— Что это? — вопрошал штабс-ротмистр, потрясая в воздухе «Листком». — Что это, я вас спрашиваю?…

— Газета… — дивился непонятливости офицера грек.

— Дагосподибожемой! Вижу что газета! Что в ней себе печатать позволили?

И перстом штабс-ротмистр ткнул в самый уголок второй и последней страницы, где была даже не заметка, а короткое сообщение в два предложения:

Озаглавлено оно было как «Таинственное происшествие», а подписано и вовсе одной буквой «С.».

— Я не понимаю, откуда это! — запротестовал грек. — Я вчера такого не набирал! Аркаша, ты понимаешь, что происходит.

Аркадий понимал. Сердце словно рухнуло вниз, куда-то к подметкам, перестало биться. В горле стало сухо, как в геенне огненной. Он предполагал, что заметка привлечет внимание чье-то внимание. Но этот рассерженный офицер в число предполагаемых читателей не входил.

— Я просто подумал… Я отпечатал часть тиража со своей новой статьей. Не хотел вас беспокоить…

— Часть?… — спросил офицер. — Хоть это радует. Кто вам такое позволил?…

— Но я слышал, что за границей, корреспонденты…

— Мы не за границей! Что за ерунда! Почему цензура у вас не налажена. Кто вас цензурирует?…

— Городничий… Но ввиду его занятости, мы иногда не утомляем его…

— Бардак!

— Но почему, Аркадий?… — спросил грек. — Зачем тебе это было выдумывать?

— Это не выдумка.

— Немедленно я хочу знать: кто такой «С.» и что у него за источники. Отвечайте, это кто-то из рыбаков? Какой-то мальчишка?

— Это я, — признался Аркадий и словно шагнул в пропасть.

Военный взглянул в его глаза и впервые за краткое знакомство полуулыбнулся: так-то мой мальчик, запираться нет смысла.

— Но почему «С.»? — спросил Кондоиди.

— А почему бы и нет?… Это первое что мне в голову пришло: буква ничем не хуже и не лучше другой.

Помолчали.

— Я могу узнать, что происходит?… — набрался смелости спросить Аркадий.

— Нет! Конечно же нет! Что за чушь! Неужели вы думали, что я вам все расскажу?… Вы просто влезли в не свое дело! Вы, может быть, спугнули важного государственного преступника. И я ума не приложу, что теперь делать.

— Но мы тотчас напечатаем опровержение! Экстренным выпуском!

— Вы что, с ума рехнулись! Мало того, что вы об этом раструбили на весь мир, так еще и желаете привлечь большее внимание! Вы бы еще напечатали о том, что разыскивается шпион, чтоб спугнуть его окончательно! Молите Господа теперь, чтоб он не читал вашу газетенку, чтоб никто ему не ляпнул часом про статью! И запомните: никому об этом ни единого слова, — штабс-ротмистр повернул голову к Аркадию. — Даже вашей маменьке.

— Она мертва.

— Тем лучше!

— Но что нам делать? — не успокаивался грек, пока не сообразил, — Аркадий!.. Аркадий… Ты… Вы уволены!

— Не сметь… — офицер сказал мягко, но так, что даже мысли возразить ему не возникло. Пока я в городе, газета негласно будет рецензироваться мной! Квартирую я на Екатерининской, в пансионе вдовы Чебушидзе. Может быть, какой-то толк с вашей газетенки и будет. А теперь, юноша, расскажите мне, что вы видели…

Аркадий стал рассказывать. Ожидая, что шифр обрадует штабс-ротмистра, показал свою записную книжку. Но то лишь уточнил:

— Вот так и передавали?… По две буквы?…

— Да.

Штабс-ротимстр махнул рукой. Впрочем, подумав, листы с шифром изъял. Затем пролистнул страницы далее, нашел свой портрет, похвалил:

— Недурно рисуешь.

И тут же рисунок вырвал.

Аркадий затаил дыхание: на страницах ранее были записаны мысли не вполне благонадежные. Но просмотрев их, офицер даже не изменился в лице и вернул книжку, спросил про совсем иное:

— Откуда ты знаешь телеграфическую грамоту?

— Изучал в Харькове.

— А туда тебя что занесло?

