— Выходите, — повторил он нетерпеливо.

— Выхожу, — произнес я жалобно и открыл дверцу машины. — Мне следует идти обратно по мосту, дальше по проселочной дороге до новой мостовой, и по ней я выйду на шоссе, правильно?

— Разберетесь сами! — прорычал он.

— Хорошо, хорошо! — Я жалко улыбнулся. — Только одна маленькая просьба, а? У меня кончились сигареты, не дадите ли мне хоть одну?

— Я ошибался насчет профессии чистильщика. — Он засунул пистолет в плащ, затем начал искать в карманах пачку сигарет. — Вам, Бойд, остается только ходить по Бродвею с протянутой рукой и медной кружкой!

Ребром ладони я сильно ударил его по кадыку и, пока он производил какие-то булькающие звуки, схватил обеими руками за волосы и, пятясь задом, вылез из машины, вытащив его вместе с собой. Как только моя нога коснулась земли, я резко наклонил его голову и поддал ее коленом. При столкновении моей коленной чашечки с его лбом раздался слабый звук, и тело Чака сразу же обмякло. Я отпустил его волосы, и он упал в грязь лицом вниз.

Его пистолет лежал на полу машины; он упал туда, когда я ударил Чака по горлу, ключи были все еще вставлены в замок зажигания. Я засунул пистолет в карман своего плаща, завел мотор, развернулся и направился к мосту. «Может быть, — подумал я радостно, — восьмимильная дорога немного прочистит ему мозги».

Через пятнадцать минут я припарковался в квартале от отеля, прошел этот квартал пешком и поднялся в свой номер. Пистолет фальшивого Чака Маккензи был той же модели, что и мой, и это навело меня на мысль. Я засунул его пистолет в ящик письменного стола, а свой положил в карман плаща и вернулся к машине. Тщательно протерев пистолет, чтобы на нем не оставалось отпечатков пальцев, я засунул его за спинку сиденья водителя так, чтобы был виден только конец рукоятки. Я надеялся, что он не догадается о замене и поймет, что у него пистолет, которым совершено убийство, только тогда, когда будет уже слишком поздно, например, когда его подвергнут проверке в баллистическом отделе. Возвратившись в отель, я не спеша поужинал и вернулся в свой номер после десяти вечера.

Я принял душ, побрился — ничто так не убивает любовную страсть, как прикосновение щетины к нежной женской коже! — затем начал надевать свой курортный костюм. Он состоял из голубовато-серой рубашки от Феррари, рыжевато-коричневых слаксов, шелкового спортивного пиджака и замшевых, с загнутыми носками туфель. Затем я приготовил себе питье и посмотрел на часы: до встречи с Джекки Милн оставалось еще полчаса. Однако когда через пару минут зазвонил телефон, я сразу же поднял трубку.

— Я собираюсь убить вас, Бойд, — произнес мрачный голос. — И просто хочу, чтобы вы об этом знали.

— А, это вы, Чак, — ответил я приветливо. — Как себя чувствуете после прогулки? — Я подождал, пока на другом конце провода не затихли какие-то бессвязные звуки. — Если вы ищете свою машину, то она припаркована на Оушн-стрит, в одном квартале от моего отеля. Ваш пистолет засунут за спинку переднего сиденья, и если вы не против выслушать мой совет — почему бы вам не заняться сапожным ремеслом?

Снова в ответ раздались маловразумительные звуки, и я повесил трубку.

Я успел выпить еще немного водки, когда раздался стук в дверь Я открыл ее — передо мною стояло черно-серебристое видение, улыбавшееся мне; а при виде глубокого декольте мой язык буквально прилип к небу.

— Я освободилась раньше, чем предполагала, Дэнни, — сказала Джекки Милн, — и подумала: если вы у себя, то почему бы нам не начать свою работу пораньше?

— Блестящая мысль! — согласился я. — Ведь чем раньше мы закончим свой рабочий день, тем быстрее перейдем к более приятным занятиям, не так ли?

Джекки неопределенно улыбнулась мне и направилась к себе. Я последовал за ней; она закрыла за нами дверь. Но тут меня ждало разочарование — я увидел третью персону, удобно развалившуюся в кресле. Волосы цвета виски были все так же высоко зачесаны и сведены в изящный конус, но теперь голубые глаза не излучали молнии, а были подернуты капризной рябью.

На ней была мини-юбка бирюзового цвета, покрытая блестящими белыми завитушками, с глубоким вырезом вокруг белого пупка.

