Яров глянул на него внимательно и спросил негромко.

- Ты так страшишся смерти, Рол?

- А ты?

- Да, пожалуй, уже не очень. У меня уже лет десять как все впечатления, события, все эмоции повторяются. Всё, что ни случится - имело прежнии аналогии в жизни. Ты ещё не поймешь, ты молод и каждый день тебе приносит новизну.

Рол прищурился и спросил подозрительно.

- Бесконечно ты бы жить досконально не хотел?

Яров ответил, словно шутил.

- До таких глубин я ещё не доходил. Но если бы наше сущестование было бесконечным, то этот многократный повтор всё одного и того же довел бы до такой скуки, что сами в петлю полезли бы. Так что неизбежность физической кончины - разумный закон природы.

- Это ты брось! Я никогда не соскучусь землю топтать! Хоть тыщу лет проживу! - он засмеялся с такой уверенностью, слово только что купил билет в Бессмертие. - Мне теперь самое главное, как врач сказал, - первый раз просраться! Прямую кишку свою привести в рабочее состояние! И я пойду на поправку, как голый гомосека в....

Куда спешит голый гомосека Яров не дослушал, вышел из спальни, тут же появился в холле охранник, который и вызвал ему лифт.

Пащенко со своими "жигулями" терпеливо дожидался его на улице.

В двенадцатом часу ночи Яров вошел в свою квартиру, уже из дверей услышав телефонный звонок.

Трубку он сдернул, выпалил : Да!" и при первых словах ответа задержал дыхание.

- Это Елена, Илья Иванович. Я на дежурстве. Простите, что поздно звоню, но мне показалось, что я с вами плохо разговаривала сегодня днем. Как-то неважно после этого разговора себя чувствую. Мы с вами не о том говорили...

- О том. - тут же ответил Яров. - И обо всем договорились. Конец вашего мая начало июня - мои. Я нанимаю это ваше время в аренду! А до конца мая и мне надо закончить кое-какие дела. Может быть, я уеду в Подмосковье, у меня там филиал фирмы. Я, конечно, буду вам звонить. И постарайтесь меня за это время не забыть. Вам нужны сейчас деньги на жизнь, на бензин?

- Что с вами? - тревожно спросила она. - Я вас просто не узнаю.

- Я сам себя не узнаю. - сознался Яров. - Меня тут довели до ручки. Извините.

- Ничего. Я вас понимаю.

- Еще не вечер, Лена. Мы все успеем. Если захотите, конечно, со мной немного...

Он не смог закончить фразы, которая в начале своей уже показалась неприличной, а она ответила еле слышно.

- Захочу. Меня вызывают в шестую палату. До встречи тридцатого мая. Спокойной ночи.

- Спокойной ночи. - он положил трубку, удивляясь той жесткости и уверенности с которой провел беседу. Он, который всю жизнь у женщин лишь осмеливался "просить", теперь вдруг начал "требовать", а к тому же и непререкаемо. От чего такие метаморфозы? От состояния души? От Болезни? Или много вульгарней - от того, что в кармане такие суммы, о каких раньше и не мечтал? Так значит, деньги и характер меняют?

Он припомнил, что по дороге от Рола намечал ещё один телефонный звонок и вспомнил кому, когда уже разделся и готовил ужин. Было уже около полуночи, но церемонится теперь с кем-либо Яров не собирался.

Он нашел договора, предлагаемые "Гарантом-сто" и на обороте одного листа обнаружил домашний телефон Наташи Линевой. Тут же набрал номер, трубку снял обладетель лирического тенора.

- Вас слушают, это квартира Линевых.

- Наталью. - коротко потребовал Яров.

- Ее нет дома. Говорит её муж Михаил. Если надо что-нибудь передать сделайте милость, сообщите.

- Сделаю милость. Вы работаете в одной фирме с женой?

- Конечно.

- Прекрасно. Это Илья Яров говорит, вам мое имя известно?

- Конечно, Илья Иванович! Мы с Наташей о вас говорили.

- Так вот слушай меня внимательно, трупоед и гробокопатель! Я подохну, но без вашей помощи! Не мечтай заполучить мою кваритру после моей смерти, сученок!

- Простите Илья Иванович, но это не телефонный разговор! - испуганно возмутился лирический тенор.

- Правильно! Но встречаться со мной - не советую! У меня - заразная форма виртуально-психозного рака! Если твоя жена или кто из твоей вонючей фирмы ещё раз ко мне прийдет, то я так плюну-дуну в ваши рожи, что вы быстрей меня околеете! На корню сгниете! Все ясно?!

