– Если не сделаете?

– С собой в Марсель мы его не потащим. Только, извини, одежку у него заберем, самим пригодится. Ну, ты хитрый, дня два посидишь на паперти – наскребешь…

– Погоди, шестой, я еще одну вещь вспомнил. Сейчас ведь в Европе война. Вам в Балтийское и Северное море лучше не соваться. Франция и Россия воюют с Пруссией. Порты блокированы, все суда застряли. Добирайтесь в Марсель огородами.

– Какая еще война?

– Семилетняя, шестой. Пикуля читать надо. Она еще лет пять продлится, пока царица Елизавета не помрет.

– А вы сами как туда отправитесь?

– Кто из нас хитрый? – удивился Феликс. – Мы будем к Одессе пробиваться. Все, отбой!

Он вовремя отключил рацию – Витька, вскочив, попытался вырвать ее из рук.

– Какая Одесса? – шипел Витька, чтобы не услыали и не всполошились богомольцы. – Какая тебе, к черту, Одесса? Я же говорил – не было никакой Одессы! Ее де Рибас только через тридцать лет построит! Там сейчас ближайшие порты – в Турции!

– Вот и замечательно, – согласился Феликс. – Самое для них место. Кстати, ты тоже Пикуля не читал. Семилетняя война только через три года начнется. Так что мы успеваем.

Рассказчик – Борис Петрович Руновский, не человек, а живая легенда.

Начнем с того, что маленький Боря вместе с родителями попал в автокатастрофу и сильно повредил позвоночник. Было это лет пятьдесят назад, медицина оказалась не то чтобы совсем бессильна – жизнь-то ребенку врачи спасли, – а чересчур правильна. Если бы Борю сразу, как только родители встали на ноги, удалось отвезти к деревенскому костоправу – тот сладил бы с бедой успешнее, чем те полторы дюжины врачей, которые передавали пациента с рук на руки, начиная и не доводя до конца начатых курсов лечения.

Кончилось это горбом, который у шестилетнего мальчишки уже был довольно внушительный. А в четырнадцать Боря перестал расти, разве что становился все шире в плечах и, увы, все слабее ногами. В пятнадцать ему принесли костыли. И тут-то начинается легенда. Вместо того, чтобы смириться со своей инвалидской судьбой, парень решил рвануть вверх. И – сразу по всем направлениям.

Как ему это далось – одному Богу ведомо, но к тридцати Яновский был кандидатом исторических наук, преподавателем университета, возглавлял секцию водного туризма, пел песни под гитару, резал из дерева пресмешные рожи и еще женился.

Жена была выше его на две головы, красавица редкая, умница – сама кандидат наук, и даже хозяйство вести успевала. Правда, ребенка у них сразу не получилось. Знакомая врачиха-гинеколог, перепробовав несколько диагнозов, додумалась:

– А еще, Ксюша, так бывает, когда муж и жена слишком друг друга любят. То есть – слишком много…

Это действительно был брак по большой любви.

В конце концов у них родилась дочка, Боря оставил водный туризм и, поскольку натура не выносила скуки, увлекся всякими загадочными явлениями – снежным человеком, летающими тарелками и поисками Атлантиды. Довольно скоро их квартира стала клубом для всевозможных энтузиастов, среди которых попадались и настоящие сумасшедшие.

Каким-то непостижимым образом нашли к Руновским дорогу и местные «зеленые». Это случилось уже в середине восьмидесятых. Борис Петрович со всем энтузиазмом ринулся в зеленое движение, сразу же увязав его со снежными людьми, и сам возглавил экспедицию по местным болотам, желая найти и спасти реликтовых гоминидов. При этом поразил молодежь полнейшим отсутствием страха – как поражал и местных диссидентов, решительно вступаясь за их права, ходатайствуя об их трудоустройстве и помогая оформлять документы для выезда за границу на постоянное местожительство.

От страха он отрекся еще в пятнадцать лет, здраво рассудив, что терять ему нечего, остается только рисковать и приобретать, рисковать и приобретать…

Слово – Борису Петровичу Руновскому.

