Еще Марков был твердо уверен в том, что каждый может сделать очень многое, если только найдет свое призвание. Марков знал, что способен на удивительные дела, если только ему подскажут, в чем цель его жизни.

Когда Марков ушел с должности начальника районного управления «Спортлото», то понял, что больше так продолжаться не может. Он устал подыскивать работу по душе и с горечью думал, что способности, заложенные в нем от природы, пропадают впустую. А в том, что способности эти были, Марков не сомневался, так как чувствовал в себе силу необъятную, таящуюся до поры под спудом. И боялся он, что так и пропадет она, не найдя себе должного применения. И так ему стало обидно за себя, за бесцельно проходящую жизнь, в которой не подошли ему места от учителя до начальника управления «Спортлото» включительно, что пришел он домой, бросил на стол трудовую книжку и завел серьезный разговор с небесами.

«Почему жизнь моя проходит впустую? – стал вопрошать он. – Почему я такой неудачник? Человек может быть счастлив только тогда, когда делает дело, идеально отвечающее его способностям, поэтому любое несоответствие порождает неудовлетворенность. В чем же мое призвание? В чем?»

И знаете, Маркова услышали. Видно, очень горячо изливал он свою обиду. Мигом заглянули в его душу и узнали, в чем его призвание, и доставили к месту работы. Теперь Марков пребывает в далекой звездной системе Большой Зеленой Рыбы. Он работает крутильщиком ланговых модок на всех пяти уровнях с подключением и души не чает в своей работе. Все, кто теперь знает Маркова, им не нахвалятся и единодушно считают, что он идеальный крутильщик. Как говорится, Божьей милостью.

Такая вот история. Возможно, ее придумал Эдгар, пока рассеянно разглядывал свое смутное отражение в стекле канцелярского шкафа. Возможно и не Эдгар. Неважно, к т о сказал. Вероятно, важно – ч т о сказал.

И вновь – пауза.

*

Эдгар бросил последний взгляд на полиэтиленовый пакет Юдифи и вышел из канцелярской комнаты. Тихо прошел по коридору и заглянул в помещение для посетителей. Юдифь сидела за столом спиной к нему и заполняла очередную квитанцию, а за барьером, нетерпеливо постукивая шариковой ручкой по пластику, стоял... Эдгар. Да, Эдгар, то есть тот, кого мы условились называть Эдгаром, в защитного цвета куртке с блестящими застежками и шнурками, с красно-зелено-синим шарфом на шее, с неопределенного цвета волосами, узким лицом и легкими морщинками у глаз.

Эдгар – н а ш Эдгар – растерянно замер в дверном проеме.

Тут мы вплотную подобрались к проблеме двойника. Почему возникают двойники? Почему – куда бы мы ни смотрели, с кем бы мы ни встречались – мы временами повсюду видим только себя? Зеркала, конечно, не в счет. Вы не задумывались над этим? Подумайте. На сей счет есть даже целая теория.

Эдгар – т о т Эдгар – безучастно смотрел сверху вниз на каштановые волосы Юдифи и постукивал ручкой по барьеру. Вероятно, принес белье в прачечную.

Эдгар – н а ш Эдгар – настороженно наблюдал за ним из полумрака коридора.

Эдгар – т о т Эдгар – положил, наконец, ручку и отрешенно принялся рассматривать будку телефона-автомата, сейф с фотографиями киноактеров, электрокамин и плечи Юдифи.

Эдгар – н а ш Эдгар – стремительно шагнул вперед. Юдифь обернулась – и в ее глазах н а ш Эдгар увидел смятение. Он сделал еще один шаг – тот, за барьером, медленно повернул голову в его сторону...

...и раздался звонок.

Очень настойчивый звонок. Так бесцеремонно звонят в дверь те, кому нет абсолютно никакого дела до хозяев квартиры. Разносчики телеграмм. Разнообразные представители жилищно-эксплуатационных учреждений. Посторонние.

Звонок звенел очень долго.

Эдгар – н а ш Эдгар – выскочил в коридор, промчался мимо стендов, грамот и объявлений, распахнул стеклянную дверь – и очутился на улице.

Звонок заливался и захлебывался.

Эдгар пробежал вдоль газона, успев заметить, как в зеленую траву опускается небольшой летательный аппарат в форме перевернутой вверх дном белой с синим ободком тарелки и прочитав на бегу какую-то очень неплохую, но тут же забывшуюся надпись у двери одного из домиков – и открыл дверь. И обнаружил на лестничной площадке невысокого, но весьма важного молодого человека в замшевой куртке, необъятной пушистой шапке-ушанке и с черным портфелем типа «кейс» или, по-нашему, «дипломат» в руке.

