– Какие вопросы, Кларри! – сказал я.

Сразу после полудня на горизонте показались два темных пятнышка. Ради такого случая пришлось вскрыть второй ящик пива.

– Вот мы и прибыли, – сказал Кларри. – Вон те два острова – наши. Именно они изображены на карте. Только не лейте пиво так быстро! Высокая пена хороша только при стирке белья.

Он взял из моих рук стакан и принялся критически рассматривать его.

– Да, – пробормотал он. – Если бы Дорис видела это, то наверняка сошла бы с ума. Она ведь у меня профессионалка.

– В каком смысле?

– Она работает барменом.

– А-а, – сказал я, пригубив пиво. – Который остров из тех двух нам нужен?

– Левый. Но до него еще идти и идти.

– Может, тогда перекусим? Я что-то проголодался.

– И я не откажусь.

Когда наша трапеза, сопровождаемая богатым возлиянием, подошла к концу, до островов было рукой подать.

– Видите, как кипит вода прямо перед островом и слева от него? Это волны разбиваются о рифы, – Кларри презрительно сплюнул. – Как Ромней не заметил их? Или спал, или был в стельку пьян. Как близко я должен подойти к рифам?

Но мое внимание сейчас было целиком приковано к правому острову.

– Какое расстояние отделяет эти острова друг от друга? – спросил я.

Кларри оценивающе прищурился.

– Думаю, метров восемьсот, а может, и того не будет. Но вы ведь хотели взглянуть на риф, а не на остров.

– Знаете, Кларри, я передумал, – медленно сказал я. – Мне бы хотелось осмотреть вон тот остров.

– Слева?

– Нет, справа.

– Хорошо. Вы меня наняли, вам и командовать.

Он пожал плечами и взялся за руль. Его яхта обогнула рифы, возле которых ревел прибой, и стала приближаться к правому острову. Вблизи он оказался куда больше, чем издали. В центре острова возвышались три холма, поверхность целиком покрывал буйный тропический лес, спускавшийся к самой воде.

– Какова площадь острова? – спросил я.

– Примерно три квадратных мили.

– Куда мы сейчас направляемся?

– В глубине лагуны есть небольшой пляж. Это лучшее место для швартовки.

– Хорошо.

Он управлял своим суденышком ласково и нежно, словно мать, баюкающая своего ребенка.

Скоро нос яхты уперся в мелкую гальку пляжа.

– Я останусь здесь, – сказал я. – А вы немного отплывите в сторону и ждите моего сигнала.

– Значит, я должен бросить якорь невдалеке и ждать, пока вы наиграетесь в Робинзона?

Я размышлял, внимательно разглядывая заросшие кустарником берега. Что-то обязательно должно произойти здесь сегодня. Но что бы ни случилось, декорация для драмы идеальная.

– Да, – произнес я. – Так и сделаем. Бросайте якорь и будьте начеку. Если появится Ромней и вся его компания, скажите, что я здесь.

– Хорошо, я скажу. А потом?

– Ждите, пока я не появлюсь на пляже. Тогда я подам вам сигнал.

– Хотелось бы дождаться его до прихода темноты. Иначе вам придется махать рукой до самого рассвета.

– Постараюсь, – сказал я, выскакивая на берег.

Кларри, силуэт которого четко вырисовывался на фоне ослепительной синевы лагуны, крикнул мне вдогонку:

– А что мне делать, если начнется потасовка?

– Скорее всего, ее не будет.

– Думаю, Дэнни, вы поступаете опрометчиво, высаживаясь на этот остров. Здесь даже задницу не спрячешь. Надо было мне потребовать свои двадцать пять монет вперед... В любом случае будьте осторожны и не задерживайтесь здесь.

Судно медленно отчалило от берега, и я помахал ему вслед. Отойдя на сотню метров, Кларри добавил оборотов и переложил руль влево. Яхта пулей полетела к выходу из лагуны. Волна, поднятая форштевнем, забурлила у моих ног.

Выбравшись на пляж, я почувствовал себя совершенно отрезанным от цивилизованного мира. Присев на первый приглянувшийся мне камень, я разулся, чтобы просушить башмаки, и закурил. Спустя десять минут и обувь, и брюки были сухими, а солнце стало обжигать кожу через одежду.

Яхта Кларри вскоре превратилась в крохотную точку на горизонте. Я неторопливо обулся и стал озираться по сторонам.