Что в теперешних учреждениях хорошо – так это низкие кресла. На стул не на всякий вскарабкаешься, а кресло – оно как раз для меня. Я прислонил к ручке костыли и ждал своего часа.

Обычно я приходил к дверям кабинетов за пять минут до назначенного срока. Совесть должна быть чиста.

Андрей Васильевич Дробышев оказался высоким худощавым мужчиной с блеклыми, редеющими, зачесанными назад волосами, с маленьким ртом, о таких ртах говорят – сжат в куриную гузку. Однако чувствовалось воспитание, чувствовалась раз и навсегда привитая выправка. Я знал, что он из старой офицерской семьи, что окончил суворовское училище – а там и вальс Штрауса танцевать учат не хуже, чем в оперетте.

Он был в штатском. А термин «…и два искусствоведа в штатском» как раз был популярен в годы моей молодости.

– Добрый день, Борис Петрович, – сказал он, сам открыв дверь кабинета ровно в три. – Заходите.

Я сполз с кресла, взгромоздился на костыли (получилось довольно ловко, как в молодости) и прошел в распахнутую дверь. Там встал перед гостевым стулом, соображая, смогу ли на него взобраться.

Он, все поняв, взял меня под локоть и подсадил. Сам сел напротив – за пустой стол.

– Чем обязаны, Борис Петрович?

Доброжелательность у него была вполне профессиональная.

– Меня к вам направил полковник Кабанов, – сказал я. – Мы с Кабановым знакомы целую вечность с тех времен, когда меня считали диссидентом, если он что-то советует, то обычно за свои слова отвечает. Так вот, Андрей Васильевич, я вам расскажу про одну экспедицию, чтобы вы поняли, насколько я владею информацией.

– Когда вы записались на прием, Борис Петрович, я навел справки. Если это экспедиция в Атлантиду, или по следам зеленых человечков, или поиски птеродактилей в лесах средней полосы, то тут я ничем не могу помочь.

– Это – экспедиция, которая направилась неделю назад на Семеновские болота. Знаете, под Протасовом?

– Протасов – это где?

Глядя на него, действительно можно было подумать, будто не знает. Ну что же – всегда приятно пообщаться с профессионалом. Я не без труда взял с пола свой «дипломат», положил на колени и достал заранее приготовленную карту местности.

– Вот тут, Андрей Васильевич. Видите – от Москвы ночь пути.

Он честно изучил карту.

– Я вас слушаю, – сказал спокойно. – Итак, экспедиция на Семеновские болота.

– Туда отправились пять человек – известный исследователь Аркадий Фоменко, публикуется под дурацким псевдонимом «Грядущий», это, извините, моя заслуга, так получилось. Еще – программист Алексей Золотухин, бизнесмен Владимир Куренной. С ними были журналист Виктор Костомаров и его невеста Марианна Древлянская. Я поехать не мог – сами понимаете. Экспедиция собралась совершенно спонтанно, потому что Костомарова очень заинтересовала аномальная зона на Семеновских болотах, белое туманное пятно. Когда через два дня от ребят не поступило ни одного звонка, я забеспокоился. Я стал соображать, откуда вообще взялся Клстомаров, а потом в мои руки попала кое-какая информация. Я понял, что к пропаже экспедиции имеет непосредственное отношение ваше ведомство. Вот я к вам и пришел.

– И что же это за информация? – спросил Дробышев.

– Информация такая – когда экспедиция проводила эксперименты с пятном, на нее внезапно напали люди в камуфляжных комбинезонах. Началась стрельба. Особенный интерес эти люди проявляли к рюкзаку, в котором был рабочий ноутбук Золотухина. А в ноутбуке Золотухина – недоработанная программа, которую сам он называл «Маршрут». Это программа, позволяющая рассчитать появление и дрейф межвременных проколов и петель. Вам это что-то говорит?

– Я иногда читаю научно-популярные журналы, – ровным голосом ответил Дробышев. – То есть, программа позволяет рассчитать место, куда нужно войти, чтобы попасть в прошлое.

– Не только попасть. Она рассчитывает точку в прошлом, куда нужно войти, чтобы выйти в нашем времени. Силами четырех человек было сделано то, ради чего вложены бешеные деньги в проект «Янус».