По каменной тропинке он добрался до крыльца, остановился под навесом и только тут собразил, что действия его рискованы, а главное необязательны. Нет Мишки дома, вот и весь текст отчета.

В дальнейшем Яров никогда не мог разоробраться - простейшее любопытство или обязательность заставили его подобрать ключ к входным дверям дома и открыть дверь.

Но он проделал эту операцию и оказался в сенях, где пахло не капустой и гнилью, как он привычно ожидал было - а дорогим табаком и одеколоном.

Уже по кухне Яров понял, что во-первых: дом теплый, то есть прогретый - следовательно обитаем. А во-вторых, окна задернуты плотными жалюзями, потому снаржи свет и не виден: над газовой плитой светилась лампа.

- Дуков! - негромко окликнул Яров и не получил ответа.

Он миновал короткий коридорчик и через секунду ответ получил. Что-то подобное этой картине подсознание Ярова ожидало.

Телохранитель лежал на боку, возле уставленного бутылками и тарелками стола. На низкую светившуюся люстру был накинут темно-золотистый женский платок, но освещения хватало, чтоб различить, что Дуков лежит скрючившись, обеими руками вцепившись в ствол короткого ружья, дуло которого засунул себе в рот. А череп его наполовину отсутствует. То есть затылка нет, одно лицо осталось. А там где располагался этот остаток головы - на полу темнела громадная темная лужа. Крови, следовало понимать.

Вся картинка врезалась в мозг Ярова контрастная в каждой детали разом, но он ещё стоял, не в силах двинуться и не понимая не только что сущности увиденного, но что более существенно - что ему-то в создавшейся обстановке делать?

И сделал то, что требовалось - прикрыл дверь и на цыпочках вышел на крыльцо. Потом удержался от того, чтоб не бежать сломя голову и ровным шагом достиг калитки. Где резко остановился - не потому что передумал, а от того, что с улица донеслись голоса: кто-то шел вдоль забора.

Яров резко присел, укрывшись за парой каких-то бочек возле калитки.

Прохожие, судя по громким голосам, были крепенько навеселе. И через секунду Яров слышал уже каждое слово.

- Слышь, Колян, а заглянем к Дуке! Может он дома.

- Так и что?

- Да поклянчим у него бутылку! Завтра отдадим! Надо же ещё дерябнуть! Душа просит, Колян! Не хватает!

- Неохота мне с этим жлобом связываться. Да и не даст.

- Тебе даст! Ты ж ему стекла для парника достал.

- Да нет... Скупердяй он. И не друзья мы с ним. К тому же и не пьет, придурок.

- Ну, а ты попроси! Что он, не мужик? Не поймет?

- Так его дома, видать, нет.

По мельканию теней возле заборчика Яров понял, что оба гулены остановились у калитки, а потом в доме приглушенно прозвучал звонок. Через минуту послышался разочарованный голос.

- Нет его дома, Колян. Я ж тебе говорил.

- Так дрыхнет он! Я видел, как он в обед приезжал!

- Свалил, видать.

Но пьяница оказался настырный и, сбавив тон, произнес шепотом.

- Слышь, давай мы у него бутылку поищем, а? Аккуратненько в холодильник заглянем. Выпить же хочется!

- Да ты что, брось! Он же засечет, так не сдобровать! С этими долбаком связываться опасно. Пойдем Колян, тряхнем Верку-проститутку, если она в настроении, то поймет.

- Так у неё какой гости...

- Ну и что?

Голоса начали удаляться. Яров усвоил только одну, нужную информацию Дуков приезжал в обеденное время. Но не уехал, как предполагали пьянчужки, а остался здесь навсегда - в ещё живом виде. И этот его (уже мертвый) вид так и впечатался в мозг Ярова: лежит скрюченый, со стволом ружья во рту.

Застрелился, следовало понимать?

Но до судьбы телохранителя забот Ярова теперь не было. Теперь со всей четкостью он понимал, что вольно иль невольно, но оказался свидетелем дел достаточно скользких. А если к этому свидетельству приплюсовать неудачный размен валюты поутру, то получалось, что за один день, он, Яров, набрад себе на шею уголовных приключений больше, чем за всю прожитую жизнь. И вопрос не в том, как это оценивать, а как унести отсюда ноги, чтоб все эти ситуации миновали его и не имели последствий.

