Эйприл кивнула:

— Да, он не очень-то хорошо воспитан. Но все-таки странно… Почему он расспрашивал о том, чем мы занимаемся в свободное время? Трудно представить, Дженни, что он стал бы интересоваться подобными вещами, если бы не имел намерения пригласить тебя куда-нибудь.

Девушка пожала плечами:

— Сомневаюсь, тетя, что у него есть такие намерения. Наверное, он просто хотел выяснить, как мы живем в таком скучном городке. Ведь он задавал также много вопросов о магазинах и о банке.

— Ты полагаешь, он собирается задержаться в Бракстоне надолго? — осведомилась Эйприл.

Поднявшись с подлокотника кресла, Дженни в задумчивости прошлась по комнате.

— Надеюсь, что нет, тетя. И ты знаешь… Мне кажется, что ему что-то надо от нас. То есть он расспрашивал нас вовсе не потому, что так любопытен.

— Да-да, именно это я и имела в виду! — воскликнула Эйприл. — Мне тоже показалось, что он пытался что-то выведать. Но что же он хотел узнать?..

Дженни снова задумалась. Кейн и впрямь задавал слишком много вопросов. Причем некоторые из вопросов касались ее брата Джонни. И похоже, его очень взволновал тот факт, что они с Джонни — близнецы.

Но почему Кейн интересовался молодым человеком, с которым не был знаком и о существовании которого даже не подозревал до своего приезда в Бракстон? Подобное любопытство вызывало подозрения…

Пробормотав извинения, Дженни вышла из гостиной и направилась к себе — ей хотелось без помех обо всем поразмыслить. Оставшись в одиночестве, она принялась расхаживать по комнате. Да, существовала вероятность, что Рэнсому было что-то известно о Джонни. Возможно, он с ним встречался где-то или знал, что Джонни и Техасский Изменник — это одно и то же лицо. Возможно, он явился в Бракстон именно для того, чтобы выведать, где сейчас находится Джонни.

Девушка опустилась на край кровати и попыталась собраться с мыслями. Итак, было совершенно очевидно: если Рэнсом выследил Джонни до его родного городка, значит, знал, кто он и где живет. Возможно, Рэнсом знал о Джонни даже больше, чем она, его сестра.

Пальцы Дженни судорожно вцепились в кроватный столбик. О Господи, как же она глупа! Действительно, почему она сразу же не обратила внимания на расспросы Рэнсома? Почему ничего не заподозрила? Успокаивало лишь то, что она все-таки не выдала Джонни, — видимо, за прошедший год уже привыкла отвечать на вопросы знакомых.

Но что же теперь делать? Может, напрямую спросить Рэнсома, почему он проявляет такой интерес к ее семье? Или притвориться, что она ничего не понимает, но постараться с ним больше не встречаться? А может, ей следует сообщить Джонни о том, что в городе появился человек, который проявляет по отношению к нему чрезмерное любопытство?

После некоторого колебания Дженни решила, что должна предупредить брата, а потом пусть сам думает, как поступить. Поднявшись с кровати, она подошла к письменному столу, стоявшему у стены, и, выдвинув ящик, достала несколько листов бумаги и ручку. Бутылочка с чернилами, похоже, застряла где-то в глубине ящика. Ей пришлось засунуть руку в ящик по самый локоть, но бутылочка никак не поддавалась, видимо, зацепилась за какой-то выступ. Тогда Дженни выдвинула ящик до конца, и тут же раздался щелчок — задняя стенка чуть приподнялась.

Дженни на несколько мгновений замерла, в изумлении уставившись на тайник — она даже не подозревала о его существовании. Собравшись с духом, девушка сунула в тайник руку и нащупала грубую ткань мешковины. Выдернув руку из ящика, она увидела мешочек. Раскрыв его, обнаружила несколько пачек банкнот, аккуратно перевязанных бумажными лентами. Надпись же на лентах гласила: «Окружной банк Бракстона».

Рывком затянув шнурок на мешке, Дженни затолкала его обратно в потайное отделение и задвинула ящик. Затем заперла дверь и опустила на окнах жалюзи. Она сразу же поняла: деньги в дом принес Джонни. Кроме него, никто не мог сделать это. Наверное, он давно знал о существовании тайника и сейчас решил именно здесь спрятать свою часть добычи. Он спрятал деньги в ту ночь, когда наведывался домой. Теперь похищенные деньги находились в ее спальне, и ее могли арестовать как соучастницу ограбления. Если властям станет известно о Джонни и об этом тайнике, то ее примут за сообщницу преступников. А расспросы Кейна Рэнсома давали все основания предполагать, что Джонни уже находился под подозрением.

