– И чем все это кончилось?

– Старик вызвал Паркера к себе и предупредил, что если тот проведет с Лейлой хотя бы еще одну ночь, его сестра окажется в постели Гилберта. Как говорится – око за око, зуб за зуб. Урок пошел впрок. Паркер присмирел... Правда, говорят, что его сестра тронулась... повредилась умом...

– Попахивает мерзко.

– Не без этого, – согласился Дженкинс.

– В общем, Гилберт был подлым существом, и врагов у него было много...

– А разве я спорю?

– Но это не мешало вам выполнять его поручения.

– А как еще заработать на кусок хлеба, мистер Бойд? – он скорчил печальную рожу. Выбора у меня не было.

– Следовательно, Деймона Гилберта вполне могли убить. Что вы об этом думаете?

– Никогда не занимаюсь вещами, не приносящими доход. Вот с Лейлой – совсем другое дело. Как-никак на кон поставлено десять тысяч. Тут уж я в лепешку разобьюсь.

– Хорошо. Мы выяснили, что многие люди имели повод расправиться с Гилбертом. Их можно даже понять. Но за что убили Лейлу? Чем она досадила всем этим людям?

– Увы, тут я пасую! – Дженкинс встал и стряхнул на ковер остатки пепла. – Все это придется выяснить в Австралии. Будем надеяться, что вам повезет.

– Разве у вас нет хоть смутной версии?

– Могу сказать только одно: она была достойной дочерью своего отца. Яблочко от яблоньки недалеко катится. Думаю, на первый раз этого достаточно, – скверно улыбнувшись, он направился к двери и уже на пороге сказал:

– Желаю вам успеха, коллега.

Дождавшись, пока за ним не хлопнула дверь приемной, я вышел из кабинета. Фрэн сидела с таким видом, словно у нее отобрали любимую игрушку.

– Ты что-то не в духе, крошка, – сказал я. – Как дела?

– Билет на самолет заказан, – сказала она официальным тоном. – Отлет в восемь утра, не забудьте.

– Не забуду. Первая посадка в Сан-Франциско?

– Да.

– Когда самолет покинет тамошний аэропорт?

– Сейчас посмотрю, – она открыла записную книжку. – В четырнадцать тридцать.

– Завтра в это время запросишь аэропорт, дабы удостовериться, что самолет вылетел вовремя.

– Неужели ты думаешь, что я изведусь в тревоге за твою драгоценную особу, Дэнни?

– Когда ты будешь уверена, что моя драгоценная особа уже летит над Тихим океаном по направлению к Австралии, опротестуй чек, который только что был выписан этому Дженкинсу.

– С удовольствием. Мерзкий тип! Пока я выписывала ему чек, он рассматривал меня, как дешевую проститутку. Его отвратительные глазки ползали по мне, словно блохи, – в ее голосе чувствовалось одобрение. – А я уж подумала, что ты купил у него гарем и тебя будут сопровождать в путешествии знойные красотки.

– Вначале я согласился, но потом все же решил расторгнуть сделку. Вряд ли в распоряжении этого грязного сводника имеется хоть одна девочка, достойная внимания Дэнни Бойда.

Для человека, пугающегося даже лифта и издающего крик ужаса всякий раз, когда нужно распахнуть окно второго этажа, путешествие на высоте десяти тысяч метров над беспредельным океаном, где не на чем остановить взгляд, кроме плывущих далеко внизу облаков, – испытание почти невыносимое.

Весь этот день как бы стерся из моей памяти, оставив смутные воспоминания о страхе высоты, реве моторов, слепящем солнце, фиолетовом небе и постоянных тошнотворных позывах.

Мы сделали посадку в Гонолулу и снова поднялись в воздух. Пересекли сто восьмидесятый меридиан – линию перемены дат.

Когда наш самолет вдруг стал резко терять высоту и скорость, у меня возникло жуткое ощущение, что мы вот-вот врежемся в землю, которая быстро неслась нам навстречу, освобождаясь от вуали белых облаков.

– Приземление через пятнадцать минут; – объявила стюардесса для всех, а потом лично для меня: – Пристегните, пожалуйста, свой ремень, сэр.

