Бесов никогда не звали на празднования в честь побед. Верховный дьявол не выносил их присутствия, считая, что человеческое зловоние, исходившее от бесовских тел, оскорбляет его величие.
Легенды гласили, что однажды случилась великая битва — множество доблестных воинов полягло, включая и триста бесов. Для дьяволов то была знатная победа.
Во дворце Верховного устроили пир — да такой, что пески гремели от звона кубков и возгласов прославляющих друг друга дьяволов. Шумно играли музыканты, а лучшие из воинов стали мужьями, совокуплялись с молоденькими дьяволицами.
В то же время бесы сложили погребальный костёр для своих умерших братьев. Но никто из дьяволов так и не вышел, чтобы почтить их память. Наутро в песках не осталось ни одного беса. Она также забрали с собой матерей, объявив, что с этого момента больше не служат дьяволам.
Верховный лишь рассмеялся, назвав их выходку детской шалостью. Однако бесы так и не вернулись, а у владык Гор, Небесных хранителей и фурий появился отличный шанс оттеснить дьяволов с территорий песка. С той поры развернулась война, длившаяся уже не один десяток лет. Сотни воинов Межгорья полягло, но ещё больше — песчаных дьяволов…
— Ты долго будешь глазеть? — прошипел Калеш над самым ухом брата.
Мораш вздрогнул, очнувшись от размышлений, и метнул в голову дьяволицы синее пламя. Ему не хотелось, чтобы от неё осталась одна голова — как от Роина.
Калеш покачал головой, снисходительно глядя на брата, и махнул рукой, указывая на выход.
— Ну вот, смерть Верелея отмщена, — провозгласил Калеш, — двести нерождённых дьяволят одним махом.
— Ты задумал что-то ещё?
— О, да! Роин был моим любимым братом. И за него я взял побольше…
Калеш толкнул ногой ещё одну дверь. Младшие братья застыли на пороге, глядя на груду дымящихся женских тел. Мораш насчитал шесть, но могло быть и больше. У всех были отрублены головы.
— Эти были не такими красивыми, как Вилна, — пожал плечами Калеш.
— Как тебе это удалось? — прошептал Авгур, на лице которого застыл ужас, смешанный с восхищением.
— Я давно это готовил, — самодовольно заявил Калеш, — дьяволы много воюют, а бедным одиноким дьяволицам недостает утех.
— Но как ты их всех? — спросил Мораш.
— По одной, — не моргнув глазом, ответил Калеш, — и я почему-то полагал, что они могут понести лишь от дьяволов. Но две из них зачали владык.
— Что? — не понял Мораш.
— Они могли родить мне двадцать шесть сыновей. Синих рогатых уродцев. Я думал оставить их в живых — посмотреть, какое будет лицо у дьявола.
— Отцу это не понравится.
— Вот и я так решил, — улыбнулся Калеш.
— Кшиш Велес учил нас, что женщин мы берем в плен, — бледнея, произнёс Мораш.
— Кшиш — старый болван, — отрезал Калеш.
Авгур ничего не сказал. Он был в смятении. Как и всегда, он не спешил принимать чью-либо сторону, надеясь, что всё само собой уладится.
От запаха горелой плоти начало тошнить. Мораш поспешил закрыть дверь и прикрыл нос рукавом. Больше всего на свете ему хотелось оказаться подальше отсюда.
— Калеш? — раздался нежный женский голос, — что здесь творится, мой князь?
Мораш обернулся на голос и обомлел. Мысли — и дурные, и дерзкие — всякие, тотчас же улетучились, оставив место лишь восхищению. То была невероятная красавица — рослая, с полными бёдрами и грудями, с длинными курчавыми волосами цвета красного золота. Шёлковая, почти светящаяся кожа, мягкие губы и глубокие, как бездонное озеро, малахитовые глаза. Лоб её у самых корней волос венчали небольшие рога, загнутые, как края полумесяца внутрь. Мораш не видывал таких красавиц — ни до, ни после этой встречи. Дыхание владыки перехватило: он почувствовал, что готов, если не овладеть ею тотчас же, то увезти на край Межгорья и запереть в башне под замок — чтобы никто в мире кроме него не мог любоваться такой красотой.
— Смотри, не захлебнись слюной, — прошептал ему на ухо Калеш.
— Здравствуй, Арая, — поприветствовал её Калеш, — я привёл с собой братьев.