— Не забыли Шери Вейланд? — спросила Джекки.

— Мы встречались прошлой ночью, — ответил я без всякого энтузиазма.

— Садитесь же, Дэнни, — оживленно произнесла Джекки. — Пока я приготовлю вам выпить, Шери расскажет, почему она оказалась в Санта-Байе.

Я сел напротив блондинки, чувствуя себя настолько подавленным, что почти не глядел на соблазнительно колышущийся под облегающим черным крепом зад Джекки.

— Это было в нью-йоркских вечерних газетах, — произнесла Шери слабым голосом. — Я так испугалась, когда прочла, что даже не могла ни о чем думать.

Просто села на первый же самолет! — Она посмотрела на меня широко открытыми глазами. — Прошлой ночью убита Алиса Эймс, мистер Бойд! Выстрелом в голову!

Я постарался сделать вид, что безмерно поражен этим известием, так что некоторое время мы, остолбенев, глядели друг на друга, пока Джекки не принесла выпивку, нарушив молчание.

— Мне кажется, это многое меняет, Дэнни, — сказала она. — Я знаю, что вы работаете на Стирлинга Вейланда, но...

— Больше не работаю, — произнес я. — Меня уволили сегодня вечером.

— Вы встречались сегодня со Стирлингом? — волнуясь, спросила Шери.

— Встречался с его лакеем, который оказался вовсе не лакеем, а, как он сказал, Чаком Маккензи, хотя... он и не Чак Маккензи, — путано объяснил я.

Обе женщины тупо смотрели на меня некоторое время, я же смаковал напиток, дожидаясь, когда они переварят все только что услышанное от меня.

— Вы хотите сказать, — наконец отважилась спросить Шери, — что встречались сейчас с тем новым слугой, которого мы прошлой ночью видели в доме Стирлинга?

Тем, с пистолетом, который заставил всех нас уйти?

— Да, с ним. Потом он рассказал мне, что доводится другом Вейланду и что тот попросил его об одолжении, — продолжал я. — Затем он мне позвонил и сообщил, что разговаривал с Вейландом и будто тот хочет встретиться со мною этим вечером в баре, но вместо него появился этот... лакей и представился как Маккензи. Мы поехали в офис, а по дороге он заявил мне, что я с самого начала все делал не так и вообще все испортил, поэтому в моих услугах больше не нуждаются. И если я завтра утром не сяду на первый же самолет, то меня ждут большие неприятности.

Блондинки, посмотрев друг на друга, почти одновременно улыбнулись.

— Ты, кажется, угадала мои мысли? — пробормотала Джекки.

— У меня они появились еще раньше, дорогая, — промурлыкала Шери. — Но может быть, ты лучше все ему объяснишь?

— Вот как обстоят дела, Дэнни, — сказала Джекки. — Шери боится, что тот, кто расправился с Алисой, может попытаться убить и ее. Она нуждается в защите — именно поэтому и прилетела сюда, но я не очень гожусь для этих целей. — Женщина издала короткий ироничный смешок. — Сомневаюсь, в силах ли я защитить самою себя от какого бы то ни было физического насилия! И поскольку теперь вы свободны от обязательств перед Стирлингом Вейландом, не возьметесь ли за новую работу?

— Деньги не будут иметь значения, мистер... я хотела сказать, Дэнни! — Шери послала мне ослепительную улыбку. — Буду рада заплатить вам столько же, сколько платил Вейланд.

— Вы хотите, мадам, чтобы я стал вашим личным телохранителем? — уточнил я.

— Совершенно верно! — Она засунула руки в отверстие вокруг белого пупка и оттянула блузку вниз, беззастенчиво обнажив потрясающие груди. — Я буду вам так признательна, Дэнни!

— Почему бы и нет? — Я подумал, что ради собственного спасения мне придется найти убийцу Алисы и попутно стану охранять Шери — это делу не помеха. — Но почему вы думаете, что тот, кто застрелил Алису Эймс, попытается убить и вас?

Она еле заметно вздрогнула:

— Я не могу этого объяснить, просто у меня возникло ужасное предчувствие, что именно так и будет. Кто-то убил любовницу Стирлинга. Единственная оставшаяся у него женщина — это я. Может быть, звучит и глупо, но после всего, что наговорил Стирлинг в магнитофонной записи, я не могу отделаться от ощущения, что за всем этим стоит именно он.