— Учился в тамошнем университете. Пришлось оставить по семейным обстоятельствам.

— Место, где ты видел свет, вспомнить сможешь?…

Аркадий кивнул не раздумывая.

Вероятно, штабс-ротмистр не желал, чтоб его видели вместе с юношей, отчего для прогулки выбрал путь через Слободку. Этим добился строго противоположного результата: здешние улочки, более похожие на сточные канавы никогда не видали офицера. Молва опережала их, и из хаток высыпали многочисленная детвора, чтоб взглянуть на военного.

Иные ребятишки бежали через весь поселок, и, верно, преследовали их дальше, если бы Аркадий не показал им кулак.

— Корабли стояли вон там, — показал Аркадий, когда были на месте. — А я здесь купался. А вот там, наверху и был сигнальщик…

— Тебе бы стоило тотчас спешить наверх. Ты мог бы застать преступника, описать его приметы.

— Не сообразил, — развел руками Аркадий. — Привычка журналиста: сперва надо записать.

По склону, по узким тропинкам стали карабкаться вверх. Вскоре оказались на площадке, с которой, видимо и сигнализировал лазутчик. Трава была примята, вчерашний короткий дождь лишь слегка смочил степную землю. Будто имелись нечеткие следы копыт, да куча конского навоза.

— Пегая кобыла была… — заключил штаб-капитан, поковырявшись палочкой в куче.

— Как вы узнали?… Вы шутите?…

— Да, конечно же, шучу! Как по навозу можно узнать цвет лошади? Все, что могу сказать — след свежий, лошадь кормили овсом. А овес-то нынче дорог.

— Нынче ничего дешевого не осталось.

Ни окурков, ни обрывков бумаги не имелось. Лазутчик был аккуратен.

Штабс-ротмистр осмотрелся, взглянул на море. О вчерашней бомбардировке уже ничего не напоминало. На лазурном полотне моря скользили под умеренно чистыми парусами лодки и лодочки, с них рыбаки тянули сети. На ними крикливо висели чайки, норовя стянуть рыбешку.

— Как же красиво тут у вас. Дай бог, доживу до отставки, поселюсь здесь… Город у вас старый?

— Не-а. Основан по повелению царицы Екатерины в 1790 году.

— Странно, а ведь хорошее место.

— При древних греках тут был город Аретуса… Иные дома и нынче стоят на фундаменте более древнем, чем крест Спасителя.

— Древние греки… Аретуса… Надо же… История, мой друг, куда ближе, чем нам может показаться… Я до приезда в ваш город полагал, что бригадир — это нечто из прошлого века. Думал, что в Империи уже ни одного бригадира нет в живых — ведь уже без малого шестьдесят лет как в это звание не производят. А у вас тут, оказывается, если не бригадиры, то их жены здравствуют.

Штабс-ротмистр был задумчив и словно даже расслаблен. Обращение «мой друг» навело Аркадия на мысль, что с военным можно быть если не на короткой ноге, то хотя бы полудружески.

— Скажите… Вас совсем не заинтересовала шифровка… Почему?… Быть может, в ней содержатся сведенья о лазутчике?…

Офицер задумался, тень сомнения проявилась на его лице: не поставит ли разглашение этой детали под угрозу все следствие? Будто бы нет.

— Судя по записи, это новейший английский шифр лорда Плейфера. Работа с ним столь проста, что обучить шифрованию можно десятилетнего мальчишку за четверть часа. Мы приложили нечеловеческие усилия, чтоб получить его описание. И что? Наши языковеды в один голос утверждают, что вскрыть его невозможно.

— Разве такое быть может? — удивился Аркадий. — Если он так прост в использовании, то, верно, и решается легко. Просто ответа пока никто не заметил. Привлеките общественность! Напечатайте его как шараду в каком-то журнале.

— Глупости. Даже если кто-то найдет способ расшифровки, англичане его просто сменят… Нам тут делать нечего, давайте выбираться в город… Мы, похоже, далече забрались. А ты как отсюда добирался.

Аркадий рассказал о том, как его подобрали в чистом поле.

— Говорите, встретили протоирея… Так-так-так…

— Неужто вы и честного отца подозреваете?…