И тут со всех сторон к полю стали сбегаться уродливые существа, а из леса вынырнули тени. Десятки, сотни, тысячи бесплотных духов собрались вокруг Сурьи и стали водить хоровод. Затем бросились на него и окутали плотным облаком.

— Э нет! — завопил Орест, оттолкнул Лилишу поближе к Сахо и помчался к брату, ступая по освобождённой от чар земле, — А ну, пошли отсюда, наглые твари.

— Оставь их, — сказал Сурья, — они не причинят мне вреда.

— Да они тебя разорвут на части.

— Их проклятие рушится, Орест, — голос брата был странный, незнакомый, — я его разрушаю… Мои руки… Я чувствую…Как всё рассыпается…

Тени всё прибывали и кидались на Сурью, не обращая внимания на Ореста, расталкивающего их в стороны. И вдруг всё стало меняться. Существа задрожали, вытянулись и стали сливаться с красноватыми дымками. И вот уже на поле стало полным-полно самых разных существ. Орест с изумлением узнавал в них обитателей Равнин и Гор — каменных орлов, полёвок, гамаюнов, лошадей, зверолюдов. Плоть их стала багряного цвета, но всё ж была осязаема.

Существа стояли и рассматривали себя, в изумлении ощупывая собственные руки, щипали себя за бока. Те, кто умел, смеялись вголос, а кто не умел — визжал, как сумасшедший, от восторга.

— Вот источник, — Сурья указал на небольшой камень, — возьми его. Отдай каменным людям.

— Но это ведь твой трофей, — заметил Орест, — тебе и честь.

— Тебе нужнее. Да я и не смогу взять его в руки. Непременно разрушу.

— Но это ведь источник. Он куда сильнее нас всех.

— Я чувствую, что разрушу…

Орест опустился на колени рядом с треугольным камнем. Источник походил на сердце, изрытое трещинами, и так же пульсировал. Он протянул к нему руку, чувствуя лёгкое покалывание. Сверху опустилась ладонь — чёрная, шелковистая, с золотистыми коготками, и он услышал нежный, как весенний дождик, голос Лилиши.

— Мне кажется, нам тоже не стоит его трогать, — чёрная владычица улыбнулась ему своими чудными губами. И Орест вдруг подумал, как же повезло его брату…

Старейшина Веретей замер, как вкопанный, не в силах вымолвить ни слова. Едва Хрунька ворвался в его обитель, сам не свой, и сообщил, что юные княжичи устроили заворушку на колдовском поле, он был готов к худшему. Но только не к тому, что Орест Кош позовёт его забрать источник.

Княжич стоял посреди поля рядом с необычной девушкой, соединившей в своём облике черты владык и солнечных альвов, и указывал ему на священный камень, лежавший у его ног.

— Мы тут подумали, что никто из нас не должен брать его в руки. Лишь те, кому он принадлежит.

Веретей перевёл взгляд на источник, а сердце плясало, пело, чуть ли не выскакивало из груди. Он свободен! Слава бессмертным Горам. Теперь они смогут вернуться домой!

— Ты можешь просить о чём угодно, Кош, — прошептал он.

— Ты знаешь, чего я хочу.

— Мой народ готов прогнать упырей, — серьёзно сказал Веретей, — и волхованцам задать жару, если, конечно, это тебе нужно.

— Я подумаю, — улыбнулся Орест, — для начала разберёмся с упырями. Да, и ещё. Надеюсь, тебе хватит кристаллов, чтобы достроить свою Колыбель. Что-то мёртвые земли меня раздражают.

— Нам всё равно нужна твоя жена.

— Я уже говорил, что не стану её заставлять. Пусть сама решает.

— Колыбель не может пустовать.

— Я уж точно в ней жить не собираюсь.

— А ты подумай…

Орест усмехнулся и покачал головой. У него сейчас совсем другие заботы, чем недостроенная Колыбель. Он уже жил мыслью о том, что вот-вот и встретится с Карсом, этим мерзким упырём, и начистит его холёную рожу.

— Вот твой меч, княжич, — прервал его размышления Веретей и протянул ему оружие. Навершие радостно сверкнуло знакомым сапфиром, и Орест с ликованием выхватил меч из каменных рук, едва сдерживаясь, чтобы не расцеловать блестящую сталь.

