажив при этом плавный изгиб бедра. Что это? Нарочито беззаботная поза, продуманное соблазнение или простое желание расслабиться в обществе человека, которому она целиком доверяет?

— Как здесь красиво, — мечтательно протянула Макгар. — Чувствуешь такой покой, такое наслаждение. Временами наша жизнь начинает следовать природным циклам, смене времен года. Мне кажется, люди напрасно цепляются за города, когда они могут жить на природе.

— Но природа не всегда благосклонна к человеку, — возразил Дюмарест. Он сидел рядом с женщиной, повернувшись лицом к реке и наблюдая за водным потоком. — Что вы делали до того, как вышли замуж за Элрая?

— Работала врачом.

— Чем именно вы занимались?

— Изучала историю происхождения видов. Видите ли, получив диплом, я так и не успела поработать по специальности. Мне повезло — предложили работу в «Кладоре», и я согласилась. Там я занималась биологическими исследованиями и генной структурой местных форм жизни. Вот откуда мои обширные познания о хегельтах. Один из наших профессоров выдвинул теорию, — а может, просто где-то ее вычитал, — что все люди произошли из одного и того же мира. Забавно, но было очень интересно опровергать его рассуждения.

— И вам удалось? — поинтересовался Дюмарест.

— Что? Опровергнуть? А я и не должна была. К тому же сама концепция — не что иное, как фантастический нонсенс. Как могла одна планета породить всех людей, заселяющих ныне Галактику? А если еще принять в расчет все множество рас… — Макгар слегка потянулась, и сползший халат оголил ее плечи, но она не обратила на это никакого внимания. — Вас и в самом деле интересуют хегельты?

— Не хегельты, а Изначальные люди.

— А есть разница?

— Изначальные люди — это последователи некоего религиозного культа, учение которого базируется на догмате, что все человечество, весь род людской развился от одного и того же корня. Они верят, что таким корнем была одна-единственная планета, которую они величают Терра. Изначальные люди необычайно замкнуты, они никого не обращают в свою веру. Вся их деятельность окутана тайной. Вы когда-нибудь слышали о них? Нет ли какой-нибудь информации об этой секте в «Кладоре»?