– Из жэка, – хмуро сообщил замшевый молодой человек.

Эдгар посторонился, пропуская его в прихожую. Прихожая вновь изменилась, приобрела нормальные, соответствующие типовому проекту размеры, и только под водворившейся на свое место вешалкой, как напоминание о случившемся, валялся игрушечный флюгер-петушок.

Человек из жэка деловито прошел на кухню, брезгливо ступая сапожками на толстой подошве по пыльному полу. Эдгар последовал за ним, на ходу приоткрыв дверь в комнату с аллеей кипарисов. Кипарисы и звездные циферблаты исчезли.

В кухне полилась вода. Человек с «кейсом» проверял краны. Или мыл руки. Эдгар сунулся было туда, но замшевый уже брезгливо шагал в ванную. Эдгар посторонился – в ванной тоже зашумела вода. Затем профосмотру подвергся бачок в туалете.

– Распишитесь.

Человек извлек из «кейса» тонкую ученическую тетрадь, протянул карандаш и Эдгар безропотно расписался.

– Прокладку можно поменять, – заявил замшевый, обернувшись на пороге. – А можно и не менять.

И исчез, хлопнув дверью. Взлетел, подхваченный порывом воздушных струй флюгер-петушок – и упал, замер под вешалкой.

Эдгар постоял в прихожей и вдруг заметил на полочке с телефоном маленький календарь. На календаре, призывавшем пользоваться услугами Госстраха, была изображена Юдифь. Маленькая копия с картины Большого Джорджо.

Эдгар взял календарь, посмотрел на его обратную сторону. Календарь был прошлогодним. Эдгар положил его в бумажник и вновь открыл дверь в Комнату Кипарисовой Аллеи. В комнате лениво развалился диван, покрытый ярким пледом. Еще в комнате были кресло, стол, книжные полки и телевизор. Возможно, там было и что-то еще, но оно оставалось невидимым до поры. Все ведь зависело от угла зрения. От позиции наблюдателя. От его положения в континууме. И, кроме того, как уже отмечалось, все точки континуума двигались по своим траекториям. Мировым линиям. Д в и г а л и с ь. Не стояли на месте.

Эдгар включил телевизор – цветной, марки «Рубин» – и опустился на яркий плед, очень похожий расцветкой на будки телефонов-автоматов т а м...

Где? Где стояли эти будки? Где они стоят? Можно порассуждать, и даже, возможно, докопаться до истины. А если нет? А если докопаешься – а это вовсе и не истина? Лучше не рассуждать. Тем более, что по телевизору в цветном изображении шел фильм. В субботу с утра временами показывают фильмы. Для тех, кто не спит. Эдгар расстегнулся, бросил шарф на плед и понял, что является главным героем фильма. Да и фильм ли это был? Кто читал программу передач телевидения на этот день? Вы читали? В том-то все и дело. А фильм уже начался. Или все-таки не фильм. Потому что в фильме невозможно показать рассуждения, они не отображаются на экране. Их можно донести до зрителя только посредством авторского текста или озвученных размышлений героев. Тем не менее, что-то уже началось. И Эдгар выступал в роли главного героя, и он уже был на экране. Не двойник – сам Эдгар.

Итак, интродукция.

Отгремело эхо посадки и в рубке управления наступила тишина. Поразительная тишина. Некоторое время они молча глядели на экраны внешнего обзора; экраны были слепыми от пыли, поднятой тормозными двигателями. Пыль уносило ветром и постепенно в буром мареве стали проступать неясные контуры.

– Кладбище? – полувопросительно произнес Командир (это был Эдгар, неуклюжий в тяжелом скафандре), и, обернувшись, поочередно посмотрел на всех десятерых членов экипажа, полукругом расположившихся в противоперегрузочных креслах за его спиной.

– Похоже, – неуверенно отозвался Инженер.

Да, это было похоже на кладбище. На равнине, покрытой невысокой бурой травой, аккуратными рядами горбились продолговатые холмики. Их венчали приземистые угловатые обелиски, сложенные из желтых камней. Узкая тропинка вела от холмиков, так похожих на могилы, к роще высоких искривленных деревьев с бурой листвой и исчезала в ней. Бледно-голубое небо за рощей косо перечеркивал привычный черный силуэт.