Хорошо, что нанятый извозчик оказался непорядочен и смылся!

Яров прикрыл за собой калитку и сумел сдержать свои нервы настолько, что даже запер её.

Как он выбрался из поселка и оказался на шоссе - в памяти и чувствах не сохранилось. Пути домой он тоже не знал, лишь предполагал, что где-то должна быть станция пригородной электрички.

Но длинный мост он миновал пешком, а потом почти сразу увидел несколько человек, ожидавших транспорта на автобусной остановке.

Полностью Яров очнулся только в автобусе, когда тот уже вкатился в Москву. Картинка с телом Дукова не стиралсь из мозга. И помимо воли своей Яров сделал ей анализ. Конечно, можно покончить жизни самоубийством и таким способом: выпил за столом водочки, сунул в рот ствол ружья и нажал на курок, после чего упал на пол. Но как бы не был несведущ в таких делах Яров, однако у него доставало разума поставить под сомнение очевидность происходящего: подобную картинку можно и инсцинировать. То есть опять же дать человеук как следуте выпить, а потом скрутить его, и засунуть в рот оружие, нажав на курок.

В любых случаях, это Ярова не касалось. Для отчета хватало трех слов:

"Телохранитель Дуков - мертв". А в остальном пусть Рол досконально разбирается сам.

За тридцать минут автобус докатился до метро и, не определяя какая это станция, Яров спустился на эскалаторе вниз и сел в вагон, не считывая наплавления.

Оказалось - правильная. До нужной станции "Измайловсикй парк" требовалось добираться всего лишь с одной пересадкой.

К моменту, когда Яров выбрался на улицу, план дальнейших действий у него сложился полностью. Сегодня - никаких информаций работодателю. А завтра вечером, после того, как врачи поработают над геморроем Рола, можно будет сообщить ему по телефону: "Задание выполнено, никаких результатов, по указанному адресу никого нет. Будь здоров."

И на этом единственный криминальный эпизод в собственной жизни закончится.

Чувствуя, что с каждым шагом слабеет от усталости и переживаний, Яров уже с изрядным трудом добрался до дому и поднялся на свой этаж. А когда вставил ключи в дверной замок, тут же услышал из глубины квартиры музыку, чей-то смех и шаги в коридоре.

Поначалу он настолько испугался, что отпрянул от двери, но потом смекнул, что это не засада. Ни милиционеры, ни бандиты не проводят своих операций при сопровождении музыки и женщин.

Он открыл двери и громко прихлопнул их за собой. На этот сигнал из комнаты выскочил Игорь. Дорогой сын оказался не то что без штанов, но и вовсе без трусов, веселый, пьяненький и крайне удивленный появлением родного отца.

- Батя?! Ты откуда?! Вот так явление Христа народу!

Сын был почему-то уже загорелым, поперек бедер тянулась ленточка белой кожи, высокий, статный парень - почти атлет, не в папу.

- А откуда я могу быть? - язвительно осведомился Яров, краем глаза приметив двух решительно голых девиц в комнате.

- Тебя выписали из больницы?!

- Как видишь. А ты приладил шлюх на мою постель?

- Батя, ну не пузырись! - укоризненно засмеялся сын. - Я ж не знал... Ну, посиди на кухне, я всех погоню. Только не нервничай, пять минут и все будет хоккей!

Яров шагнул на кухню, все же не удержавшись, чтоб не приостановится в дверях комнаты. Так и есть - веселые, голые девицы без тени смущения и дай Бог, чтоб старшей было восемнадцать лет - совсем соплюхи! Да ещё двое разом!

- Здрас-сте, барышни! - поздоровался Яров.

- Привет, папашка! - лихо ответили барышни.

Застань подобную ситуацию Яров скажем год назад, он ещё не знал бы как на всё отреагировать, а сейчас он даже не рассердился. И никаких нотаций читать не собирался. Не те отношения. Коль скоро все двадцать семь лет не наставлял родного сынулю на путь истинный, так что теперь кудахтать? Пусть ему читают мораль мама и дедушка с бабушкой. А впрочем, вспомнил Яров, у дорогого сыночка теперь ведь и жена с ребенком есть, так что это их проблемы. Идите вы все к черту.