— О, Калеш, — Арая бросилась ему на шею и обвила руками, — ужасная битва. Её не должно было быть! Мы должны пойти к отцу и положить этому край.
— К отцу? — переспросил Авгур, — ты — дочь Верховного дьявола?
— Да, — величественно улыбнулась Арая, — и наш брак даст новый…
Калеш не дал ей договорить. Одним ловким движением он воткнул в её живот меч и разрубил пополам. Затем отнял голову и руки.
— Остановись!
Авгур обхватил его сзади за талию. Калеш остервенело махал в воздухе мечом, ноздри его раздувались от ярости.
— Наш? С тобой? Да как ты только посмела, рыжая шлюха!
Мораш изловчился и отнял у него меч. Калеш продолжал свирепствовать, больно толкая Авгура острыми локтями.
— Достаточно! — закричал Мораш, — хватит!
— Возьми её голову, — велел ему Калеш, — мы завернём её в золотой платок и отошлём дьяволу. Пусть знает, что коварство владык куда сильнее его неуёмной спеси!
— Нет, — решительно сказал Мораш, — я не буду этого делать.
— Ты слаб, — презрительно сказал Калеш.
Он высвободился из рук Авгура и подошёл к голове дьяволицы. Арая смотрела на него, сверкая малахитовыми глазами, а по щекам текли слёзы.
— Ты знаешь, что я бессмертна? — спросила она.
— Придётся тебя сжечь, — пожал плечами Калеш, — всю.
— Не поможет, — рассмеялась голова, — ты помнишь, что говорил мне, владыка?
— Я много чего говорю своим девкам.
— Я ведь ждала дитя…
— Знаю, — на лице Калеша расцвела улыбка, тут же сменившаяся злобной гримасой, — но мне не нужно твоё отродье.
— Это было единственное дитя, — плача, продолжила голова, — единственное, кого я могла родить. Я выбрала тебя, красивый владыка…
— И это знатная весть: твой отвец станет последним Верховным дьяволом!
— Станет, — отрешённо сказала Арая, и глаза её почернели, — но и ты узнаешь, Калеш, что такое проклятие дьяволицы! Твоё семя навеки станет бесплодным. А самый могущественный и прекрасный владыка твоей семьи не сможет возлечь ни с одной женщиной, кроме меня.
— Ай да напугала! — воскликнул Калеш и воткнул меч в её распахнутый рот.
Дьяволица замолчала, заливаясь кровью. Зрачки её закатились и стали белыми, как саван. Калеш рассмеялся, выпуская в неё пламя. Однако синие язычки плясали вокруг, не занимая плоть. Арая смотрела на владыку, а в глазах её плясало торжество.
— Семя станет бесплодным, — звенело вокург, — бесплодным!
— А-ах.
Калеш вдруг схватился за пах, и лицо его исказилось от боли.
— Вот тварь!
— Идём отсюда!
Мораш с Авгуром подхватили скорчившегося от боли брата под руки и потащили к выходу. Меч Калеша так и остался торчать вот рту Араи, но никто не стал за ним возвращаться. Им стоило торопиться, пока в пещеру не пожаловали обозлённые дьяволы. Тогда отцу не увидеть было бы даже их тел.
Они неслись по коридору. Калеш продолжал стонать, но уже пытался идти сам.
— Тварь, — то и дело хрипел он, оглядываясь, — мерзкая тварь.
Мораш молчал. Ему было жаль брата, и в то же время он считал, что Калеш обошёлся с влюблённой в него дьяволицей не просто жестоко.
Жестоко было бы отрубить ей голову при встрече. Но то, что сотворил Калеш…
Даже оплакивая братьев, Мораш не мог принять столь вероломной расправы.
Глава 1
— Зачем ты пришёл, Авгур? — спросил Мораш, — я тебя не звал.
— Ты забываешь, что я тоже могу слышать, — тихо сказал брат, — что ты задумал?
Два владыки стояли у водопада Забвения и смотрели на бурлящие воды, уносившие под землю миллионы угасших жизней. Там был источник, питающий саму жизнь, дающий силу ярости и магии, благодаря которым каждое существо в Межгорье могло оставаться тем, кем суждено было стать при рождении. Источник создавал и разрушал, отдавал и требовал обратно. Никто не мог повелевать источником, кроме тиранов, да и те могли лишь направлять его силу.