- Более чем...

- Привет.

Он положил трубку, весело припоминая, существует ли заразная форма неведомого виртуально-психозного рака, или это его выдумка? Выдумка. Но от результатов её стало легче. От подозрительных услуг фирмы "Гарант-сто" он во всяком случае увернулся с гарантией на сто процентов.

Довольный сам собой, он поужинал и вдруг понял, что так с людьми, как говорил он сейчас с Еленой и мужем Натальи Линевой - он не позволял себе говорить ни разу в жизни. Прикрикивал на школьников, выкладывал язвительные гадости коллегам - но такой обнаженной, беспощадной резкости не позволял себе никогда. Получалось, болезнь уже давала себя знать - что-то в душе Ярова надломилось или на поверхность натуры стали проступать ранее подавляемые черты.

...Поутру оказалось, что если Яров ещё и колебался в решениях, принимать ли предложение Рола поработать где-то подальше от столицы, то судьба уже распорядилась по своему. Она, подлая, не оставляла ему, Ярову, никакого иного шанса на покой и жизнь отстраненного созерцателя.

Началось с того, что едва он вышел из дому, чтобы купить молока и творога к завтраку, как дворник Николай, который лет пятнадцать бессменно наводил во дворе порядок - впервые поздоровался с Яровым. Уже странное, из ряда вон выходящее явление.

А когда Яров возвращался обратно домой, уже с покупками, Николай поджидал его без лопаты и, судя по неуверенному виду, имел явное намерение завести беседу. Жажда общения светилась в его красных глазах и припухшем лице забубенного алкоголика.

- Слышь, Иваныч, поговорить бы надо.

- Страдаем? - Яров сунул было руку в карман, чтобы предложить дворнику денег на опохмелку, но тот заметил этот жест и даже выразил возмущение.

- Ты погодь. С этим не торопись. У меня самого четвертинка есть, могу и поднести. Спустимся до подвала, потолкуем.

Пока они спускались по темной лестнице в сырой подвал, Николай говорил все тем же осуждающим тоном.

- Ведь почитай, годов двадцать на одном дворе толкаемся, а чужие получаемся. А вот тут и случай пришелся.

- Какой случай?

Они уже оказались в каморке дворника, в которой совешенно неожиданно было очень чисто, тепло и сухо.

- Присядь, Иваныч, присядь. Немножко выпей, чтоб удар перенести легче было.

- Да не пью я с утра! Какой ещё удар? - удивился Яров.

- Милиция тебя ищет, вот какой удар.

- Какая милиция? - охолодел Яров.

- А какая она ещё бывает? Та самая, которая нас бережет... А дело такое, что с нами вчера новый участковый знакомился. По очереди два дня со всеми дворниками говорил. Со мной тоже. Лейтенант Борзов, наш новый участковый... Ну, а вдоль разговора он показывал фотографии. Разных бандюков. Спрашивал, не проживает ли кто здесь похожий. Доходит до тебя?

- Доходит. - кивнул Яров. - И в одной фотографии ты меня узнал?

- Как родного. Но - не боись. Не сказал, не выдал, не опознал.

- Подожди, Николай... Ты же мог ошибится.

- Мог. - не смущаясь кивнул дворник. - Но это невозможно получалось. Потому как мало того, что ты лицом схож. Так ещё на этой фотке у тебя так же ухо заклеено, как вот сейчас.

Яров невольно уцепился за свое ухо - он попросту и забыл про этот пластырь, прикрывающий боевую рану.

А дворник уже подносил слегка дрожащей рукой станканчик водки и говорил миролюбиво.

- Ты нервы свои не дергай, но по делу будет, если куда себя подальше похеришь. Месяца на три-четыре. Долго этот легавый у нас не удержится, молодой, землю носом роет, быстро наверх уйдет. А если ты случайно ему на глаза попадешся, так плохо будет.

- Почему ты меня не опознал, Николай? - с любопытством спросил Яров.

- Спервоначалу потому, что знаю тебя годов двадцать. А потом потому, что ментов знаю всю свою жизнь. И хоть сам от них не страдал, но много моя родня от них перетерпела. Племяники до сих пор на зоне безвинные сидят. А нынче менты для простого человека куда как опасней любого бандита стали. А ты - учитель. Ты не можешь быть против закона. Но им, молодым дуракам в погонах, на то наплевать. Выпей, выпей, тебе надо усы отрастить, бороду и очки надеть.