Все вокруг так и дышало покоем. Чертовски приятная штука, скажу я вам, – оказаться единственным человеком на земле. Впрочем, вскоре тишина стала мне надоедать. Всякая полная тишина имеет какой-то зловещий оттенок. Только ради того, чтобы услышать шипение спички, я закурил снова.

Как там поживает без Дэнни Бойда город Нью-Йорк? Ведь до Рождества осталось всего несколько дней. Я вспомнил снег, Санта Клаусов, украшенные игрушками елки, и меня охватила ностальгия.

Как хорошо было бы сейчас сидеть в своем кабинете вместе с Фрэн Джордан, грызть жареные каштаны, любоваться на небоскребы Манхэттена и на коленки моей очаровательной секретарши!

Внезапно за моей спиной раздался еле уловимый шорох!

Помимо воли волосы у меня на голове встали дыбом. Я уже так привык к тишине, что скрип песка под чьими-то ногами казался мне ревом реактивного самолета. Кто-то приближался ко мне через заросли лиан, с легким шумом раздвигая листву.

А потом раздался и голос – не дьявола, а человека:

– Наконец-то вы догадались посетить этот остров, Дэнни Бойд. Я уже целую неделю схожу здесь с ума от скуки.

На песок пляжа грациозно ступила живая и невредимая Лейла Гилберт. Лукаво рассматривая меня, она остановилась, уперев руки в бока.

Ее светлые волосы выглядели еще более спутанными, чем в прошлый раз, но сейчас солнце почти обесцветило их. Некогда бледное лицо покрывал бронзовый загар. Только глаза по-прежнему не утратили своей интенсивной кобальтовой синевы, и в их глубине все так же плясали огоньки скрытой иронии. На девушке был только платок, повязанный вокруг груди, да узенькие шорты, полностью открывающие бедра. Да, ноги у нее хоть куда – длинные, стройные, гладкие. Бронзовый загар покрывал их точно так же, как и остальное тело.

– Где Джек Ромней? – спросила она, и от этого глубокого, чуть хрипловатого голоса у меня все замерло внутри.

– Он, наверное, появится здесь вместе со всеми остальными.

– Они знают?

– О чем?

– Что я жива?

– Не думаю... Если только Ромней не проболтался.

Она протянула руку вперед и вытащила из моего кармана сигареты и спички.

– Не курила уже два дня, – объяснила она. – С ума можно сойти... А теперь расскажите мне все по порядку. Я совсем потеряла связь с цивилизованным миром. Мне иногда кажется, что мы потерпели кораблекрушение еще до первой мировой войны.

– Ничего особенного за эту неделю не случилось, – стал объяснять я. – Главная сенсация – это ваша смерть. Сообщения о ней занимают все первые страницы столичных газет.

– Когда вы догадались обо всем, Дэнни?

– Вчера вечером, когда Ромней нарисовал мне карту этого района. Он указал риф, на который напоролась яхта, и остров, на который выбрались пассажиры. Я сразу обратил внимание на то, что рядом имеется и другой остров.

– Джек Ромней – надежный малый, – сказала Лейла непринужденно. – Но и вы неплохо справились со своей задачей. Рада, что не обманулась в вас. Вы оказались достаточно проницательным, чтобы заметить кое-какие несоответствия. Наверное, поэтому я и выбрала вас среди других частных детективов.

– Не одного меня. А Дженкинс? Он работал еще на вашего отца. Их, наверное, свел Барт.

– Верно.

– Значит, как только я доставил ваше письмо Барту, тот послал ко мне Дженкинса с магнитофонной лентой. Правда, этот подлец пытался меня еще и шантажировать. Общий план операции разработали вы?

Лейла усмехнулась, просеивая сквозь пальцы мелкий песок.

– Я была уверена, что, заполучив конкурента, вы будете действовать энергичнее, а главное, – быстрее...

– Итак, мне стало ясно, что ваше доверенное лицо – Джек Ромней – посадил яхту на риф по вашему распоряжению. Вы тщательно выбрали время и место. Ведь в суматохе никто не должен был заметить, что Лейла Гилберт поплыла совершенно в противоположную сторону. Но дальше получается неувязка. Какую историю должен был поведать Ромней, отыскав своих пассажиров на острове? Это должна была быть очень правдоподобная история, иначе они могли в нее и не поверить.