– Вы издеваетесь! Я не расстегивал его целую вечность, с тех пор, как мы вылетели из Нью-Йорка! – возмутился я. – На мой взгляд, это единственная надежная вещь на всем вашем самолете!

– Не надо беспокоиться, – сказала она с очаровательной улыбкой, хорошо оплачиваемой авиакомпанией. – Все будет хорошо, уверяю вас.

– Какое там хорошо! – я указал в иллюминатор на несущиеся рядом с нами скалы. – Как можно лететь ниже их?

Стюардесса снова очаровательно улыбнулась.

– Мы заходим на посадку вдоль океанского берега. Только и всего. Извините, сэр, но я должна заняться другими пассажирами.

Я разочарованно проводил взглядом ее стройную фигурку. Уж если нам суждено разбиться об эти чертовы скалы, обязательно поцелую стюардессу в последний момент.

Наконец шасси самолета коснулось бетонной дорожки аэродрома, авиалайнер немного подпрыгнул, взвыл моторами, снова встал на колеса и понесся вперед, постепенно теряя скорость. Но именно сейчас мне суждено было пережить самое ужасное испытание.

Когда самолет замер у здания аэровокзала и пассажиры один за другим потянулись к выходу, я не смог последовать их примеру. Какая-то неведомая сила удерживала меня в кресле, не реагируя ни на мои попытки встать, ни на вопли отчаяния.

Спустя минут десять один из моих самых душераздирающих криков достиг ушей стюардессы, и та не замедлила явиться.

– Полет окончен, сэр, – сказала она вежливо. – Это уже Сидней.

– Спасибо, я догадался!

– Но тогда почему вы не покидаете самолет? – удивилась она.

– Я хочу его покинуть, черт побери! Но не могу!

– Разве правительство Австралии возражает против вашего визита?

– Откуда я знаю! Но против меня работают какие-то сверхъестественные силы. Я не могу шевельнуться. Мое тело разбил паралич.

Ее глаза округлились от удивления.

– Как это могло случиться? У вас вид совершенно здорового человека.

Голосом, полным скорби и безграничного терпения, я принялся объяснять ей:

– Я трижды пытался встать и трижды падал обратно в кресло. У меня что-то случилось с позвоночником. Уверен, что причиной этому было мартини с несвежими фруктами, которые вы мне подали недавно.

Внезапно выражение ее лица резко изменилось. Удивление сменилось решительностью, и она быстро протянула руки к моему солнечному сплетению. В ожидании худшего, я закрыл глаза, предполагая, что вид беспомощного калеки внезапно пробудил в девушке садистские наклонности. Все они тут в авиакомпании ненормальные!

Однако я не почувствовал никакой боли. Вместо этого раздался звонкий щелчок и сдержанный смех.

– Можете встать, сэр. Я расстегнула ваш пояс.

Самолет я покинул так же быстро, как и пылающий дом, но хохот трех буквально валящихся с ног стюардесс еще долго звучал в моих ушах. Нет, назад я вернусь только теплоходом!

Однако впереди меня ожидала еще масса препятствий: контроль таможенный, контроль паспортный, контроль санитарный. Это окончательно подорвало во мне веру в людей, а особенно – в хваленое австралийское гостеприимство.

Доктор вертел и выслушивал меня не менее получаса и остался весьма разочарован тем обстоятельством, что я не являюсь разносчиком чумы или сибирской язвы.

Таможенник столь же долго и тщательно перетряхивал содержимое моего чемодана, но не обнаружил там ни наркотиков, ни фальшивых банкнот. Более всего меня тревожил револьвер 38-го калибра, покоившийся в левом кармане моего пиджака. Если его вдруг найдут, попробуй объяснить австралийцам, что это не менее необходимый элемент моей экипировки, чем, скажем, носки или галстук. Каждую минуту я ожидал, что меня начнут охлопывать по телу, но это мероприятие, видимо, не входило в число обязательных. Еще через пять минут передо мной распахнулась стеклянная дверь, и я ступил на землю шестого континента.

Все аэропорты мира похожи один на другой: в то время, как одна половина публики суетится, собираясь улететь, вторая половина с мрачным видом ожидает неизвестно чего. Я опустил чемодан на бетонный пол, утер пот и задумался – куда направить свой путь: в бар или в гостиницу. Мои размышления прервал приятный звучный женский голос: