– Посмотрите на это...

Его одутловатое лицо было невозмутимым, но в глубине темных глаз плясал огонек злой иронии. Юбер взял фотографию и немного переместился, чтобы лучше рассмотреть ее. У него перехватило дыхание, и это не было комедией. "Ну вот", – подумал он.

Снимок представлял трех голых человек – двух мужчин и женщину, лежавших на кровати. Юбер, Энрике и Пирл занимали позы, делавшие честь по крайней мере фантазии режиссера. Юбер изобразил легкую дрожь в руках и намеренно задержал дыхание, чтобы к лицу прилила кровь.

– Вы себя узнаете? – проквакал карлик.

Как не узнать? Из всех троих неузнаваемой оставалась одна Пирл, а лица мужчин были видны очень четко. То, что у них были закрыты глаза, можно было объяснить сильным удовольствием. Юбер с трудом проглотил слюну.

– Кто... кто это сделал? – с трудом выговорил он.

– Я, – просто ответил Гордон. – Если вас интересует, могу продать... естественно, вместе с негативом.

Юбер постарался изобразить страх.

– Сколько? – прошептал он.

– Недорого... Поскольку вы мне симпатичны, это будет стоить сто фунтов.

– Вы с ума сошли! – возмутился Юбер.

Гордон пожал плечами.

– Жить-то надо...

Юбер размышлял. Он не предполагал, что мерзкий карлик потребует у него денег. Скорее всего, это был пробный шаг. Конечно, он сделал не одну фотографию. За остальные придется расплачиваться уже не деньгами.

– У меня нет с собой такой суммы, – глухо произнес Юбер.

– Да есть, – почти весело возразил Гордон. – В заднем кармане ваших брюк лежат две пачки.

– Но я брал оттуда, чтобы...

– Так у вас, наверное, что-нибудь есть и в бумажнике.

Юбер послушно достал бумажник и сосчитал наличность. Там лежали восемь фунтов и несколько шиллингов. Он достал восемьдесят фунтов, оставшихся в кармане брюк.

– Это все, что есть...

Гордон быстро взял деньги.

– Ладно, пойдет, – решил он. – Уступлю по дружбе.

Он снова вышел в соседнюю комнату, принес негатив и отдал Юберу.

– Вот. Теперь сможете напечатать еще, для друзей, – тяжеловесно пошутил он.

– Не смейтесь, – буркнул Юбер. – Мне так стыдно... Очевидно, мы были жутко пьяными.

– Да уж!

Карлик выключил свет и открыл дверь. Начинался пасмурный серый день. Дождь прекратился, но шоссе еще не успело просохнуть после недавнего ливня, а ветер продолжал дуть с прежней силой.

– Поторопитесь, – буркнул Гордон.

Когда Юбер проходил мимо, карлик добавил:

– Надеюсь, это не помешает вам прийти снова. Вы всегда будете желанным гостем, и я обещаю больше вас не фотографировать.

Он засмеялся скрипучим смехом. Юбер с трудом подавил желание ударить его.

Грузовичок службы безопасности Военно-Морских Сил стоял на том же месте, правее дома. Свернув налево, Юбер нашел Энрике в "зодиаке".

– Хорошо повеселились? – лицемерно поинтересовался тот.

– Отлично, спасибо.

Несколько разочарованный лаконичным ответом, Энрике спросил:

– Возвращаемся в гостиницу?

– Высадите меня у пристани. Я поеду на "Протеус". Потом можете отправляться спать. Если вы мне понадобитесь, я вас вызову.

Мойра Бабинс вернулась из Глазго в воскресенье около десяти часов утра. Воскресенье было днем контакта с Дэвидом, то есть Кеннетом Лениганом, и Мойра собиралась идти на встречу.

Когда она вошла в дом, Гордон и Пирл спали. Мойра замерзла и решила принять ванну. Пока ванна наполнялась, Мойра разделась в своей спальне.

Зеркало над камином бесстрастно показало ей, что живот отрастает, а груди начинают обвисать. Но фигура все еще была хороша, несмотря на то, что уже было прожито сорок лет. Больше всего ее огорчало ненормальное развитие волосяного покрова, заставлявшее регулярно брить ноги почти до ляжек. Гордон говорил, что ему нравится, когда волосы у нее немного отрастали. У Гордона были странные вкусы.