Но что же теперь делать? Что делать с деньгами? Может, вернуть их в банк? Нет, в таком случае ее тотчас же арестуют.

Тяжко вздохнув, девушка вытащила из стола бутылочку с чернилами и снова закрыла ящик. Затем взяла чистый лист писчей бумаги и ручку и надолго задумалась. Дженни не знала, что написать брату, и не знала, куда отправить письмо. «Джонни, но почему же, почему?» — спрашивала она себя снова и снова.

Дженни наверняка очень удивилась бы, если бы узнала, что в этот самый момент Джонни задавал себе аналогичный вопрос. Сидя на корточках у костра перед входом в неглубокую пещеру, он в задумчивости смотрел на огонь. Увы, все складывалось совсем не так, как он себе представлял. Действительно, зачем он остался в банде Доусона? Много утомительных часов им приходилось проводить в седле, и это совершенно ему не нравилось. К тому же его мучили угрызения совести.

Дженни была права. Ведь по его вине гибли люди, пусть даже лично он их не убивал. Да, он никого не убивал, но убивали другие, а он присутствовал при этом и ничего не делал, чтобы воспрепятствовать убийствам.

Джонни поднялся и встретился взглядом с Бобом Доусоном. Тот прищурился и проговорил:

— В чем дело, Техас? Что тебя беспокоит? Джонни пожал плечами:

— Ничего. Просто хочу спать. Пойду отдохну, Боб. Доусон кивнул и с усмешкой пробормотал:

— Что ж, отдохни, парень.

Джонни направился к своей постели под выступом утеса. Вытянувшись на одеялах, он положил голову на седло и прикрыл лицо шляпой. Он попытался уснуть, однако у него ничего не получалось — его по-прежнему одолевали тревожные мысли.

Почему же он не покинул банду Доусона? Нет, он оставался в банде не из страха получить пулю в спину. Скорее — из-за стыда. Да, Джонни стыдился своей наивности. Ведь еще совсем недавно он мечтал стать кем-то вроде Робин Гуда, о котором ему в детстве читала мать. Мечтал стать благородным разбойником и грабить богатых, чтобы отдавать награбленное беднякам. К сожалению, в действительности все оказалось совсем не так. И конечно же, Дженни бы обрадовалась, если бы узнала, что оказалась права. Впрочем, она всегда была права. Но вернуться домой он уже не мог. Не мог признаться в том, что оказался настолько глуп. Не мог вернуться еще и потому, что повсюду были расклеены листки с описанием примет Техасского Изменника. Его разыскивали за грабежи и убийства наряду с другими бандитами из шайки Доусона, так что выбора у него не было. Или все-таки имелся какой-то выход? Джонни каждую ночь задавал себе этот вопрос, однако ответа не находил.

Дженни тоже в эту ночь не спалось. Как только она закрывала глаза, перед ней возникали аккуратные пачки банкнот, перетянутые банковскими бумажными лентами.

Что же делать? С кем поговорить? Увы, ответов на эти вопросы она не находила. Временами ей казалось, что следует отправиться к шерифу Бартону и вручить ему эти проклятые деньги, придумав какую-нибудь историю. Но что она могла придумать? Ведь шериф в любом случае ей не поверил бы.

— Ах, зачем Джонни оставил их здесь? — прошептала она, наверное, уже в сотый раз. — Почему не забрал с собой? Почему не спрятал в другом месте?

Услышав, как часы пробили три раза, девушка тихонько застонала и перевернулась на другой бок. Но сон по-прежнему не шел, и Дженни, решив, что чашка ромашкового чаю, возможно, успокоит ее, поднялась с постели. Накинув халатик, она направилась на кухню. Ей не потребовалось много времени, чтобы раздуть тлеющие угли в большой железной плите и вскипятить кастрюльку воды для чая. Но вскоре выяснилось, что чай нисколько не помогает от бессонницы. К тому же у него оказался какой-то отвратительный привкус. Сделав еще глоток, Дженни поморщилась и, поднявшись со стула, вылила чай в жестяное ведро, в котором оставалась грязная вода после мытья посуды. Тетушка Эйприл, по всей видимости, забыла его вынести перед тем, как отправиться спать. Решив, что нужно вынести ведро, девушка отодвинула щеколду и вышла на крыльцо внутреннего дворика. В призрачном лунном сиянии чудилось, будто деревянный забор, отделявший двор от проулка, колышется.