А вот Георг сам пришел и выложил ей все. Как будто он был свидетелем ее тайных явок, явок с чертом Вадимом Ахметовичем…

Значит, Грегор стал теперь ее самым близким другом и духовником.

Он и Питер. Оба они теперь имели привилегию называть ее по имени.

Татьяна…

— Мне нужно срочно увидеться с нашим другом, — сказал Делох.

— Пока организовать вашу встречу не представляется возможным, — ответила Татьяна, испытывая неподдельное сожаление и неловкость от того, что ее друг может заподозрить ее в неискренности.

— Но это очень нужно нам всем, — настаивал Делох сокрушенно и даже как-то потерянно.

— Потерпите недельку, нам надо перевести нашего друга в такое место, где всем нам будет удобно общаться.

— Но это не терпит отлагательства, даже вы не имеете контроля за реально отпущенным временем.

— И тем не менее, и тем не менее…

Они понимали друг друга с полуслова.

Теперь у нее был духовник и советник. Вернее, у нее были друзья и советники.

Их надо было теперь собрать под одной удобной крышей. Крышей в прямом и переносном значении этого слова.

А дача в Вермонте, которую в память о знаменитом соотечественнике своем они с Питером назвали “Солженицыно-2”, дача эта не была на сто процентов непробиваемой. Не исключалась малюсенькая вероятность того, что ФБР как-то пронюхает… Пронюхает и нагрянет.

Поэтому Таня по плану, разработанному Питером, готовила новую хатку. Новый схрон. Она отныне все делала только советуясь с Питером.

Ах, почему они не повстречались пять лет тому назад?

Отследить перемещения Татьяны в пространстве и по следу этих перемещений найти Питера в принципе не представляло для ФБР никакого труда. Каждый уикенд личный самолет леди Морвен — этакий реактивный летающий офис с салоном на шесть персон, производства “Дасо-Аэрокосмик Спесьяль” — вылетал из лондонского Хитроу, где всю неделю терпеливо ждал свою родовитую хозяйку, и, за восемь часов перелетев Атлантику, садился в аэропорту Кливленда… Чего уж проще — проследить, куда из аэропорта направится молодая леди!

Однако не был бы Питер Дубойс самым лучшим оперативником и разработчиком знаменитой “девятки”, кабы не провел он за нос своих коллег-фэбээровцев.

Пригодилась тут Питеру строго законспирированная и не зарегистрированная в анналах связь. Личная связь, личный агент Питера, завербованный им еще в первый год службы.

На вырост.

Питер тогда как в воду глядел, что пригодится.

С этим агентом они и разыграли якобы бурный роман, что приключился вдруг с молодой вдовушкой! Ведь с точки зрения спецслужб, если у человека нет слабостей — значит, этот человек мертвый.

Неживой.

Агента свели с Татьяной месяц назад в Ниагара-Фоллз, куда леди Морвен якобы ездила просто-напросто отдохнуть от дел — подышать влажным простором радужных брызг перед предстоящим осенью заседанием Капитула. Там, в Ниагара-Фоллз, она специально, по совету Питера, назначила и встречу с Петти и Макмилланом. Для отвода глаз…

Все было разыграно как по нотам.

Агент Питера, выдававший себя за скучающего жиголо, выехавшего отдохнуть на уикенд поохотиться на богатых дамочек, демонстративно подкатился к леди Морвен у Петти и Макмиллана на глазах, когда они с Татьяной лакомились форелью в недешевом ресторанчике “Пуасон де Ниагара”.

В ресторане звучала музыка. Агент подошел к столику, за которым сидела высокопоставленная троица, и пригласил леди на танец.

Татьяна сдерживающим жестом остановила телохранителя из свиты Макмиллана, де, она не прочь развлечься и не видит в том ничего опасного для себя.

Потом был еще один танец, и еще один.

А потом развеселившаяся от пяти демонстративно выпитых бокалов “дю ван роз”, похотливо хохоча, закатывая глаза и пьяно закидывая голову, юная вдова объявила своим спутникам, что намерена покинуть их и заняться личной жизнью.

— Вы видели, как этот жиголо лапал ее за ягодицы, как будто это дешевая деревенская шлюха? — возмущенно говорил своему спутнику шестидесятипятилетний Уильям Петти-младший.