Она с наслаждением легла в горячую ванну. Открылась дверь, и вошел Гордон.

– Здравствуй, мамочка, – бросил он.

Раньше Мойра пыталась отучить Гордона звать ее мамочкой, когда они были одни, но он говорил, что может ошибиться при посторонних, если не выработает автоматизм. Конечно, это была правда, но правдой было и то, что он получал странное удовольствие, называя ее так в самые интимные моменты.

– Этой ночью снова приходил американец, – сообщил он.

Мойра нахмурилась.

– Надеюсь, ты его не пустил, – ответила она. – Приказ Дэвида...

– Нет, – непринужденно сказал он. – Он очень нравится Пирл, и я подумал, что он сочтет странным, если его вдруг перестанут принимать.

Он фыркнул от смеха.

– Ну и дурак этот тип! Если бы ты его видела! У него на физиономии написано "грешник". Спорю с тобой на что хочешь, что сейчас он исповедуется.

– Тебе не следовало...

Он нагнулся, поцеловал ее и, опустив руку в воду, ласково погладил.

– Я даже продал ему одну фотографию, – тем же тоном продолжал он. – Видела бы ты его морду!

Мойра сильно вздрогнула и оттолкнула его.

– Ты с ума сошел! Совершенно чокнулся! Ты прекрасно знал, что этого нельзя делать.

Он распрямился во весь свой маленький рост и повернулся на каблуках.

– Нет, я не сумасшедший. Я просто попросил у него деньги, и он заплатил. Теперь мы знаем, что он поддается шантажу. Он сделает и другое, когда придет время.

Мойра смотрела на него с нескрываемой тревогой. – Ты меня пугаешь, – прошептала она.

Юбер вошел в кабинет Чарлза Эйзена, который курил сигарету, слушая радио. Капитан-лейтенант выключил приемник и улыбнулся Юберу.

– Хорошо выспались?

– Отлично. Спасибо, что уступили мне свою каюту.

Эйзен махнул рукой, показывая, что это мелочь.

– Я слушал информационный выпуск, – сообщил он. – Передали о смерти Андерсона... Смерть наступила в результате несчастного случая, вызванного укусом осы, по недосмотру проглоченной с пивом.

Юбер поднял брови.

Это правда?

– Абсолютная. Врач извлек насекомое.

– Осы здесь редки, тем более при такой температуре!

– Они иногда попадаются во фруктах, привозимых из Лондона. Они спят, но достаточно немного тепла – и оживают.

– Не понимаю, как Лениган сумел заставить Андерсона выпить пиво с осой, и почему тот не закричал в момент укуса?.. Мы находились на первом этаже и...

– Андерсон был усыплен сильнодействующим препаратом, возможно, тем же самым, который вы попробовали у Ленигана.

– Очень может быть! Надо признать, этот Лениган имеет довольно богатое воображение. Если его не повесят, надо будет взять его к нам гэгменом[3].

Зазвонил телефон. Эйзен снял трубку.

– Слушаю... О'кей, спасибо.

Он положил трубку на рычаг и сообщил:

– Андерсон пришел в себя. Хотите его видеть?

– Да, и, если возможно, наедине.

– Как вам угодно.

Юбер взял со стола блокнот и шариковый карандаш.

– Вы позволите?

Следом за Эйзеном он миновал бесконечно длинный коридор, поднялся на один этаж и оказался перед дверью медчасти. Врач принял их в своем кабинете.

– Больной чувствует себя настолько хорошо, насколько это возможно, – заверил он. – Мне пришлось немного зашить рану и принять меры против заражения... а также сменить трубку.

Он улыбнулся, глядя на Юбера.

– Из вас вышел бы хороший хирург, – продолжал он. – У вас к этому талант.

Юбер улыбнулся в ответ.

– Риск был невелик, – ответил он. – Бедняга умер бы без моей помощи... а он может нам пригодиться.

Врач открыл ящик стола, вынул из него цилиндр из золотистого металла и протянул Юберу.

– Держите. Можете собрать свой фонарик-ручку.

– Спасибо, – сказал Юбер. – Теперь мне бы хотелось поговорить с Андерсоном тет-а-тет.

– Это возможно, но предупреждаю вас: он еще долго не сможет произнести ни слова.