Теперь надо застать её дома, потому что по мобильному ей все равно никогда не дозвонишься — она его не слышит в сумке и не берет (если вообще не оставляет дома). Быстро, быстро, где здесь телефон?
Телефон довольно быстро отыскался под диваном — я сама же его туда и засунула впопыхах. Старенький аппарат, ещё с цифровым диском, трубка растреснута и замотана синим изоляционным шнуром. Надо будет потом трубку нормальную купить…
С непривычки ошибаясь во вращении цифр и торопясь, я пару раз попала не туда, и только потом, сосредоточившись, усилием воли набрала все как надо. Гудок. Ещё один. Неужели скорая так быстро работает — и Вальку успели найти, и маму… Нет, вот подошла.
— Привет, мамочка, это я. Как дела?
— У нас все в порядке. А почему у тебя голос такой?
— Какой такой, мам? Нормальный голос. — Вот и всегда она так — я ещё чихнуть не успею, а мама уже знает, что я простужена. Ну и втули ей, что я — не я. Нет, правильно решила расколоться.
— Мам, я должна тебе что-то рассказать, только ты не волнуйся.
— Я так и знала. Что с тобой случилось?
— Мам, со мной все в порядке, ничего не случилось. То есть случилось, я же и пытаюсь тебе рассказать.
— Что произошло? Митя? Валя?
— О Господи! Мам! Сядь и послушай. Это вообще не про них, это про меня. Понимаешь, дело в том, что… В общем, я тут попала в аварию…
— Я чувствовала. С тобой все в порядке? Ты где?
Я разозлилась. Видит Бог, я пыталась осторожно её подготовить, но это же невозможно.
— Если ты ещё раз меня перебьёшь, я сдохну от злости! Ты можешь послушать без дурацких вопросов? Две минуты? Я попала в аварию, и я в больнице, тебе сейчас позвонят, но это не я, поэтому, когда позвонят, ты не волнуйся. Со мной все в порядке, я цела и вообще в другом месте.
— Все понятно, — спокойно сказала мама. Неужели правда понятно? Или она у меня гений? — У тебя сотрясение мозга. Врач там поблизости есть? Позови его.
— Ма-а-ам! Какой врач? Я не в больнице! В больнице — не я! И в аварии — не я. Но все будут думать, что я, а тебя я предупредила, и ты не волнуйся.
В общем, с горем пополам мне удалось наконец более-менее связно изложить ей суть произошедшего. И тут я снова убедилась в полезности существования родной матери.
— Где, ты говоришь, ты находишься? — спросила она. — Я к тебе приеду. Тебе много чего понадобится, ты подумай как следует, я тебе все привезу.
Все-таки она у меня умница. С ходу мне в голову пришли только апельсиновый сок, телефонный справочник и карта Москвы. И одновременно другая замечательная мысль.
— Мам, ты подожди ко мне ехать. Лучше завтра. Я как раз все вспомню, чего надо. А сейчас ты лучше в больницу съезди.
— В какую больницу?
— Ну, откуда я знаю, в какую. Куда меня отвезли, то есть Марину. Они скоро Вальку найдут, а он тебе позвонит.
— И зачем я туда поеду?
Нет, все же с ней трудно.
— Как зачем? Это же я!
— Но ты же здесь!
— Да, но ты-то этого не знаешь! Как будто. Твоя дочь попала в аварию, в больницу, а ты не поедешь, что ли? Сама подумай.
— И что я там буду делать? Я не смогу. Все догадаются.
— Тебе не надо ничего делать. Она без сознания, у неё потеря памяти, она тебя так и так не узнает. Скажешь: «Дочка, дочка, что же ты меня не узнаешь?», заплачешь и уйдёшь, всего и делов.
— Я не смогу, я засмеюсь. А у неё правда потеря памяти?
— Я же тебе объясняю. И ничего смешного, она со мной — одно лицо. А ты там все посмотришь, как, что. Как Валька.
— А если она все вспомнит?
— Всё равно все решат, что она не в себе. И наоборот — ты ей тогда тихонечко скажешь, что все хорошо, чтобы не рыпалась, лежала, поправлялась, и позвонишь мне. Я что-нибудь придумаю. Мам, пожалуйста.
— Ну я не знаю. Зачем тебе все это надо?
— Мам, сейчас все равно поздно. Пожалуйста, поезжай. И завтра — ко мне. И тогда поговорим.
— Ладно. Какой у тебя телефон?
Хороший вопрос. Я с ужасом поняла, что не знаю. И даже не представляю, как и узнать-то. Наверное, можно завтра будет позвонить в какое-нибудь адресное бюро (в какое?), и там, по адресу… А если правда надо будет из больницы позвонить?
— Мам, я не знаю. И что делать, не знаю.
— Вот балда. Посмотри на телефоне.
Я тупо послушалась, взяла аппарат в руки, и — о, чудо — внизу, в рамочке, была заткнута истёртая бумажка, на которой слабо различалось семь цифр, коряво написанных синей ручкой.
— Мам, есть! Записывай. И перезвони мне для проверки.
Она перезвонила только через полчаса, и я уже успела совершенно пасть духом. Наверное, номер какой-нибудь неверный, или я плохо разобрала. Я пыталась сама ей перезвонить, но было безнадёжно занято. Что она там, набирает без конца, что ли? Наконец раздался звонок.
— Ну, слава богу! Чего ты так долго?
— Мне звонил Валя, — сурово сказала моя мать. — Ты напилась или накололась какой-то дряни, разбила машину, попала в больницу. Что вообще происходит? Валя просто сам не свой. Я сейчас же еду туда. Он хотел звонить Мите, я еле его отговорила.
— Мамочка, ты гений! Давай едь скорее, завтра созвонимся.
Господи, как хорошо, что я догадалась ей позвонить. Действительно, Митю же могли напугать. Я идиотка, что сама об этом не подумала! А Валька… Вне себя… Странно. Наверное, машину жалеет, новая совсем была. Но вообще интересно, что там сейчас происходит, в этой больнице. Эх, не спросила у матери, в какой. Хотя какая разница? Завтра так и так все узнаю.
Чего бы такого сделать, чтобы время прошло? А кстати, сколько времени-то? Единственные часы, которые мне удалось найти — старый будильник на кухне — показывали половину третьего, причём уже давно. Попытки завести их ни к чему не привели. Надо будет внести часы в список для мамы, а пока время можно узнать по телефону.
Ого, уже восемь! И даже с лишним. Тогда вообще можно ложиться спать, пока ещё я тут простыни всякие найду, рубашку ночную… Можно будет лечь и телевизор включить — вдруг про меня в «Дорожном патруле» скажут. Или в «Криминальном вестнике»!
Валентин Сергеевич Волковицкий повесил телефонную трубку, отпил остывшего кофе, протянул руки за голову и вытянулся, откинувшись в кресле. Нет конца суёте. А впереди ещё такой длинный день.