На какое-то мгновение Аркадий утратил дар речи: он совсем не ожидал такого развития событий. И в самом деле, зачем он поперся глядеть в нужник?… Чего он там не видел?… Пронеслась мысль: «Как глупо было бы потерпеть поражение за шаг до победы». Верно, его сейчас запрут рядом с Ники. Воистину, благими намереньями…

Однако же совсем неожиданно за Аркадия вступились.

— Нет… — спокойно и весомо раздался голос Конкордии. — Когда выстрелили, он был около зального окна. Я его видела.

Женский голос придал сил.

— Зачем же мне было убивать генерала? — несколько деланно удивился Аркадий. — Я с ним познакомился три дня назад.

— А мне зачем же убивать графа?

— Все знали, что вы меж собой не слишком ладите.

— Я много с кем не ладил! Каждого убивать — мир обезлюдел бы.

— Николай это сказал сразу. После гибели графа — вы, как его заместитель, следующий кандидат на должность крымского главнокомандующего. Если бы потерпели бы там поражение — не беда, успехами там никто пока похвалиться не может. Зато, если бы победили противника — вознеслись неимоверно. И знаете что?…

— Что?

— В вашем лице наша армия лишится одного из наиболее оригинально думающих командиров. Это был красивый тактический замысел. Вы убили графа, чтоб занять ту должность, которую должен был занять он. Заодно думали избавиться от нелюбимого племянника. Словно в бильярде — одного в ближнюю лузу, другого — о борт и в дальнюю!

— Значит, у Николая было два сообщника! — никак не мог сдаться генерал. — Один — этот никчемный писака, другой — убийца. После выстрела убийца отдал эту дрянь щелкоперу, а тот и подбросил ее…

Ну-ка, попробуй угадать, отчего он так говорит? Просто выдумал, или же сам с кем-то в сговоре, и теперь лишь повторяет ему известное, угрожая заодно сообщнику?…

Аркадий взглядом окинул окружающих, но никто явно не высказывал поддержки генералу. Юноша опасался, не вспомнил ли кто о шпионе из газет, не свяжет ли убийства. Но память о газетной новости была коротка.

— Вас так послушать, так тут всеобщий сговор, куда только вас не смогли включить! Вы ведь сами знаете, что сказанное вами — неправда, — заметил Гудович. — А пока, я не вижу причин содержать под стражей Николая.

Вынув из своего сюртука аделаидиного цвета ключ, он вручил Петру. Тот отвесил поклон и удалился.

Еще через несколько минут в комнату вошел Ники. Сначала он показался Аркадию поседевшим. Но позже оказалось, что это лишь пыль, которая собиралась в чуланчике и теперь щедро легла на волосы молодого человека.

Сопровождающий Николая Петр широко улыбался:

— Ну, так что, Ваше превосходительство? Изволите принять вызов?… Я бы на вашем месте принял. Все же на фронт отправляемся. Там ведь пулька с какой только стороны прилететь может.

Дуэли были запрещены, но это мало кого смущало.

— Вы стоите гораздо ниже меня, и стало быть, не можете меня вызвать на дуэль, — губы и руки генерала заметно дрожали. И я вас вызвать не могу также, иначе сильно унижусь.

— Ну, тогда уважте ветерана, — подал голос адъютант. Его плечи украшали эполеты полковника.

— Вы также не можете вызвать меня на дуэль.

— Извольте вы тогда вызывать меня!

— Не вижу причин.

— Ну, причину, мы сей же час сочиним!

И, подойдя ближе, отвесил генералу две звонкие оплеухи.

— Деритесь, черт бы вас побрал!

— Я подам на вас в суд!

— Деритесь!

«А ведь он трус, — подумал Аркадий. — Изобретательный, но все же трус».

Почва уходила из-под ног генерала, осыпалась, пока он не оказался даже не на вершине, а на тонкой грани. И теперь следовало его дожать.

— Одного не понимаю, — произнес Аркадий.

— Чего же?

— Зачем же вы убили этим ножом?… Ведь была же опасность смазать на таком расстоянии из этакого оружия? На нем и прицела-то нет.

— А из чего бы не в него стрелять? Из своего пистолета? Да после выстрела каждый бы пистолет обнюхали. А кто мне свой отдаст? — говорил генерал глухо.

