Эби, весело напевая, ставила на стол завтрак. Вместо вчерашнего ужасного платья на ней было надето новое - коричневое, - которое совершенно не шло ей, зато не так скрывало вполне правильную, хотя и хрупкую фигуру. Мэт мельком подумал о том, как бы она выглядела, если бы ее как следует причесать и одеть в порядочное платье. Но эта мысль быстро отступила под новым натиском на его чувства - он ведь уже сел за стол. Яйца были приготовлены как раз так, как надо, - белок плотный, но не твердый. Было странно, как Эби смогла угадать все его вкусы. Сначала он было подумал, что переоценил свой аппетит, но довольно быстро уплел три яйца. Со вздохом Мэт отодвинул от себя тарелку.

- Ну что ж, - начал он.

Эби сидела очень тихая и смотрела в пол. Сердце Мэта дрогнуло. В конце концов несколько часов не составят никакой разницы.

- Ну что ж, - повторил он, - пора приниматься за работу.

Эби вскочила и начала убирать со стола. Мэт подошел к столику, на котором его ждала пишущая машинка. Он сел в кресло и вложил в машинку чистый лист бумаги. Стол был очень удобно расположен по отношению к свету, высота его как раз соответствовала росту Мэта. Идеальные условия для работы.

Все было в полном порядке, кроме одного - ему совершенно не хотелось работать. В конце концов он напечатал в центре листа:

ПСИХОДИНАМИКА КОЛДОВСТВА

По материалам процессов салемских ведьм 1692 года.

Он подчеркнул заголовок и остановился. Не то чтобы Эби была очень шумной; ее почти не было слышно. Мэт одним ухом прислушивался к тому, как она мыла посуду и ставила тарелки на полку. Затем последовало молчание. Мэт терпел сколько было сил и затем обернулся. Эби сидела за столом и зашивала дыру в его старых брюках. Словно почувствовав его взгляд, Эби подняла голову и улыбнулась. Мэт снова повернулся к пишущей машинке.

"Колдовство, - начал он нерешительно, - это попытка первобытного человека создать порядок из хаоса. Естественно, что вера в сверхъестественное пропадает по мере познания физических законов, управляющих миром".

Мэт повернулся.

- Кто устроил такой кавардак в вашем доме?

- Либби, - ответила она.

- Либби? - удивленно спросил Мэт. - Это еще кто?

- Вторая я, - спокойно ответила Эби. - Обычно я держу ее глубоко внутри, но когда бываю несчастна, то уже не могу с ней справиться. Тогда она вырывается на свободу и делает все, что ей заблагорассудится. Она больше не слушается меня.

Великий боже, - подумал Мэт, она сумасшедшая. Типичный случай шизофрении.

- Откуда ты все это взяла? - осторожно спросил он.

- Когда я родилась, - ответила Эби, - у меня была сестра-двойняшка, только она очень скоро умерла. Когда я маленькой плохо себя вела, ма качала головой и говорила, что Либби никогда бы этого не сделала. И уж когда я что-нибудь вытворяла, то всегда говорила, что это сделала Либби. От порки не спасало, зато на душе становилось спокойнее. Скоро я сама поверила, что Либби делала все, за что меня наказывали, что Либби - часть меня самой, и я старалась запрятать ее поглубже, чтобы она не выбралась наружу и не впутала меня в какую-нибудь историю. А потом я стала старше, Эби слегка покраснела, - и стали происходить всякие странные вещи, вот тут-то Либби по-настоящему мне пригодилась.

- Ты ее когда-нибудь видела? - спросил Мэт.

- Конечно, нет, - укоризненно ответила Эби, - ведь на самом-то деле она не существует.

- Не существует?

- Конечно, не существует, - сказала Эби, - все эти вещи происходят, когда я сильно расстроена. Тут уж я ничего не могу поделать. Но ведь надо же все это как-то объяснить... вот я и придумала Либби.

Мэт вздохнул. Эби не была сумасшедшей или дурочкой.

- Разве ты не можешь делать такие вещи, когда сама хочешь?

- Ну, может быть, самую капельку. Вот когда я разозлилась из-за виски, которое вы дали па, я подумала, что па стоило бы ради разнообразия промочить себя разок снаружи.

