В некоторых районах Сибири есть любопытное поверье – что в ночь на Ивана Купалу можно разоблачить ведьму или ведьмака. Для этого нужно пойти в лес, когда уже стемнеет, и произвести там кое-какие действия…

Естественно, молодежь еще и проверяет, не расцвел ли папоротник… Как известно, цветет папоротник раз в сто лет, и если даже расцветает, то вся нечистая сила в лесу охраняет его изо всех сил, и сорвать цветок папоротника непросто. Есть, правда, и другая версия, насчет того, что цветет папоротник каждый год, но вовсе не всякий папоротник, а только совершенно особые кусты, на особых болотах, и там найти эти цветущие папоротники не так просто – тем более, уж их-то нечистая сила оберегает особенно ревностно.

В одних местах верят в одну версию, насчет цветения папоротника раз в сто лет, в других – принимают другую, насчет его частого цветения, но везде верят, что цветок папоротника – это приворот, и если у парня или у девушки окажется такой цветок, он или она могут приворожить себе любимого человека. Так что интерес к цветку папоротника у молодежи всегда велик, какую бы версию ни принимали в этой местности.

В тех местах, о которых я рассказываю, под большим сибирским селом Боготолом, цветущий папоротник ищут каждый год. Молодежь, то есть молодые, но взрослые парни и девицы лет по 20—25, подростки и даже дети лет с 8—10 устраивают настоящую процессию. И родители отпускают детей, потому что знают – пойдет большая толпа, с ребенком ничего не приключится плохого, а впечатлений у него будет невероятное количество.

Идти надо тихо, стараясь не шуметь и ничего не говорить. Случается, ребенок распустит язык, но тут же ему прилетит подзатыльник, и он живенько научится держать язык за зубами, раз надо.

Сначала молодежь проверяет, не расцвел ли папоротник. На памяти живущих он ни разу пока не расцвел, и тогда можно переходить ко второму пункту программы. Вся процессия, десятки человек, идут к заранее присмотренному муравейнику. В каком муравейнике набирать муравьев, не имеет значения, лишь бы это было сделано в ночь на Ивана Купалу, и потому важнее всего присмотреть заранее муравейник, чтобы не шарахаться ночью по лесу в поисках, и важно захватить с собой какой-нибудь плотно закрывающийся сосуд. В наше время используется обычно стеклянная банка, а в старину брали берестяной туесок с плотно прилегающей, хорошо подогнанной крышкой. И набирали муравьев полный сосуд.

Теперь самое главное и самое страшное: надо прочитать молитву у порога предполагаемой ведьмы и одновременно напустить муравьев на ту стену дома, где висят образа. Какую молитву читать – известно, но мой информатор не стала мне ее пересказывать, уточнила только, что молитву эту знает. Так что молитва – не такой уж секрет.

Почему нужно выпускать муравьев именно на ту стену, где образа, почему именно на стену, и почему именно муравьев, а, скажем, не пчел и не земляных червяков? На эти вопросы у меня нет ответа – таков обычай, и все! Полагается выпускать именно муравьев, именно на эту стену, и именно в ночь на Ивана Купалу, и именно после молитвы. Обычай требует именно таких действий. И считается, что если обвинение против колдуньи или колдуна ложное, то ничего не будет; а если там и правда живут ведьмы и ведьмаки, то из дому выскочит черная кошка, упадет столб, на котором держатся ворота, или будет еще какой-нибудь недвусмысленный знак.

Нет-нет, я знаю – ведьм не бывает, а затея с муравьями – вообще совершеннейшая чушь. Но есть у меня информатор, на глазах которой эта народная ловушка для ведьм сработала! Было это не так уж давно, в конце 1950-х годов, когда Лидия была еще не доктором наук, а маленькой деревенской девочкой и с упоением принимала участие в сборе муравьев и запускании их на дом предполагаемой ведьмы. А в деревне тогда жил некий странный и неприятный человек, фамилии которого я тоже называть не буду – может быть, его потомки и сегодня живут в Красноярске или в деревнях под Боготолом, и они вполне могут не иметь никакого отношения к непочтенным занятиям этого человека.

Но главное – стоило прочесть установленную молитву, запустить муравьев на стенку, где у добрых людей висят образа, и в доме вдруг раздался страшный рев, не человеческий и не звериный. Никогда не слышали подростки ничего ужаснее этого рева, а тут еще из дома пулей вылетела черная кошка. Огромная, глаза мечут молнии, сиплый мяв вырывается из пасти! Между прочим, никогда не было в этом доме никакой кошки – ни черной, ни любого другого цвета.

А эта кошка кинулась на детей, и мало осталось тех, кто спустя мгновение не мчался по улице, стараясь как можно быстрее очутиться от кошки на безопасном расстоянии. Долго ли гналась кошка за людьми, я не знаю, и никто не знает. Никого она не догнала, это факт, и, очень может быть, и не собиралась догонять – главное было распугать и разогнать свидетелей. Впрочем, видели собравшиеся достаточно и выводы сделали определенные.

В старину считалось вполне естественным, если уличенную ведьму сжигают вместе со всем ее домом, но в наше просвещенное время так, конечно же, не поступают. И этот странноватый человек, в доме которого раздавался страшный рев и выскакивала эта кошка, благополучно жил себе дальше в деревне. Что относились к ему еще более настороженно, чем раньше, – это вроде бы естественно, но и репрессий никаких не было.

Вот, собственно, и вся история.

Среди прочих народных поверий есть и такое: что душа умершего первые дни после смерти не отлетает сразу, а какое-то время находится тут же, возле живых. Через девять дней душа уходит, но не совсем, и возвращается через 40 дней. Возвращается и иногда просится впустить ее в дом. Например, стучится в окно или в дверь. В народе полагается в таких случаях ругать последними словами эту сущность, и считается, что она после этого исчезает.

Мне кажется несколько странным и способ прогонять душу – казалось бы, известно, что матерщина придумана какими угодно силами, только не добрыми и не светлыми. Несколько удивляет, почему душа умершего родственника, отца или матери, должна уходить в другой мир под аккомпанемент «А пошел ты…». Мне как-то казалось до сих пор, что умерших родителей можно было бы проводить и более любовно или уж, по крайней мере, вежливо. Но так полагается, и большинство сельских жителей неукоснительно выполняют обычаи и традиции.

Четыре года назад у нашей подруги Лидии произошло несчастье – умерла мама. Событие это ожидали давно, но, как вы понимаете, все равно событие трагичное. Собралась родня и на сорок дней. В этот год было особенно много снега, а когда выносили старушку, разгребли широкий проход от дверей дома к дороге, отбрасывая снег к стенам избы. И теперь окна выходили буквально на снег.

В полутемной комнате сидела Лидия и ее двоюродная сестра, женщина в жизни не очень преуспевшая и к тому же употреблявшая спиртные напитки. Разговор шел как раз вокруг этих народных представлений, и вдруг в одно из окон – сильный стук! Лидия прекрасно слышала этот стук, но как-то очень уж ей не хотелось признаваться в этом: и очень далеко от привычных представлений, и все-таки жутко. Проще сделать вид, что не слышишь.

– Лида, слышишь, стучит! Я сейчас скажу ей…

Сестра стала подниматься со стула.

– Да что ты выдумываешь?! Нет никакого стука!

– Как это «нет»?! Стучала ведь…

– Да никто не стучал, не выдумывай…

Так сестры препирались еще какое-то время, пока не раздался новый стук – да такой, что Лидии показалось – сейчас вылетит стекло и мороз ворвется в комнату… И не только мороз.