Ахнули дамы, замолчали мужчины. Повисла тягостная тишина.

Для допроса преступника уединились в столовой. Кроме генерал-лейтенанта присутствовал его брат, Аркадий, полицмейстер и судья, Николай и оба Петра, по-прежнему считавшие себя конвоирами.

Хоть время было позднее, и веселья более не предвиделось, никто из гостей не расходился.

— Что же ты, братец, с Николашей так жестоко обошелся? — вопрошал городничий. — Он, конечно, не ангел, но все-таки… Эх, ты…

Генерал выглядел пристыженным. Однако же Аркадия занимали вовсе не семейные дрязги Рязаниных.

— Откуда вы взяли нож? — набравшись смелости выпалил Аркадий. — Отвечайте!

— Вы забываетесь, юноша! С какой стати должен какому-то щелкоперу давать отчет!

— С той самой, что вы уже не генерал-лейтенант, а генерал-убийца! И недавно в городе был зарезан офицер, направленный в наш город… — Аркадий осекся. О шпионе говорить, пожалуй, не следовало. — Направленный для строительства. Есть основания предполагать, что зарезан он был таким же ножом!

— Это немыслимо, господа, — совершенно кстати перебил его городничий. — Последнее смертоубийство с умыслом в нашем городе произошло еще до моего назначения в должность — семь лет назад! И тут на тебе! Мой брат — убийца! Позор на наше семейство!

— Одного! — отрезал генерал.

— Что?

— Я сказал, что убил только одного. Вашего строителя я не трогал.

— Скажите, откуда у вас этот нож? — не унимался Аркадий.

— Дался он вам! Нашел я его. Кто-то спрятал его в конюшне, в коробе с овсом, а я стал смотреть хорош ли овес в нынешнем году — нашел.

— И вы так сразу поняли, что это такое?

— А чего там понимать? Я рядом с оружием сорок лет как…

Аркадий задумался: генерал Рязанин мог убить Колокольцева, мог даже для чего-то убить и штабс-ротмистра. Но вот шпионом, который подавал знаки английской эскадре, он никак не мог — в это время он был где-то в районе Астрахани. Это не исключало наличие сообщника, но, спасая собственную жизнь, он бы выдал его наверняка.

— Господа, разрешите мне уйти, — попросил генерал. — Позовите священника, и я уйду.

Аркадий не сразу понял, о чем речь. Но конвоиры посмотрели на Ники, а тот молча кивнул. Втроем они пошли из комнаты.

Братья обнялись.

— Прощай, брат… Родителям кланяйся.

— Прости и прощай, брат. Счастливо оставаться.

В дверях Аркадий догнал Николая:

— Ники, нельзя же так! Он же государственный преступник! Его надобно препроводить…

— Кеша, уйди, а то ударю. Кровь все смоет.

После полицмейстера и судьи, вышел и градоначальник. Еще какое-то время оставалось до появления протоирея, и Аркадий вернулся в комнату.

— Господин генерал. Перед встречей с высшим судьей облегчите душу. Скажите: вы были английским лазутчиком?

Но, похоже, счет удач на сегодня уже окончен.

— Что за чушь! Я убийца, но я не изменник!

— Послушайте, я не прошу у вас имена сообщников…

— Мне не нужны сообщники, для того, чтоб убить одного старика.

На пороге появился священник, и под его укоризненным взглядом Аркадий вышел.

Внезапно навалилась усталость и жажда. Проходя мимо чаши с пуншем, юноша зачерпнул большую чашку напитка и долго пил.

На крыльце дома он присоединился к группе офицеров, собравшихся вокруг Николая Рязанина. Вскоре к ним приблизился растерянный слуга, сообщил:

— Там волнуются абреки. Требуют выдать генерала Рязанина. Они хотят его зарезать.

— Передайте им, — сказал Николай. — Что в их услугах нет нужды. Генерал управится сам.

Минутой позже грянул выстрел.

Расходились под утро, когда уже серел восток.

Придя на бал, незаметный словно тень, Аркадий пережил краткий взлет, между прочим, не без риска для собственной жизни. Но теперь, к утру, остальным стало не до его триумфа, паче горе все равно не обошло дом Рязаниных. И, словно в известной шекспировской трагедии, яства с праздничного стола должны были перекочевать на стол поминальный.