– С глубины два фута?

– А что такое?

– Даже если предположить, что вам удалось поднять рыбку до глубины в два фута, неужели вы считаете, что сможете опустить вторую руку в воду, поймать пальцами рыбку и вытащить ее? Я так не считаю. Более того, сержант, как высоко вам придется закатать рукав, чтобы достать что-то с глубины в два фута? Достаточно высоко, я думаю, несколько выше плеча.

Дорсет обдумал сказанное и произнес:

– К вашим словам стоит прислушаться. Пойду и сделаю необходимые замеры. Возможно, вы правы.

– Я ни в чем не пытаюсь вас убедить. Вы спросили мое мнение относительно кражи рыбок, и я высказал его.

– Когда вы додумались до этого?

– Как только увидел комнату, аквариум, выдвинутый на край подставки и валяющийся на полу половник с привязанной к нему палкой.

– Вы ничего не сказали полицейским, которые проводили расследование?

– Полицейские, приехавшие по вызову, ни о чем меня не спрашивали.

Дорсет еще раз все обдумал и резко сменил тему разговора:

– Что скажете об этом Стонтоне?

– Рыбки у него.

– Те самые, что были раньше здесь в аквариуме?

– Салли Мэдисон утверждает, что именно те.

– Вы разговаривали со Стонтоном?

– Да.

– И он заявил, что Фолкнер сам передал ему рыбок?

– Совершенно верно.

– Он сказал когда?

– В тот самый вечер, когда Фолкнер заявил о краже – в прошлую среду, насколько я помню. Точное время он указать не смог.

Дорсет молча обдумывал все сказанное, когда из-за угла к дому подкатило такси. Из него, не дождавшись, пока шофер откроет дверь, выскочила женщина. Она быстро расплатилась и побежала к дому, зажав под мышкой небольшую сумочку.

Охранник преградил ей дорогу на лестнице.

– Сюда нельзя входить, – строго сказал он.

– Я – Адель Фэрбэнкс, подруга Джейн Фолкнер. Она позвонила мне и попросила приехать...

– Все в порядке, – сказал сержант Дорсет. – Можете войти. Но не пытайтесь входить в спальню и не подходите к ванной до тех пор, пока мы не разрешим вам. Постарайтесь успокоить миссис Фолкнер. Если снова начнется истерика, нам придется вызвать врача.

Адели Фэрбэнкс было ближе к сорока. Она была несколько полной. Волосы темные, но не настолько, чтобы Адель можно было считать брюнеткой. На глазах – очки с толстыми линзами. Говорила она возбужденно, быстро, фразами из четырех-пяти слов.

– Ах, какой ужас... Я просто не могу поверить... Конечно, он был своеобразным человеком... Но представить, что кто-то умышленно убил его... Офицер... вы уверены, что он не покончил с собой? Нет, конечно нет... У него не было причины...

– Входите, – нетерпеливо прервал ее Дорсет. – Постарайтесь помочь миссис Фолкнер.

Когда Адель Фэрбэнкс скользнула в дверь, Дорсет сказал Мейсону:

– С этим Стонтоном стоит разобраться. Я поеду к нему с Салли Мэдисон, а вас попросил бы быть свидетелем, чтобы он не вздумал изменить показания о том, что Фолкнер сам передал ему рыбок. Если он изменит показания, вы сможете уличить его во лжи.

– У меня масса дел, сержант, – покачал головой Мейсон. – Вам, в качестве свидетеля, вполне будет достаточно Салли Мэдисон. Я уезжаю.

– И у тебя не остается оснований торчать здесь, – обратился Дорсет к Дрейку.

– Ага, – поразительно быстро согласился тот, прошел к машине, сел в нее и завел двигатель.

Полицейский, охранявший крыльцо, был начеку.

– Послушайте, сержант, – сказал он. – Это не его машина. Его припаркована на подъездной дорожке.

– Откуда вы знаете? – спросил Мейсон.

– Откуда я знаю? – обиделся полицейский. – Разве не этот парень сидел в той машине и курил? Остановить его, сержант?

Дрейк отъехал от поребрика.

– Это его машина, – тихо сказал Дорсету Мейсон.

– А та чья? – спросил полицейский.

– Насколько я знаю, та машина принадлежит семье Фолкнеров. По крайней мере, именно на ней приезжала сюда миссис Фолкнер.

– А что тот парень в ней делал?

Мейсон пожал плечами.

– Как ты думаешь, зачем я тебя здесь оставил? – сердито спросил Дорсет полицейского.

– Господи, сержант! Я думал, что это его машина. Он подошел к ней как владелец. Если задуматься, машина уже стояла здесь, когда он приехал, но...

– Дай мне фонарик! – рявкнул Дорсет.

Взяв фонарик, он направился к автомобилю. Мейсон пошел было следом, но Дорсет остановил его.

– Оставайтесь на месте, – приказал он. – Здесь и так слишком много лишних.

Полицейский на крыльце попытался загладить свой промах внезапно проснувшимся служебным рвением.

– Когда сержант говорит «на месте», вы должны замереть! Не пытайтесь сделать даже шага к автомобилю.

Мейсон усмехнулся и подождал, пока Дорсет тщательно осмотрит салон автомобиля, на котором приехала миссис Фолкнер.

После нескольких минут тщетных поисков Дорсет присоединился к Мейсону и сказал:

– Ничего не обнаружил, за исключением горелой спички на полу.

– Дрейк, вероятно, прикуривал, – небрежно заметил Мейсон.

– Это я помню, – с готовностью признал охранник. – Он подошел к машине с таким видом, будто собирался уезжать, сел в нее и закурил.

– Возможно, – предположил Мейсон, зевая, – ему просто захотелось посидеть, и машина показалась достаточно удобным местом.

– Итак, ты подумал, что он собрался уезжать? – язвительно спросил Дорсет охранника.

– Ну да... подумал... понимаете...

– И если бы этот парень вздумал уехать, ты бы просто стоял, сунув руки в карманы, и смотрел, как увозят важное вещественное доказательство?

Наступила зловещая тишина. Мейсон попытался разрядить обстановку.

– Сержант, мы все ошибаемся, – сказал он.

Дорсет что-то проворчал и повернулся к полицейскому.

– Джим, как только эксперты закончат работу в ванной и спальне, скажи им, чтобы сняли отпечатки пальцев с машины. Особое внимание пусть обратят на рулевое колесо и рычаг переключения передач. Найденные отпечатки пусть приложат к остальным.

– Да, сержант, – сказал Мейсон более сухим тоном, – действительно, мы все ошибаемся.

В ответ сержант Дорсет снова что-то проворчал.