— Тогда давайте я вас домой отвезу, но врача все равно надо вызвать. Вы где живёте?

Она подняла на меня совершенно больные глаза:

— Не знаю… Не помню.

Я слегка растерялась, но решила, что она ещё в шоке.

— Ничего страшного, сейчас успокоитесь немного, и все вспомнится. Давайте попробуем встать, я вас хоть в машину посажу, а то вы ещё и простудитесь тут в грязи.

Сказать, что мы перебрались в машину не без труда, значит не сказать ничего. Было скользко, обе мы вывозились в грязи и были мокрыми, руки скользили, ноги подкашивались, дверца не хотела открываться, а когда согласилась, сделала это не в ту сторону. В попытке усадить поудобнее я чуть не приложила свою жертву головой об крышу машины, но в конце концов мне удалось водворить её на пассажирское сиденье и пристегнуть для надёжности ремнём. Главное, сделав все это, я тут же стала жалеть, что не затащила её на заднее сиденье — там можно лечь и вообще удобнее. Но повторить свой атлетический подвиг я все равно бы уже не смогла.

Обходя машину, чтобы сесть за руль, я подобрала сумочку женщины, валявшуюся тут же в луже, отряхнула её как могла и, садясь, аккуратно положила ей на колени.

— Ну как, пришли немножко в себя?

Она повернула ко мне голову:

— Не знаю…

— Послушайте… Кстати, как вас зовут? А то неловко, знаете, как-то. Я Арина, а вы?

Снова это беспомощное выражение:

— Не помню. Честное слово, не помню…

Господи, это надо же. Я, конечно, в теории знала, что такое амнезия, то есть потеря памяти, и даже читала об этом какие-то околонаучные статьи, не говоря уже о том, что без случая амнезии не обходится теперь ни один мало-мальски уважающий себя сериал, но чтобы вот так, непосредственно рядом со мной… Да что там рядом — просто из-за меня! А главное, что мне-то теперь делать? Конечно, надо в больницу, но она не хочет, она же хоть и без памяти, но в своём уме и сознании, а мне её жалко, я и так виновата… Может, домой отвезти? Вальки нет. О, черт, там же домработница, будь она неладна! Ну и что, это мой дом, кого хочу, того и давлю. Но она может в милицию позвонить, нет, надо сперва Вальке…

Тут моя обеспамятевшая что-то сказала и неловко повернулась на сиденье, отчего её сумка съехала вбок и шлёпнулась на коробку передач между нами. Я подняла её, и тут меня осенило. Сумка! А там наверняка паспорт или хоть что-нибудь, из чего станет понятно, кто и откуда её хозяйка.

— Вот ваша сумка, вы не возражаете, если я погляжу, может, там документы есть?

Не возражает. Хорошо. Открываем, смотрим. Молнию заело, господи, ну и сумка, как люди с такими ходят, но это не твоё дело, так, кошелёк, носовой платок, ключи, кармашек на молнии… А вот и паспорт, ура!

Шмелёва Марина Михайловна. Так, год рождения… Надо же, на пять лет меня младше, а ведь и не скажешь. Место рождения… посёлок какой-то, паспорт выдан… г.Москвы, уже хорошо, регистрация по адресу… Шмитовский проезд, 15, квартира 9.

Так это совсем недалеко. Ещё, конечно, сообразить бы, где мы находимся. На Марину Михайловну в этом смысле рассчитывать явно не приходилось. Она сидела, снова закрыв глаза и опустив голову на плечо, и было полное впечатление, что только автомобильный ремень удерживает её в вертикальном положении. Хорошо, что догадалась застегнуть.

Я плохо ориентируюсь в городских улицах, но в критические минуты во мне просыпается какой-то загадочный древний инстинкт, зов предков или ещё что-то в этом роде. Я решительно рванула с места, развернулась и уже минут через пять снова оказалась на ненавистной площади Красного Балтийца, но уже в нужную сторону. А уж доехать оттуда до Пресни и найти Шмитовский проезд способна даже такая топографическая кретинка, как я.

Заехав во двор нужного дома и вычислив нужный подъезд, для чего пришлось открывать окно и высовываться чуть ли не до половины в попытке разглядеть номера квартир, я аккуратно запарковалась как можно ближе к подъезду. Выключив мотор, я тихонько потрясла свою жертву за плечо:

— Марин, Марина. Просыпайтесь, мы приехали домой.

Вздрогнув, она подняла голову и поглядела на меня непонимающими глазами. Ну, хоть против имени не возражает, уже кое-что. Может, все-таки придёт в себя потихоньку. Вот только кого она мне все время напоминает…

Отстегнув застёжку ремня, я наклонилась в её сторону, чтобы помочь высвободить её руку из ремённой петли. Прядь волос упала мне на лицо, я досадливо мотнула головой, отбрасывая её, и мой взгляд случайно упал на зеркало заднего вида. Прямо перед моими глазами, слегка искажённые в его выпуклой поверхности — зеркало у меня панорамное, — отражались наши склонённые друг к другу головы с одинаково встрёпанными белокурыми кудрями. Со второго взгляда я тихо охнула и сползла на своё сиденье, чувствуя, что тоже сейчас лишусь — нет, наверное, уже лишилась, — если не памяти, то рассудка. Почти наверняка.

Наши лица были похожи одно на другое как две капли воды.

С минутку я посидела спокойно, не шевелясь. Потом на всякий случай потёрла глаза и снова взглянула в зеркало. С водительского места было видно только моё лицо, да и то лишь верхняя часть. Моё лицо, точно. Глаза серые, ресницы ненакрашенные, нос, лоб. Щека запачканная, и когда только успела. Я отвернулась от зеркала и посмотрела на соседку. Нос, лоб. Глаза, правда, уже закрыты, но щека точно так же запачкана. Действительно мы так похожи, или мне померещилось?

Я обернулась назад и вытащила с заднего сиденья свою сумку, нашарила в ней зеркальце. Как следует посмотрела на себя, потом на Марину. Все было точно. Мы действительно были похожи, как родные сестры, и даже больше, если учесть, что как раз с родной-то сестрой нас спутать никак нельзя. И вообще она давно живёт в Америке. Хотя при чем тут моя сестра?

Я выдохнула, бросила сумку назад, закрыла глаза и попыталась собраться с мыслями. Ничего себе ситуация! Наехала на человека, задавила до состояния полной амнезии, да ещё в придачу оказывается, что из всех на свете умудрилась выбрать для этого своего двойника. Бывает же такое! Ведь кому рассказать — не поверят, прямо как в фантастическом романе.

И тут меня осенило. Вот же он, мой невероятный шанс! Полная смена образа жизни! Вот она, моя новая жизнь, сидит рядом со мной в беспамятстве. Переодеть её и подсунуть вместо меня. Она все равно ничего не помнит. Мити нет, Валька ничего не заметит. А самой стать Мариной Михайловной, простой скромной женщиной, и зажить просто и правильно с чистого листа.