— Теперь я полностью готов, старейшина! — воскликнул он, — освободить эти земли от упырей…

И тогда, возможно, ОНА посмотрит на него совсем другими глазами.

Сурья прошёл до конца поля, не останавливаясь, пока зачарованная земля не стала чистым чёрным пятном. Багряного колдовства не осталось. Исчезли и трёхглазые существа.

Где-то вдалеке танцевали, подпрыгивая, красные фигуры. Они радовались свободе, ликовали, что обрели плоть. Пусть и не такую, как раньше, навеки отмеченную багряным мороком. Но всё ж они больше не прозрачные тени.

От толпы танцующих отделилась одна фигура, постояла немного, вздыхая, и побежала в лес. Знакомыми некогда тропами, между деверьев, полями, среди жёлтых цветов, она неслась, без устали, к замку, а сердце в груди пылало яростью…

— Проснись сестра!

Кто-то настойчиво тормошил её за плечи, выдёргивая из сладких объятий сна. Кьяра нехотя открыла глаза и сонно посмотрела на дивницу, сидевшую рядом на кровати.

— Что стряслось? — недовольно спросила она. Ночь выдалась тяжёлой, а поспать удалось лишь несколько часов, так что в голове шумело, а тело наотрез отказывалось шевелиться.

— Щекотуны велели передать, что юный княжич забрал все кристаллы из верхней пещеры. До нижней не добрался, но там не так уж много осталось.

— Что?!

Сон как рукой сняло. Кьяра вскочила и лихорадочно заметалась по комнате. Как так? Этот дерзкий самодовольный болван, который не видел дальше собственного уда?

— Сказали, что он привёл с собой нехорошее существо. Они его испугались и отдали кристаллы, — дивница растерянно смотрела на Кьяру, — они так дрожали…

— Мерзавец! — Воскликнула Кьяра и в бешенстве швырнула подушкой в окно, — спасибо, Гайя. Теперь ступай, мне нужно подумать.

— Это ещё не всё, — пробормотала Гайя, задумчиво теребя подол юбки. Ладони слегка подрагивали, и Кьяра нахмурилась.

— Есть что похуже?

— Красного поля больше нет. Похоже, каменнотелым удалось разрушить колдовство. Теперь они бродят повсюду и явно что-то замышляют. Полёвки донесли, что у них откуда-то появилось много зажженных кристаллов.

А вот это было совсем плохо. Кьяра почувствовала, как пол под ногами дрогнул, а мир покатился куда-то в преисподнюю. Ей внезапно стало холодно. Кончики пальцев заледенели и стали покалывать, а волосы на затылке встали дыбом.

— Но ведь хорошо, что красной чумы больше нет, Гайя, — только и смогла вымолвить она, — никто больше не погибнет. Наши земли спасены.

Дивница пожала плечами. Лицо у неё было грустное. Она хотела что-то сказать, но Кьяра остановила её взмахом руки и попросила оставить одну. Гайя поднялась, поцеловала её в щёку и исчезла.

Кьяра подошла к окну и подставила щёки редким лучам солнца, пробивавшегося сквозь тучи. В этот хмурый день небо готово было расплакаться вместе с ней, однако берегло капли. Знало, что не поможет…

И как она могла упустить? Как могла не заметить, что за жаркими ласками мужа спрятан ледяной умысел? Юный неопытный княжич…

Ловко же он её провёл…

Видно, недостаточно её проучила судьба. Видно, она так и не поняла, что всё они приходят в её жизнь лишь для того, чтобы разрушить. И зря она его жалела…

Кьяра ведь хотела совсем немногого: лишь бы на её земли не пришла война….

И опять проиграла…

— Будь ты проклят, Малис Яр, — шептала Кьяра, поспешно одеваясь и заплетая волосы, — мы не дадим никому нас прогнать. Ни владыкам, ни волхованцам…

Она велела слугам уходить из замка и спрятаться в подземных пещерах. Она не знала чего ожидать от мужа. Орест точно будет её искать, а когда не найдёт, то несчастным кругломордикам придётся туго.

Кьяра хотела, чтобы Ковач забрал Вишанку, однако змейка наотрез отказалась. Она забралась ей на плечо и обернулась вокруг шеи. Маленькое сердечко бешено колотилось, а крошечные коготки намертво вцепились в воротник.