- А как насчет колеса и гаек?

Она расхохоталась.

- Ой, вы были такой смешной тогда!

Мэт сначала нахмурился, но потом не удержался и рассмеялся сам, потом снова повернулся к пишущей машинке, и тут ему пришло в голову, что он принимает события последних восемнадцати часов и то объяснение, которое им дает Эби, как нечто физически возможное. Неужели он вправду может поверить, будто Эби способна передвигать предметы - как бы это выразиться? - при помощи какой-то таинственной силы? Совершать все это как бы усилием воли? Конечно же, он в это не верит. Ну, а вдруг?.. Мэт вспомнил бутылку виски, выливающую свое содержимое на голову Дженкинсу. Вспомнил тарелку, упавшую с полки на пол. Вспомнил гайки, отвинтившиеся сами собой, когда он стоял в двух футах от машины. И колесо, которое вдруг покатилось по совершенно ровной дороге. Но в конце концов должно ведь существовать объяснение странных фактов, даже если они и не укладываются в современные научные представления. Даже Эби понимает необходимость этого. Мэт вспомнил все объяснения, которые дает подобным явлениям современная наука: иллюзия, галлюцинация, гипноз - все что угодно, лишь бы это не требовало коренной перестройки установившейся системы взглядов. Он вспомнил Райна парапсихолога - который называл это явление каким-то ученым термином. Да, телекинез - перемещение неодушевленных предметов усилием воли. Однако название ровно ничего не объясняло. Затем он подумал об электричестве. Не нужно ничего знать об электричестве, для того чтобы им пользоваться. Необходимость понять суть события является иногда чисто психологической, а не физической.

Мэт посмотрел на первые строчки своей диссертации. Семнадцатый век. Почему он должен растрачивать свое время на такую чепуху? Здесь у него под рукой было нечто более современное. Случайно он натолкнулся на такую штуку, которая может перевернуть мир вверх дном или поставить его с головы на ноги.

Мэт снова обернулся. Эби, кончив штопать его брюки, сидела у стола и смотрела прямо перед собой в открытую дверь хижины. Мэт встал и подошел к ней. Она повернула к нему голову и тихо улыбнулась.

- Я вам могу чем-нибудь помочь? - озабоченно спросила она.

Мэт вытащил иглу из мотка штопальных ниток и слегка воткнул ее в неструганую поверхность стола, так что игла стояла вертикально.

- Заставь ее двигаться, - с вызовом произнес Мэт.

Эби уставилась на него.

- Зачем?

- Я хочу посмотреть, как ты это делаешь, - сказал Мэт, - разве этого недостаточно?

- Но я не хочу этого делать, - возразила Эби, - я никогда не хочу делать такие вещи. Они случаются сами собой.

- Попробуй.

- Нет, мистер Райт, - твердо ответила Эби, - мне никогда это не приносило ничего, кроме неприятностей. Это распугало всех моих друзей и всех знакомых па.

- Если ты хочешь остаться здесь, ты будешь делать то, что я тебе велю.

- Ну, пожалуйста, мистер Райт, - умоляющим голосом сказала Эби, - не заставляйте меня. Добром это не кончится.

В ответ Мэт только рявкнул. Эби опустила глаза и прикусила губу. Затем она посмотрела на иглу. На ее гладком лбу появились морщины от напряжения. Ничего не произошло. Игла продолжала стоять. Эби глубоко вздохнула.

- Не могу, мистер Райт, - простонала она, - я просто не могу этого сделать.

- Но почему? - свирепо спросил Мэт.

- Не знаю, - ответила Эби. Машинально она начала разглаживать рукой складки юбки у себя на коленях. - Мне кажется, это потому, что я счастлива.

Мэт потратил целое утро на эксперименты. Он предлагал Эби катушку ниток, авторучку, монетку, листок бумаги, бутылку... последнее показалось самому Мэту гениальной идеей. Но бутылка, как и все прочее, пребывала в полной неподвижности. Он даже вытащил запасное колесо из багажника и прислонил его к машине. Пятнадцать минут спустя колесо было все в том же положении. Наконец Мэт снял с полки чашку и поставил ее на стол.

- Ты так хорошо умеешь бить посуду, - сказал он, - разбей ее.