— Я видел, что это несомненно нравилось леди Морвен, она не только не отвела его руку, но еще теснее прижималась, — ответил Макмиллан.

— О темпора, о морес! — воскликнул Петти-младший.

— Но вспомните себя в ее годы, милый Уильям, — сказал Макмиллан, кивая официанту, готовому еще раз наполнить бокалы.

Татьяна теперь добросовестно отрабатывала версию влюбленной самки.

Фэбээровцы, естественно, срисовали агента уже на следующий после их знакомства день.

Там все было чисто!

Судимостей нет.

Приводов нет.

Уроженец Соединенных Штатов.

Занимается бизнесом.

Холост.

Гетеросексуал…

Живет в Кливленде…

Вот отныне Татьяна и принялась летать на уикенды в Кливленд. Словно запавшая на юного любовника пожилая потаскуха.

Для маскировки она проехалась с агентом Питера по кливлендским магазинам и сделала крупные покупки. Подарки юному любовничку.

Часы “роллекс” с бриллиантами, автомобиль “Феррари”, домашний кинотеатр невероятных размеров…

Внешне все выглядело даже чересчур банальным: влюбилась женщина!

Однако, каждый вечер после того, как наружное наблюдение устанавливало прибытие Татьяны на квартиру своего кавалера, леди Морвен уже через час с небольшим, выбравшись по системе канализационного коллектора в соседний с домом гараж, неслась загримированная под старушку, неслась в Вермонт за рулем быстрого и надежного “шевроле”.

Татьяна шутила.

Она всегда теперь была в приподнятом настроении, потому что она приезжала к настоящему, наконец-то обретенному другу.

— Это квайтия ябочего Иванова? — смешно картавя по-русски, спрашивала она из-за дверей. — Если это квайтия ябочего Иванова, то меня нужно сйочно накоймить и спьятать, накоймить и спьятать…

Питер сперва не понял. А потом смеялся, когда Таня объяснила ему что к чему.

Они пили крепкий душистый чай. Чай из русского самовара. Пили чай и обсуждали их дела.

Теперь и отныне все разработки делал новый Танин аналитик — Питер Дубойс.

— С тобой очень хочет увидеться Георг Делох, — сказала Татьяна.

— Этот сумасшедший? Он мне тут каждую ночь снится, — усмехнулся Дубойс, — я тоже хотел бы потолковать с ним.

— Но сейчас привезти его сюда нет никакой возможности, — сказала Таня, — придется отложить вашу встречу до переезда на остров…

— До переезда на остров, — задумчиво согласился Питер, — если нефтяники с прогрессистами не успеют тебя укокошить до осеннего заседания Капитула.

— Они очень озабочены моим романом, — сказала Татьяна, — и я думаю, это может ускорить события, они меня непременно захотят снова выдать замуж.

— Поглядим, — сказал Питер, — поглядим, по-моему, у них есть сейчас два подходящих жениха.

— И ты не ревнуешь, — игриво спросила Таня, подливая густой заварки в чашку своего друга.

— Я не умею ревновать, — сказал Питер и грустно улыбнулся.

Генеральная идея того, как осуществить побег из “Сэнди Плейграунд”, родилась в голове у главного узника хитрого дурдома — у Питера Дубойса. Тем самым, наверное, он еще раз подтвердил существующее мнение о том, что обитатели сумасшедших домов являются лучшими в мире креативщиками.

Леди Морвен, или как ее здесь знали — инспектор Минюста Марша Гринсдейл, лишь добросовестно украсила ствол его основной идеи листвой качественно разработанных деталей.

Татьяна беспокоилась, что будет трудно найти кандидатуру на место “мешка”, но опытный, собаку съевший на оперативных разработках Дубойс подсказал ей, что идеального “мешка” не нужно посвящать ни в какие условности. Идеальный мешок должен быть уверен, что все взаправду, а не понарошку.

Поэтому сперва Татьяна потратила полдня на просмотр резюме частнопрактикующих врачей-психиатров, дабы по фотографии выбрать из них мужчину примерно такого же возраста и комплекции, как Питер. Потом она встретилась с тремя отобранными кандидатами в “мешки”, и остановилась на блондине тридцати пяти лет, докторе Киршеншнайдере.